– Ладно, слушай. Они, конечно, следили за нашей… кампанией. И, видимо, сделали какие-то выводы. Какие – трудно сказать, но будем надеяться, что немного испугались.
– Чего? – с усмешкой переспросила Шуша.
– Видишь ли… Ну, пусть лучше мистер Брауни расскажет.
Аналитик поднял голову от бумаг, как показалось Шуше, немного недовольно, снял крошечные очочки с переносицы и уставился на неё чёрными глазами без белков.
– После исследование… – начал он, тщательно выговаривая русские слова. – Мы предполагать, что элиэнс… гость… Вы извинить меня, я учу русский, но очень сложно. Я практиковать с разрешений директор…
Шуша кивнула головой, думая про себя, что рассказ, значит, будет долгим, и лучше бы Гришнак Углукович "не дать разрешений практиковать" в такой ситуации, а изложил бы всё сам.
– Давно мы прийти… вывод, что они принимать магиа… неизвестная технология для них. Вероятно… я верно сказать слово? защитный заклинаний… наложенный, пример, на НП, они… считать особенный голограмма. Вы знать термин?
Шуша снова кивнула.
– Вероятно, их мнение, похитить тела… наши парламентёры, – продолжил брауни, печально вздохнув, – тоже… идти прикрыто такой голограмма. Поэтому и… поставить… цепь. Никто не проникнуть за… И… долго рассуждать то, что они считать… остальная информация, которая… получить от их зондов. Но… теперь мы знать ещё, что они… известно существование геоманты… из наше телевидение. Как такой существ… мочь принять такое? Вероятно, они считать… это – некий геологический… экологический оружие… мы мочь контролировать планета. И они… наверняка… я правильно сказать это слово?., заметить выброс воздух, создать день посадки отдел аэропроекты…
– И они… Хорошо, пусть не испугались, но задумались – точно, – подвёл итог Гришнак Углукович, сжалившись, наконец, над "практиковать русский" брауни, который, облегчённо вздохнув, снова уставился в свои бумаги. – Посланьице выдержано в интересном тоне. Я дам тебе ознакомиться, но позже: сейчас над ним аналитики работают, а запись в одном экземпляре… Секретность, сама понимаешь. В общем, тон своеобразный. С одной стороны, говорят очень нагло: мол, ага, засс… гхм… ага, испугались, поняли, что выхода нет, осталось вам только сдаться, условия прежние… С другой, – сообщают, что решили ускорить постройку базы, якобы – заметь, якобы! – из-за того, что боевые действия опасно приближаются к границам Солнечной системы… Поэтому вызывают эскадру своих кораблей ещё до официальной сдачи… Они будут здесь ориентировочно через две недели. Такие вот дела.
Шуша обречённо вздохнула и, не стесняясь, положила голову на скрещенные на столешнице руки. Вот и всё. Две недели жизни. Этой прекрасной проклятой жизни, от которой и так отняли немалый кусок идиотским закрытым обучением… Она ведь только-только начала жить, действительно жить, по-настоящему жить!
И если генерала ещё можно как-то было убедить, уговорить, умолить или попросту отставить, что в конце концов и произошло, то несущуюся к Земле эскадру пришельцев не остановить уже никак. Если только её план…
– Что… вы? Плохо? – робко спросил брауни.
Она услышала скрип отодвигаемого стула, тяжёлые шаги и вдруг почувствовала, что директор гладит её по волосам. Удивительно, но это получалось у него очень нежно, несмотря на огромную жёсткую ладонь с когтями…
– Не плачь только, а? – шёпотом попросил её Гришнак Углукович. – Мы что-нибудь придумаем… Что-нибудь придумаем. Обещаю тебе. Честное слово.
Она подняла голову и увидела, что он с участием смотрит на неё, наклонившись.
– Не плачешь… Ну вот и хорошо… – облегчённо вздохнул он. – Я догадался сам, ты прости… Если уж один кораблик…
Он отодвинул стул рядом и сел, обернувшись к ней.
– Эх… – он махнул рукой. – Ладно. Что-нибудь придумаем. Обязательно. Генсек уже включила в условия… сдачи… пункт о том, что они предупреждать о посадке должны. Но старте… Это мелочи, они согласятся, вот увидишь!
Шуша горько усмехнулась.
– Оставим это, Гришнак Углукович. Давайте, что там ещё…
– Я ведь, собственно, чего тебя вызвал-то… Там ещё про саму сдачу было… Всё, в общем, так же остаётся. Но они оговаривали, что организуют проход в своём оцеплении, и всё такое прочее… В общем, тебе надо будет безопасность организовывать. Чтобы не было… Как в прошлый раз.
– Организуем, Гришнак Углукович. Организуем… – устало вздохнула она. – Только если… Короче, я тут… Кое-что…
Директор внимательно уставился на неё.
– Ну, говори… – осторожно начал он и вдруг властно потребовал: – Говори же!
– Если они и впрямь хотя бы задумались… То это нам на руку У меня есть план.
И Шуша, боясь, что собьётся или упустит что-то, торопливо начала рассказывать. Ещё больше она опасалась, что директор или аналитик прервут её и, даже не дав открыть всё до конца, объявят идею смехотворной и невыполнимой. Но, по мере повествования, следя за их лицами, она всё больше успокаивалась, перешла на спокойный тон, стараясь расставить все точки над i, добиваясь, чтобы они поняли все детали.
Когда она закончила, брауни, вряд ли понявший и половину её слов, смотрел на неё так, что очки, казалось, запотели, а брови Гришнака Углуковича почти слились с линией роста волос от изумления.
– Иннах твою… – потрясённо произнёс, наконец, директор, рывком встал и тяжело заходил по кабинету. – Извини… Это надо… Поразмыслить…
На несколько минут в кабинете повисло тяжёлое молчание, слышались только шаги директора и сопение мистера Брауни.
– Простить меня, пожалуйста… – Шуша думала, что первым заговорит именно директор, но аналитик опередил его. – Что мы выиграть? Генерал уничтожить – вы уничтожить…
Она энергично замотала головой, подняв руку в знак протеста.
– Нет, нет, вы не понять… Тьфу, извините, не поняли. Они испугались, вы это сами говорите, верно? – она секунду подождала реакции аналитика, только для приличия, поскольку слова её предназначались директору, и продолжила. – Я предлагаю не уничтожить корабль, а только повредить его. Только повредить! Но повредить серьёзно. Напугать их ещё больше! Генсек должна войти в корабль одна, без средств связи, – и она войдёт одна, без средств связи. С их точки зрения – одна. И с их точки зрения – без средств связи. Какой же будет их реакция, если она сможет, постоянно находясь под их наблюдением на корабле, безо всякой помощи, не пошевелив и пальцем, нанести серьёзный урон кораблю!
Она, волнуясь, переводила взгляд с одного на другого и вдруг, не выдержав, нервно хохотнула.
– Да они в штаны наложат! Уверена!
– Хм… – директор со скрежетом поскрёб когтями щетинистый подбородок. – И ты думаешь, они улетят? Если им нужна планета… Что мешает этой… эскадре разнести Землю к чёртовой матери, если они так испугаются?
Шуша вздохнула и выложила последний аргумент.
– А что мы теряем, Гришнак Углукович? Реально, что? Какие шансы на то, что эта эскадра и так не летит уже именно для того, чтобы разнести Землю к чёртовой матери?
Он стоял, скрестив руки на груди и молча смотрел на неё.
– Шах и мат, – наконец сказал он. – Неотразимый удар. Иди поешь, отдохни немного. Потом подумай, уточни детали. Сейчас у нас…
Директор глянул на часы и снова задумчиво поскрёб подбородок.
– Восемнадцать двадцать пять… Ну шесть… Жду тебя к двадцати трем ноль-ноль, сможешь раньше – приходи. А я пока с генсеком свяжусь.
Глава 27
После поголовной эвакуации жителей Тотьмы в городе работали только две столовки, и качество еды резко упало: теперь готовили эмчеэсовские повара. После порции резиновых сосисок с серыми макаронами Шушу потянуло в сон. Немудрено: за последние сутки она спала совсем немного, даже если считать лёгкую дрёму в салоне самолёта, летевшего из Алатыря в Чебоксары. Несколько минут, не вставая из-за стола, она размышляла, не стоит ли пойти домой, соснуть хотя бы пару часов, тем более, что уточнять детали плана ей требовалось не особо: она вполне представляла себе уже, кто и что потребуется для его выполнения. А если что – бюро на то и было бюро, что ни в чём не знало отказа, и раздобыть при неожиданной необходимости желаемое Гришнак Углукович мог за несколько часов.
Однако дело, которое ей надо было обсудить с Хардом, действительно было неотложным, и Шуша, вздохнув, всё-таки встала, вышла из тёплого кафе и направилась к складу. Окончательно стемнело, и теперь стали заметны разительные перемены в облике Тотьмы: хотя уличное освещение оставили, окна почти во всех домах были тёмными. Тропинки к калиткам и ступеньки выходящих на улицу крылечек, которые раньше чистили жители, теперь присыпал снег, и это придавало городу вид давно заброшенного. Здание склада посреди тёмных домов выглядело таинственным светящимся кристаллом.
Она толкнула дверь и сразу же с отвращением передёрнула плечами: извлекаемый из какого-то прибора с кнопками и проводами гремлин верещал отчаянно и противно. Весь наличный состав IT-отдела сгрудился за столом, на котором прибор стоял, нативные горцы, перекинув бороды за спины, держали в руках сложные инструменты. Слышался голос Харда, отдающего команды. Все вместе напоминало операционную.
Шуша решила подождать на улице. Постояв пару минут у окна, из-за которого визг гремлина звучал не так громко, она, наконец, дождалась момента, когда рыжий сисадмин торжествующе поднял зажатую тонкими щипчиками извивающуюся тварь над головой и затем отправил её в стоявшую на столе огромную стеклянную банку с притёртой крышкой. Визг заглох, и Шуша решила войти.