– Френк! Почему вы молчите, Френк? - кричал Поул, но ответа не было.
Остальные разведчики тоже не отзывались. В эфире звучали одни помехи, серая дымка затянула экран.
* * *
- Платформа! Поднимайте платформу! - чуть не плача, просил Артур, но вездеход был мертв: запасы энергии, рассчитанные на месяц, истощились за пол часа. Френк оставался внизу, и они не могли его вытащить!
Испуганные, растерянные, разведчики не сразу заметили, что из ущелья выползает оранжевый туман. А когда наконец увидели, стали медленно отступать, не сводя глаз с этого зловещего облака.
Туман не был бесформенным: настигая людей, он вытягивал жадные щупальца, пытаясь замкнуть их в кольцо.
Разведчики побежали. Они не слышали, как вскрикнул, споткнувшись, Артур. И только вырвавшись за пределы ловушки, оглянулись.
Юноша немного отстал. Он бежал из последних сил, а туман клубился у него за спиной. Внезапно Артур остановился, неловко взмахнул руками и начал пятиться, словно притянутый неведомой силой. Еще шаг - и он исчезнет за оранжевой пеленой.
Пятеро разведчиков устремились за ним, навстречу опасности, которую только что избежали. Но туман, поглотивший Артура, стал быстро отползать обратно в ущелье и скрылся прежде, чем люди успели его догнать.
Артур исчез. Френк остался на дне пропасти.
Пятеро уцелевших вернулись на борт корабля.
* * *
С каменным лицом выслушал капитан рассказ о гибели товарищей и молча ушел в рубку. Подавленные случившимся, астронавты разошлись по каютам.
"Что делать? - Поул сидел у пульта, обхватив голову руками, и тихо стонал. Хорошо, что экипаж не видел его слабости. - Что делать? - в отчаянии думал он. - Мы уже потеряли троих… Вся аппаратура, побывав за бортом, вышла из строя. Кибер, катер, вездеход, система связи… Теперь еще и скафандры. Произошла разгерметизация, и никто из ребят не заметил, что дышит чужой атмосферой… А вдруг они принесли на корабль неизвестную нам болезнь и люди обречены? На этой планете все возможно! Здесь действует разум, чужой и непонятный. Мы уже проиграли в борьбе с ним. Нас отсюда не выпустят. Единственное, что мы можем, - предупредить об опасности остальных, тех, кто пойдет следом. Выпустить на орбиту сигнальный маяк: "Планета-ловушка! Высадку запрещаю!" Это позволит избежать новых жертв…"
Сказано - сделано. Но как только зонд отделился от корабля, на экране плеснул огонь, - еще не успев взлететь, аппарат был уничтожен. Им давали понять, что капкан захлопнулся. Последняя связь с Землей разорвана навсегда.
Поул смотрел на скалы, на пустынное плато и чувствовал, как в груди закипает злость.
– Еще поглядим! - процедил сквозь зубы полувызов-полуугрозу. - Драться так драться! Теперь нам терять нечего!
И слова Космической Лоции, похожие на молитву, всплыли из глубин памяти: "В черной бездне, во льду и пламени, в пути, на пороге Вечности, Надежда, не покидай меня!"
* * *
Очнувшись, Френк долго не решался открыть глаза. Память услужливо возвращала его к первым минутам аварии. Пустота скафандра, обрыв связи. Потом погас прожектор, и врач почувствовал, что вдыхает сладковатый запах цветов. И странное чувство полета… Он падал куда-то вниз, в бездну без конца и края, и не было сил закричать…
Как долго это длилось? Минуты или столетия? Наконец полет прекратился. И вот он лежит, зажмурившись, вроде живой, только сердце бьется быстрее и кружится голова.
Френк шевельнулся, раздвинул веки - и был ослеплен потоками света, сиянием тысяч зеркал. Странный, сверкающий мир окружал его. И отовсюду - снизу, сверху, со стен и высоких сводов - на Френка смотрел он сам. Тысячи испуганных Френков - растрепанных, в одном комбинезоне, с перекошенным от страха лицом.
"Что это значит? Как я сюда попал?" Нет ответа. Лишь узкий коридор со множеством ответвлений: бесконечный зеркальный лабиринт.
Френк поднялся. Он понял, что должен идти и сам выбирать дорогу. От этого выбора зависит жизнь или нечто большее. А может быть, ничего не зависит.
И он пошел по зеркальному коридору - сначала медленно, потом все быстрее, потом побежал. И тысячи призрачных Френков бежали вместе с ним, рядом, не отставая ни на шаг.
Этот бег казался безумием.
"От кого убегаешь? - От себя самого…"
* * *
Кен приходил в себя медленно, как после тяжелого сна. Окончательно вернуло его к действительности жужжание пчелы - так неожиданно и странно ворвался этот полузабытый звук в еще затемненное сознание.
Кен открыл глаза. Прямо над ним висело полуденное небо, под едва уловимым ветром покачивались стебли трав, в желтой сердцевине ромашки дрожала капля росы. Кузнечик, соскочив с листа, прыгнул ему на грудь и уставился бессмысленными глазами. Кен поленился поднять руку, чтобы смахнуть его. Так приятно просто лежать, запрокинув голову, глядя в бездонный синий колодец. Вдыхать аромат цветов и не думать, не думать ни о чем. Как не хочется вспоминать!
Но где-то внутри растет, пробиваясь на свет, тревога. Он помнит: совсем недавно случилось что-то недоброе… И тут словно пружина подбросила штурмана. Он рывком приподнялся и сел, изумленно оглядываясь вокруг. Он был на Земле! И его сознание противилось чувству опасности: на Земле можно расслабиться, отпустить напряженные нервы, на Земле нечего бояться. Но откуда же здесь Земля?!
Постепенно возвращалась память, и Кен, заново пережив свое падение в бездну, со стоном закрыл глаза. Он перестал понимать, что происходит! Так, зажмурившись, он просидел несколько долгих минут. Казалось, стоит ему вновь посмотреть - и мираж исчезнет. А как не хотелось, чтобы он исчезал!
Наконец, решительно тряхнув головой, Кен встал в полный рост - и ничего не случилось. Метелки зверобоя доставали ему до пояса, распрямлялась примятая телом трава, на рукаве комбинезона висел клочок паутинки, а всего в двадцати шагах выстроились в ряд молоденькие березки.
Кен вздрогнул: где-то он уже видел именно эту рощу. Силился вспомнить, где, - и не мог. Но шаг за шагом приближался к ней, не чувствуя страха. Он снова был дома! Пусть это только иллюзия, сон, но после всего случившегося - полета в пропасть, смерти, небытия - он не мог сдержать переполнявшего его счастья. Он шел к березам, полной грудью вдыхая воздух, шатаясь, как пьяный, с блаженной улыбкой на лице. И деревья расступались перед ним, впуская в свою прохладу. Солнечные зайчики играли среди листвы, скользили по лицу и одежде.
- Я сошел с ума! - во весь голос крикнул штурман, смеясь так, как могут смеяться дети. И побежал, раскинув руки, желая обнять весь мир.
Он бежал до тех пор, пока не упал в изнеможении, уткнувшись лицом в нежно-зеленый мох. И только теперь вспомнил, где видел этот весенний пейзаж. Голограмма на стене в каюте Герда - вот что это было! Вот где он был…