- Прошу вас, соедините меня с редакцией "Газет бразиль", Бразилиа. Я - журналист, потерпевший аварию в районе вашего поселка, И будьте добры прислать человека с одеждой. Все, что необходимо мужчине при росте 187, весе 79. Платит банк Хента, - я назвал номер счета.
Прошло томительных полчаса. Телефон затрещал.
Я поднял трубку и сразу узнал голос шефа.
- Ну, - спросил он, - где ты находишься?
- Поселок Либейро, обсерватория "Сумерки". Это не моя инициатива, шеф. Мой самолет сгорел. Его пытались угнать. Много жертв. Завтра я попытаюсь добраться до Манауса, а еще сегодня дам материал для газеты. Кажется, это заинтересует всех.
- Поддерживаю, - сказал шеф. - Но если это гнилой орех, не теряй времени. Трансамазоника, вот что сейчас интересует Бразилию. - И повесил трубку.
"Ладно, - выругался я про себя, - не стоит нервничать. Шеф всегда был таким. Его время, разумеется, стоит дороже времени моего или еще кого-нибудь…" И все же осадок от разговора остался. Я был обижен и разозлен.
Либейро… Либейро… Карты под рукой не было. Это где-то на западной границе, вспоминал я. На западной границе или… Черт с ним, завтра все прояснится… И, едва коснувшись постели, я провалился в глубокий сон…
А когда проснулся, была ночь. Я сварил кофе и, освеженный, устроился на теплом каменном подоконнике.
Жалюзи были подняты, я видел смутные очертания веток под окном. И вдруг все это исчезло, как вырванное бесшумным взрывом.
Вместо глубокой тьмы лиственных сплетений я увидел звездное небо, увидел низкие, лежащие по всему горизонту звезды, будто я был в степи, а не в джунглях. Чашка выпала из моих рук и разбилась…
Звезды были яркие и пронзительные.
А потом все исчезло. Напрасно я всматривался в тьму. Ни единой звезды, ни единого огонька…
Торопливо я вызвал дежурного, и мой голос его, как видно, обеспокоил, потому что, наконец, он появился в моей комнате сам - крупный, добродушный, мускулистый. Странно было слышать от него слова "обсерватория", "звезды" - с такими обычно говорят о профессиональном боксе или, в крайнем случае, о лошадях…
- Вы переутомлены, - сочувственно сказал он. - Вам надо еще спать. Вы представить себе не можете, как много сил отнимает сельва у заблудившихся людей… Прислать вам вина?
- Нет, - замешкался я. - Что слышно у вас об угонах? Я имею в виду местную линию…
Он рассмеялся:
- Наша посадочная полоса похожа на царапину. У нас всего два самолета. Их водят пилоты, знающие каждую излучину реки, каждый ее перекат, каждое высокое дерево. Угоны - привилегия больших трасс.
- А чем занимается обсерватория?
- Звездами. Но об этом удобнее спрашивать других. Я всего лишь дежурный. Встречаю и провожаю гостей.
- И много их тут бывает?
- Когда как.
- Есть тут бар или клуб, в котором я мог бы встретиться с сотрудниками?
- К сожалению, нет. Персонал обсерватории невелик. Есть комната для гостей, ее можно было бы назвать клубом, но сейчас она на ремонте. Вы же знаете - климат… В здешнем климате сырость разъедает все - железо, дерево, камень… Но, любезно предупредил он, - билеты на самолет вам заказаны, и завтра вы сможете посетить театр в Манаусе.
- Спасибо, - поблагодарил я. - И… соедините меня с "Газет бразиль".
Пока шел вызов, я подошел к зеркалу. Лицо явно нуждалось в бритве. Но загар был великолепен! Загар?! Какого черта! Не обрел же я этот камуфляж в сельве?..
Я распахнул халат и удивился еще больше - все тело было покрыто ровным слоем необыкновенного золотистого загара.
Это открытие меня смутило. Я не мог его объяснить.
И когда затрещал телефон, я не успел сказать ни слова.
Шеф раздраженно спросил:
- В самом деле, где ты находишься?
- Я говорил - Либейро, обсерватория "Сумерки"!
- Какая дурная шутка, - сказал шеф. - В поселке Либейро сидит сейчас твой напарник - Фил Стивенс. Я попросил его разыскать тебя, и он утверждает, что в поселке Либейро нет никакой обсерватории, даже с таким дурацким названием! А значит нет в Либейро и тебя. Где же ты?
- Я встревожен, шеф… - начал я, и сразу же нас прервали.
Писк зуммера подействовал на меня угнетающе. Задумавшись, я положил трубку.
В дверь постучали.
- Да!
Это был дежурный. Но сейчас он держался официально, даже холодно. Наверное, потому, что вместе с ним в комнату вошел человек, которого я, кажется, где-то видел.
Любитель цапель эгрет
Впрочем, нет… О любом военном можно сказать, что ты его гдето видел. А это был военный, и никакой костюм не мог скрыть его выправки.
- Инспектор, - представился он. - Не задержу вас. Но обязан задать ряд вопросов.
- Да. Слушаю вас.
- Кто были люди, доставившие вас к обсерватории?
- Не знаю. Я наткнулся на них, блуждая в сельве. Они были добры ко мне.
- А их имена?
- Они не назвали своих имен.
- Но, может, в беседе между собой?..
- Нет. Не знаю причин, но они и впрямь не обращались друг к другу по имени. - Я задумался. - В их поведении, в общем, действительно было что-то странное.
- Что именно?
- Ну… Они, например, не отвечали на мои вопросы. О чем бы я их ни спрашивал.
- Хорошо, - сменил тему инспектор. - Расскажите о том, что произошло в самолете. Всю правду, ничего не преувеличивая и не скрывая. Даже если есть детали, которые причиняют вам боль. Нас интересует некий Репид, человек вам доверившийся.
- Это не так, - возразил я. - У меня нет ничего общего с этим…
- Кубинцем, - закончил за меня инспектор.
- Нет. Он назвал себя уругвайцем.
- Возможно… Вы журналист, вы будете писать обо всем этом?
- Как можно подробней. Такие вещи нельзя забывать. О таких вещах должны знать все.
- Итак?
Я рассказал все.
Инспектор слушал внимательно, уточнял, переспрашивал, а дежурный тем временем стоял у окна и бог его знает, что он там видел…
- Но вы разговаривали с Репидом?
- Только отвечал на его вопросы.
- Он не был расположен к беседе?
Я усмехнулся:
- По-видимому… Но его напарник, его звали Дерри, высокий курчавый человек, оказался философом. Он кричал над трупом Репида, что революция потеряла еще одного парня. Он даже эпитет употребил. Кажется - "превосходный"… Да, именно так - "превосходный"!
- Превосходный… - задумчиво повторил инспектор. - А не мог он произнести нечто противоположное? Вы ведь могли ошибиться. Вы были взволнованны. Все в самолете испытывали ужас перед нападающими.
- "Революция потеряла превосходного парня", - настаивал я, - именно так он и сказал.
- А видели вы кого-нибудь из них раньше? Дерри, Репида, их напарника?
- Никогда. Впрочем, в порту, перед посадкой, я видел Репида. Он был вот в такой куртке, - я кивнул в сторону вешалки, на одном из крючков которой висела грязная куртка погибшего уругвайца.
Инспектор неожиданно заинтересовался:
- Можно ее у вас взять? Она пригодится нам как вещественное доказательство. - Он подошел к куртке и ощупал ее, словно пытаясь что-то обнаружить в ее подкладке. Потом бросил куртку дежурному, не переставая при этом задавать мне вопросы. Его интересовало буквально все. Он перебирал варианты, отбрасывал их, искал новые - строил рабочую схему. Но всего лишь схему, так я ему и сказал.
- Мы вынуждены начинать с голого места, - вздохнул он. Специфика… Но это все. Благодарю вас за помощь. И рад сообщить, что банк Хента подтвердил ваш счет. Вам следует переодеться, - он критически осмотрел меня. - Манаус - большой и цивилизованный город. Дежурный принес вам белье и билет на самолет.
- Спасибо.
Инспектор вышел. Лицо дежурного сразу приняло обычный благодушный вид.
- Я тоже рад, - почему-то сказал он, выкладывая на стол содержимое большого свертка. - Тут все: костюм, белье. Если чтонибудь окажется тесным, мы попробуем заменить. Но выбор, к сожалению, у нас невелик.
Когда он двинулся к выходу, я чуть не спросил его - где же я нахожусь, если обсерватория не в Либейро?
Но сдержался, не желая рисковать, и только попросил карту. Он принес ее и на мой вопрос ткнул жирным пальцем в зеленое пятно:
- Вот Либейро. Мелкий, очень мелкий поселок, даже на карту не стоило его наносить. А это Манаус. Вас здорово побросает над сельвой - самолет у нас маленький.
Я неодобрительно хмыкнул:
- А другого транспорта нет?
- Только катер. Но это долго, - он покачал головой. Очень долго.
Оставшись один, я принялся изучать карту, на которой был изображен приличный кусок Бразилии. Но с таким же успехом я мог всматриваться в карту Антарктики, пытаясь обнаружить на ней мифический поселок Либейро. Привязок у меня не было.
Бросив это занятие, я попытался угадать, кто меня повезет в порт, и оказался прав - тот же неразговорчивый и брезгливый водитель. На этот раз он мне не понравился еще больше. Не понравилось его лицо, скрытное, тяжелое, с низким лбом и густыми волосами. Не понравились его огромные очки и ленивая уверенность в себе. Мускулы, угадывающиеся под тонкой рубашкой, будто подчеркивали его некую обособленность от меня.
А машину он гнал так, что я вынужден был вцепиться в кресло.
- Мы опаздываем?
Он будто ждал этих слов. Притормозил, повернулся ко мне и вдруг улыбнулся. Улыбка явно стоила ему усилий.
- Вы видели когда-нибудь цаплю эгрет? - спросил он.
У меня отлегло от сердца. Ты становишься невозможен, сказал я себе. Слишком подозрителен, слишком капризен. В этом человеке, несмотря на его отталкивающий характер, явно прорезалась человеческая черта.
Я сказал:
- Да. В зоопарке.