- Что ж, - сказал Аринниан, возвышая голос в шуме расправляемых крыльев, - ничего удивительного!
Айат схватила его за руку.
- Идем, - сказала она. - Надень пояс. Я хочу немного размять крылья перед обедом!
Лил дождь, пахнущий небом. Когда они поднялись к облакам, то оба свернули к востоку, желая отделаться от товарищей по чосу, тоже нуждавшихся в физической разминке.
Белели гребни снежных пиков и ледников, появились первые звезды, и наравне с ними сверкали несколько движущихся точек, орбитальные крепости.
Они летели в молчании, пока она не сказала:
- Я бы хотела присоединиться к охране!
- Гм?. А, да, конечно!
- Но не к летающему патрулю. Это нужное дело, я знаю, и приятное, если погода хорошая. Но мне не нужны удовольствия! Смотри, вон там поднимается Камелот. Может быть, Водан скрывается внутри его мертвой луны и ждет шанса рискнуть своей жизнью.
- Что бы ты предпочла? - Спросил он.
Движение ее крыльев было более уверенным, чем ее голос.
- У тебя, конечно, целая прорва работы. Твой штат, несомненно, слишком мал, иначе ты бы не был так занят и не уставал бы так. Не могла бы я помочь?
- М-м. Но.
- Быть твоей ассистенткой, посыльным, секретарем? Я могу воспользоваться помощью электрокрама и через несколько дней буду готова приступить к работе.
- Нет. Это слишком трудно.
- Я постараюсь. Испытай меня. Если я не справлюсь, уволишь меня, и мы все равно останемся друзьями. Но я думаю, что смогу. Может быть, я справлюсь лучше многих других, тех, кто не знал тебя все эти годы и кто лучше подойдет для другой работы. Я смышленая и энергичная. Разве нет? И. Аринниан, мне так нужно быть с тобой! Так мне легче пережить это ужасное время! - Она потянулась к нему. Он схватил ее за руку.
- Хорошо, мой боевой друг! - И в тусклом свете звезд она была так же прекрасна, как в свете солнца или луны.
- Да, я назначу голосование на завтра, - сказал Мэттью Викери.
- И как, по-вашему, оно пройдет? - Спросил Дэннель Холм.
Президент вздохнул:
- А вы как думаете? О, военная фракция в Парламенте не имеет такого большинства, как в Круаче. Некоторые члены охотнее выразят свое мнение голосованием, нежели почтой. Но я видел результаты анализа почты, телефонных звонков и. Да, вам удастся протащить свою проклятую резолюцию. Вы получите необходимую вам власть, приостановив функции гражданского правительства, чего и добиваетесь. Мне очень хочется, чтобы вы прочли хотя бы некоторые из писем или просто просмотрели бы ряд записей. Я никогда не представлял, что в душах разумных существ столько древнего безумия.
- Борьбу за свой дом вы считаете безумием?
Викери поджал губы:
- Да, когда она не может быть выиграна!
- Я бы сказал, что мы уже кое-что выиграли. Мы разгромили огромную земную армаду. Мы пытаемся достичь еще больших результатов на Итри.
- Неужели вы действительно верите в то, что Доминион способен победить Империю? Холм, Империя не пойдет на компромисс! Встаньте на эту точку зрения хотя бы на минуту, если можете, единственный хранитель границ, защищающий их от вторжений варваров и чуждых цивилизаций, имеющих водородное оружие. Империя должна поддерживать веру в себя, в свою неуязвимость, иначе с ней все будет кончено.
- Мне до слез жаль Империю, - сказал Дэннель Холм, - но его Величество должен решать свои проблемы за счет кого-нибудь другого. Мы ему так просто не сдадимся! Кроме того, вы же знаете, что земляне не собираются высаживаться на Авалон.
- Им это и не нужно, - ответил Викери. - Если возникнет такая необходимость, они вернутся с новыми силами. А тем временем нам нужно придти в себя. - Он глубоко вздохнул. - Я считаю, что ваша игра будет стоить чрезвычайно.
- Прошу вас. Во-первых, не игра, а изобретение. Во-вторых, не моя, а наша!
- Но неужели вы не понимаете, что в дальнейшем для нас не останется ничего, кроме неизбежного мира? Сейчас мы можем добиться великолепных условий. Я уже имел дело с губернатором Саракоглу и знаю, что он проследит за тем, чтобы соглашение было честным. По здравому размышлению, что такого плохого в том, чтобы войти в состав Империи?
- Ну, начать с того, что мы нарушаем присягу, принесенную нами Итри. Простите, приятель, смертельная гордость не позволяет!
- Вы сидите здесь и говорите всякие устаревшие слова, но вот что я вам скажу: ветры изменений все крепчают!
- Насколько я понимаю, и эта фраза достаточно стара, - сказал Холм. - Ферун тоже знал одну старинную фразу и любил ее цитировать. Как она звучит? В их звездный час.
Табита Фалкайн оттолкнулась от пристани. Кливер и мачта заскрипели под ветром.
Светлая открытая лодка закачалась среди шипящей пены и устремилась вперед. Выйдя из бухты, она оказалась в открытом море и понеслась над волнами.
- Мы скользим! - Крикнул Филипп Рошфор.
- Конечно, - отозвалась Табита. - Это гидрофойл. Держитесь! - Она надела шлем. Лодка качнулась и накренилась на один бок.
- Нет киля? Что же вы используете для горизонтального сопротивления?
Она указала на старинного вида изогнутые доски, что возвышались над каждым поручнем. Вот что! Конструкция итриан! Они знают о путях ветров больше, чем это могут вообразить себе человеческие компьютеры.
Рошфор озирался, восхищаясь панорамой вокруг. Вид был великолепен. Кругом, сколько хватало глаз, перекатывались крупные волны, синие с фиолетовыми и зелеными искорками, пронизанные солнечным светом, увенчанные белыми шапками пены. Они ворчали и вздыхали, и брызгались каплями воды, солеными на губах и такими хлесткими, что в тех местах, где они касались тела, на нем выступали красные пятна.
Воздух был прохладным, но не холодным, и напоен жизнью. Сбоку с удивительной скоростью двигались изумрудные высоты Сент-Ли.
Но, он вынужден был это признать, самым великолепным из всего окружающего была высокая загорелая девушка, которая стояла, дымя трубкой, с похожим на коршуна домашним животным на плече. На ней не было ничего, кроме кильта, развеваемого ветром, и, конечно, ножа и бластера на боку.
- Сколько, вы говорите? - Спросил он.
- Около тридцати пяти километров. При такой скорости пара часов. Не стоит возвращаться раньше захода солнца, когда высыпает много звезд, так что у нас будет достаточно времени на то, чтобы хорошенько оглядеться!
- Вы очень добры, донна, - осторожно сказал он.
Она рассмеялась:
- Нет, я рада возможности выбраться оттуда. Особенно потому, что меня очень привлекают эти морские растения. Если верить экологам, местами они могут покрывать территорию, равную по величине среднему острову. А один рыбак говорил мне, что он видел среди таких зарослей иракена. Надеюсь, мы его найдем. Это редкое зрелище! Они довольно миролюбивые животные, хотя мы все равно не осмеливаемся приближаться к существу такой величины.
- Я имел в виду не только эту экскурсию, - сказал Рошфор. - Вы принимаете меня, военнопленного, в своем доме как гостя.
Табита пожала плечами:
- Почему бы нет? Мы не боимся пустой болтовни. От нее все равно не будет никакого толку. - Во взгляде ее сквозила искренность. - Кроме того, я хочу узнать вас!
Внутренне сжавшись, он спросил себя, насколько хорошо она хочет его узнать.
Она помрачнела.
- И, - сказала она, - я надеюсь. Что вы поймете случившееся. Вы видели, как Драун убил вашего друга. Вы должны понять, что это не бессмысленное убийство. Он очень несдержан: чуть что - и выхватывает оружие. А сейчас война.
Он выдавил из себя улыбку:
- Она будет не всегда, донна!
- Меня зовут Табита, Филипп, или Хилл, когда я говорю на планхе. Нет, конечно. Это верно. Когда вы вернетесь домой, я бы хотела, чтобы вы не думали об итрианах как о чудовищах.
- Итрианах? Вы? - Он поднял брови.
- А кто же еще? Авалон принадлежит Доминиону.
- Так будет уже недолго, - сказал Рошфор и торопливо добавил: Когда этот день придет, я сделаю все, что смогу, чтобы показать вам, что и мы, земляне, тоже не чудовища!
Он не мог понять, как она может так искренне улыбаться.
- Если подобная мысль доставляет вам радость, то что ж, думайте так. Но боюсь, что вы не найдете здесь особенно много удовольствий. Плавание, ловля рыбы, гребля, прогулки пешком. Да, и чтение. Я страшно люблю приключения, и у меня их много, некоторые доставлены прямо с Земли. Но это, пожалуй, и все. Я единственный человек, имеющий постоянную резиденцию в Сент-Ли, но мои дела и обязанности по Домашней охране заставляют меня подолгу бывать в других местах.
- Я справлюсь, - сказал он.
- Конечно, со временем, - отозвалась она. - Настоящие итриане не настроены к вам враждебно. Главным образом, они смотрят на войну как на нечто неизбежное, на голод, например, когда вынужден кого-то убить ради того, чтобы накормить своих малышей, но ненавидеть его при этом не будешь. Они не станут болтать с вами запросто, но если вы захотите сыграть в шахматы, то найдете желающих.
Табита поправила парус.
- И все же, - сказала она, - авалоняне любого типа не выдумали столько массовых развлечений, сколько, как я слышала, люди империи. И на экранах вы ничего особенного не найдете, кроме новостей, навевающих сон учебных программ и классических драм, которые, возможно, ничего для нас не значат. Так что. Когда вам станет очень скучно, скажите мне, и я устрою для вас поездку в какой-нибудь город, Грей или Центаур.
- Не думаю, чтобы это было нужно, - сказал он и мягко добавил: Табита.
Дальнейшие его слова были искренними: