Позвонить сокровищу или свекрови? Она откровенно опасалась, что после всего, что обрушилось на них с экранов телевизоров, пока она была у деда, разговор с ними будет столь эмоциональным, что… Шуша представила себе, как любимый реаниматолог из Склифа дозванивается по своим связям в Чебоксарскую клиническую больницу, оттуда выезжают в аэропорт скорые с сиренами, несутся по улицам, и – вуаля! – врачи вяжут её прямо здесь, в очереди, накачивая разного рода снотворными и обезболивающими, чтобы доставить в Москву. Где, в каких-нибудь тайных палатах больниц, она будет коротать время в бессознательном состоянии, переживая нашествие пришельцев, гибель геомантов и последующее великое мочилово между техноориенталами разных… да… национальностей… Да.
Сначала ей стало смешно: сокровище наверняка и сейчас ещё уверен, что она счастливо пребывает у деда. Но потом её зацепило это полузабытое слово… Национальность. Да. Национальность.
Она вспомнила старую поговорку: "Как это, попа есть, а слова – нету?" Национальность, значит. Если дед был прав, то очень скоро этот термин вернётся. Сколько лет прошло? Шуша помотала головой: какая разница? Он вернётся уже после её смерти. Ни она, ни кто бы то ни было из геомантов, не переживут постройки базы инопланетян, а то, что случится после, уже не должно её волновать.
Так куда лететь? В Вологду, а оттуда в Тотьму? Или в Москву, к сокровищу, в бюро? Трое с лишним суток до официальной капитуляции – и сколько времени ей будет отпущено после, до тех пор, пока не прилетят другие корабли?
"Так. Я, вообще, тут нанялась, что ли…" – начала Шуша внутренний монолог, собираясь уже убедить себя, что надо лететь в Москву, но сзади заорали:
– Девушка, вы собираетесь билет брать?!
Она встрепенулась и обнаружила, что её очередь подошла.
– До Москвы, пож…
И подскочила. Телефон, который она держала в руке, взорвался звонком.
Шуша глянула на экран, узнала знакомый номер и, расплывшись в улыбке, покачала головой девушке за стойкой и сделала вежливый жест рукой, уступая место хронологически одарённой техноориенталке за ней.
– Да, Гришнак Углукович? – спросила она, отходя от стойки, и не удержалась от эмоций. – Как я рада вас слышать!
– Привет, привет… И тебе того же… – пробормотал директор. – В общем, так. Ты ведь в Чебоксарах уже? Сейчас тебе организуем рейс до Вологды, очень нам нужна. Пока!
Шуша едва успела вякнуть что-то невнятное, директор положил трубку.
Она осмотрелась. Пройти в зал ожидания или устроиться на креслах перед кассой? Да какая, в принципе, разница? Главное – вопрос решён, она летит в Вологду.
Почувствовав, что проголодалась, она углядела приличное кафе дальше по коридору и направилась к нему.
– Дочка… А дочка…
– А? – она испуганно обернулась и увидела перед собой давешнего маскулинодендрофила.
– Ты, это… Осторожнее… Следят за тобой, – пробормотал леший и, не дав ей сказать ни слова, будто растворился среди пассажиров, наполнявших устланные керамогранитом коридоры Чебоксарского аэропорта.
Вид пустого салона эмчеэсовского самолёта опять навёл Шушу на мрачные мысли. Странные слова маскулинодендрофила заставили её внимательно прислушаться к миру ещё на земле, в кафешке аэропорта, и теперь, на высоте нескольких тысяч метров, между ослепительно сиявшими в лучах солнца облаками и тёмно-фиолетовым небом, она время от времени зябко ёжилась, хотя до сих пор не ощутила ничего угрожающего. Стоило ли верить пьяненькому лешему? Разум и чувства геоманта подсказывали, что нет, ведь она не замечала никаких изменений в мире, свидетельствующих об обратном. Но не разум и не чувства, а что-то непонятное внутри, что затронул маскулинодедрофил, всё-таки заставляло её держаться настороже. Сердце было не на месте из-за необычного поведения незнакомца.
Она вздохнула и, глядя на вершины облачных гор, под которыми там, внизу, по мере полёта к северу, осенний дождик сменялся мокрым снегом, постаралась отвлечься, думая о работе. Зачем директор так настойчиво вызывал её в Тотьму, да ещё и опять срочно высылая самолёт? Действия инопланетян так и оставались для всех полной загадкой, после вчерашнего выступления генсека никаких новостей о корабле больше не сообщали. Она могла только предполагать, что шумиха, поднятая в обществе благодаря СМИ, не осталась незамеченной пришельцами, – всё-таки радио– и телеэфир они наверняка продолжали прослушивать, и очень внимательно, – и они предприняли какие-то шаги, о которых директор не рискнул говорить по сотовому. По крайней мере, пока никаких других выводов у неё не было, а проследить за поступками самого Гришнака Углуковича она не могла так же, как никто не мог проследить за ней, кроме…
Тьфу! Как она не додумалась до этого раньше! Не иначе, все проблемы последних дней застили мозги! Шуша засмеялась, расслабляясь. На всех ведущих сотрудников бюро были наложены заклинания секретности, именно поэтому журналисты, штурмовавшие полторы недели назад офис бюро, вызвали для прослушивания не телепата, а слухача! Только Службы собственной безопасности и несколько высочайших сотрудников OOP имели право и могли снять защиту и следить за директором, Лилей, Гарасфальтом… И геомантами.
И наверняка следят – в целях их же безопасности! Просто потому, что сами геоманты в соответствии с кодексом не имеют права употреблять свой дар в собственных целях! Она окончательно расслабилась и мысленно махнула рукой, выбрасывая из памяти пьяненького маскулинодендрофила и его странные слова.
Эх, да вообще, имеет ли это всё какое-либо значение? Если через месяц прилетят новые корабли пришельцев, чтобы строить космическую базу? И через месяц ли? Она не заметила, как нахмурилась, глядя в иллюминатор. Перед её мысленным взором помимо воли всё-таки пролетали мимолетные образы – её представления о том, какой станет Земля и каким станет общество, когда… Когда её уже не будет.
Дед, пожалуй, был прав: когда пришельцы начнут перекраивать мироустройство на свой лад, они без малейших поблажек отнесутся к остальным расам. И не только к магическим: нативные кочевники обязательно также падут их жертвой. Если и впрямь на корабле одни белые мужчины, можно не сомневаться в том, как пришельцы будут относиться к остальным. И к меньшинствам, и к… женщинам. Феминопредставителям-техноориенталам, конечно, деваться будет некуда, а вот остроухие, и феминодендрофилы, и нативные горцы… Они такого отношения долго не потерпят…
В обществе техноориенталов наверняка ещё довольно долго, может быть, даже пару-тройку десятков лет, пока не сменится поколение, будет сохраняться инерция политкорректности. И то, только если пришельцы не будут давить, насаждая свои правила. Но затем неизбежно настанет… Что? Война? Возможно, да, хотя, скорее всего, события будут развиваться по более мягкому пути. Сначала – сегрегация, затем… Те же резервации, где техноориенталов… людей… с другим цветом кожи будет ждать прозябание… И постепенное исчезновение.
Спираль истории просто сделает очередной виток. И то, от чего совсем недавно даже по меркам жизни техноориентала избавилась цивилизация, сначала, благодаря Махатме, уничтожив резервации для разумных других рас, затем, благодаря Кингу, – избавившись от отвратительных последствий расизма в виде сегрегации, снова вернётся. Только теперь всё будет гораздо хуже, – границы пройдут внутри одной расы разумных…
И магия… Такая привычная магия… Что будут делать те… люди, которые станут свидетелями её исчезновения? С гибелью геомантов жизнь перестанет быть безопасной, но куда худшее случится, когда из повседневного обращения начнут исчезать сотни и тысячи магических приспособлений, таких удобных и необходимых. Магические кристаллы и мыслеобразы – мелочи. Есть гораздо большее число профессиональных устройств, основанных на магии.
Дед говорил, что техника и магия – понятия противоположные. Но они успешно сочетались в сложных приборах, и ещё как! Шуша впервые задумалась, что способность находить экономичные решения, которую дед считал одной из главных особенностей техноориенталов как расы, и впрямь действовал. Трансфокаторы в телекамерах, магически приближавшие и отдалявшие снимаемый объект, – что будут делать без них телевизионщики? Как будут летать лётчики без локаторов? Что спроектируют архитекторы без магических циркулей, линеек и карандашей?..
Шуша покачала головой. Конечно, пришельцы с радостью "одарят" землян своей техникой, а может, те и сами быстро смогут изобрести какой-либо технический заменитель. Но в первое время, когда все обыденные предметы начнут ломаться, – не направится ли гнев пользующихся ими техноориенталов на решивших остаться на Земле представителей меньшинств? Вот это действительно будет война… Короткая, но очень кровавая. И те жалкие остатки способных к магии разумных, которые, как считал дед, всё-таки предпочтут дожить короткий век в цивилизованном мире, соблазнившиеся комфортом, проклянут свой выбор…
И начало всему этому будет положено всего через трое суток, когда Вильриэль Нарквеллиэн прибудет в Тотьму и войдёт в корабль… Шуша в который раз задумалась: почему же, ну почему они требуют, чтобы генсек пришла к ним без средств связи? Зачем? Боятся, что она пронесёт в себе дистанционно взрываемую бомбу? Что сможет, увидев устройство корабля, связаться с кем-нибудь и получить совет извне, как уничтожить корабль? Она усмехнулась, представив себе генсека, отпросившуюся с переговоров в туалет корабля и, запершись в тесной металлической кабинке, лихорадочно шепчущую в микрофон, замаскированный в очередных модельных очках: "Там такой вот провод… Синий. А рядом – красная кнопка. Что будет, если я перережу незаметно провод, а потом…"