1
Скальпель занимается морокой. - Через мороку в плиоцен. - Исполинская саламандра. - Стена из скорпий. - Голос первобытного человека. - Николка сражается с гигантским львом. - Конфуз Скальпеля. - Первобытная собака. - Пантера. - Если бы не эти проклятые брюки, я бы - ого!
- А знаете, я вас могу переселить на время в самое что ни на есть первобытное общество, - это объявил ученый медик Скальпель, входя в тесную комнатушку знаменитого фабзавука и строя, по обыкновению, на своем лице причудливый переплет из загадочных улыбок.
Фабзавук в это время, покончив с медицинскими науками, поглощал с азартом, свойственным лишь тем людям, которым доступ к знанию был прегражден в течение долгих веков и которые сами, рабочими своими руками, смели эту преграду, - фабзавук Николка с большим азартом теперь поглощал уже новые науки.
- …Могу переселить в первобытное общество, - повторил конец своей фразы доктор Скальпель, кряхтя и взгромождаясь на Николкин диван, сооруженный из старых газет и ящиков.
Николка оторвал глаза от книги, задумчиво-ласково посмотрел на чудака Скальпеля, потом на муху, планирующую к докторской лысинке, и с шумом захлопнул Тахтарева на самом интересном месте.
- Дудки! - сказал он, как отрезал. - Хотите чаю? Прошли те времена, когда я над книгами засыпал… Засыплетесь теперь вы с вашими фокусами… Чай холодноват, хотите - подогрею?…
- Не засыплюсь… Не подогревайте, давайте, какой есть… Не засыплюсь. Проще пареной репы… Вы над чем теперь мудрствуете? Ага, над первобытным человечеством! Я так и знал. - Скальпель взял Тахтарева, перелистал. - Я так и знал, - повторил он решительно и загадочно вместе с тем.
- Мудреного ничего нет, - ухмыльнулся Николка, - у меня все окно завалено книгами по палеонтологии и палеоэтнологии. С улицы видать сразу, чем я занимаюсь.
- Пускай так, - немного разочарованно произнес Скальпель и засвистал - Фью… фью… Даю голову на отсечение, - геологию Боммели вы уже проглотили?
- Готова! - подтвердил Николка. - От крышки до крышки. Занятная книжища.
- …И вымерших животных Ланкестера? - предположил Скальпель, беря с окна соответствующую книгу.
- Готова, - снова поддакнул Николка.
- И Кунова, Левину, Дорш?…
- Есть все три выпуска.
- Здоровое дело! - одобрил Скальпель. - Итак, хотите, я вас переселю в первобытные времена?
- Валяйте, - дурашливо-быстро согласился Николка.
- Только дайте сначала Ваньке Сванидзе письмо написать.
- Пишите. Я подожду. - Скальпель учтиво повернулся к фабзавуку спиной и залистал "Потонувшие материки" Добрынина.
Проползла минутка, другая… Ученый муж продолжал рассеянно шевелить страницы названной книги, а Николка, вытаращив глаза, глядел ему в спину.
- Вы… что сегодня кушали? - наконец, спросил он.
- Окрошку и котлеты, - с охотой отозвался врач, оборачиваясь. - А вы уже написали?
- Чудачите! Можно подумать, что вы сильно угорели!
- Не угорал. В полном здравии. Ну, отвечайте скорее, да серьезно: познакомиться хотите со своими предками?
Никогда еще Николка не видал своего друга в таком странном состоянии; что он любитель шуток и фокусов - это было известно всей фабрике, но чтоб он позволил себе морочить головы людям менее себя образованным, - этого никогда еще не случалось.
"Хотя бы улыбнулся, сатана!" - думал Николка и напряженно старался разгадать загадку.
А Скальпель серьезно и с нетерпением ждал ответа.
- Ну, ну, мужчина, решайтесь, - гудел он.
- Вы чего, собственно, хотите? - вспыхнул, наконец, Николка. - Хотите, чтобы я поверил вашей мороке?
- Сами вы морока, - обиделся вдруг врач. - И чая вашего не хочу пить. И незачем было туда мух пускать. Вот возьму и уйду…
- Постойте, - поймал Николка докторскую руку. - Объясните, как это вы думаете переселить меня в общество, которое уже не существует?
- Проще пареной репы, - сразу сдался врач и снова уселся, а свободной рукой машинально стал размешивать чай, в котором действительно плавали две мухи. - Возьму и переселю. А когда переселю, и вы в этом сами убедитесь, - тогда объясню… Ну, говорите, согласны?
- Согласен! Согласен, черт вас побери! - вскричал Николка. - К праотцам, так к праотцам! А вы… меня будете сопровождать?
- Если хотите, буду…
- Хочу. Дуйте… Ну, раз, два!
- Подождите, подождите. Не так скоро… - Скальпель вынул из кармана хрустальный шарик, усадил сбитого с толку фабзавука на газетно-ящичный диван и предложил: - Смотрите пристально на этот шарик. Ни о чем не думайте и ничего не говорите.
- Ага, гипноз?
- Там видно будет, - неопределенно отвечал врач. - Внимание!
Шарик заблистал в его руке перед самым носом Николки. Потом… потом ворчливо-добродушный голос врача стал глохнуть, удаляться куда-то, но послушный Николка не отрывал глаз от мерцающего шарика и вскоре заметил странное явление: шарик превратился в звездочку; звездочка, подмигивая лукаво, поплыла вверх, дальше… дальше, к потолку, за потолок… в синее небо…
…Звездочка растаяла, исчезла, и возле него прозвучал совсем близкий голос врача:
- Вот мы с вами в кайнозойской эре развития земли, - в конце ее, приблизительно в плиоценовой эпохе, отстоящей от нашего времени с лишком на один миллион лет…
Николка стряхнул с себя оцепенение, вызванное мерцающим шариком, но, желая подурачить гипнотизера, плотно закрыл глаза.
- Да вы проснитесь, - убеждал врач. - Небось, выспались?
"Черта с два я сплю!.." - подумал Николка, сдерживая смех, и в ту же секунду оторопел, почуяв на лбу влажное, жаркое дыхание, а в носу - запах воды и растительности. Он открыл глаза.
- Мать честная… - были первые его слова, в которых заключалось изумление, не передаваемое никакими словами. - Вы мне должны объяснить эту чертовщину!.. - немедленно и с большим жаром обратился он к своему спутнику, почему-то имевшему за поясом сванидзевский кинжал, а за плечами Николкину винтовку. - Сейчас же объясните, в чем дело!..
- Со временем, со временем, мой друг… - невозмутимо отвечал Скальпель, храня на лице причудливую сеть из загадочных мин.
- Но ведь я не сплю? Скажите, я не сплю?… - волновался Николка, нещадно теребя себя за нос.
- Оставьте в покое свой нос… - менторски важно произнес врач. - Вы, т. е. я и вы, значит, мы находимся в плиоцене кайнозойской эры.
- Бабушке своей расскажите!.. - вспылил Николка.
- Сделал бы это с большим удовольствием, но моя бабушка в плиоцене не жила… - будто сожалея, отвечал ученый медик.
Тогда Николке ничего более не оставалось, как примириться с новыми обстоятельствами и внимательно осмотреться.
Поистине, произошла какая-то чертовщина!
Они стояли на берегу тихо ропщущего озера под лазурным куполом неба. Берег был густо покрыт осокой, а выше - лесом древовидного папоротника. Никаких признаков жилья; ни деревень, ни городов, ни, тем более, Николкиной комнатушки, заваленной Тахтаревыми, Добрыниными, Боммели и прочими "первобытниками", - ничего этого и в помине не было. Куда все это девалось, одному Скальпелю было известно!.. В зарослях папоротников кишело многообразное царство гадов, большей частью знакомых Николке из его собственной жизни; змеи, лягушки, жабы, ящерицы имели здесь своих представителей, лишь размерами тела уклоняющихся от современных типов: так, лягушки были ростом с хорошо откормленных кур; змеи походили на гладкие бревнышки, ящерицы же - на детенышей крокодила. В прибрежной осоке бродили хохлатые цапли, ловко орудуя длинным клювом, как портной ножницами; юркие водяные курочки гонялись за летающими и скачущими насекомыми, испуская жизнерадостные крики, вполне отвечающие всей обстановке; в воздухе носился голубой зимородок в компании себе подобных, резко взывая к кому-то: "тип-тип!". Невидимая выпь издавала свое глухое "ипрумб-ипрумб", похожее на мычание обиженного быка, и над всем этим звонкоголосым миром высоко в небе парил исполин-кондор, покрывая своей бегающей тенью сразу пол-озера.
Мимо друзей грузно прошлепала к воде нарядная ящерица, величиной немногим менее крокодила; она смутила Николкину любознательность и даже, пожалуй, отвагу.
- Кто это? - тихо спросил он, давая ей дорогу.
- Пустяки. Исполинская саламандра. Безобидное животное… - отвечал Скальпель со сверкающими удовольствием глазами, а когда "безобидное животное", напившись из озера, сослепу или намеренно наскочило на него, он испуганно забормотал, тыча перед собой винтовкой: - Ну ты, ну ты… подальше… Хоть ты и питаешься маленькими рыбками и червяками, но все же…
После столь выразительной, хотя и недоконченной фразы саламандра - животное, в общем, в высшей степени отвратительное со своей черной кожей, жирно усаженной бородавками и висячими складками - шмыгнула в кусты.
Других достопримечательностей на этом берегу Николка не обнаружил, и его внимание всецело перенеслось на противоположный берег, находившийся не далее, как в четверти версты от них; там в камышах шумно плескалось огромное неуклюжее животное с жирным туловищем и широкой тупой мордой. Скальпель, по описанию Николки, - сам он на таком расстоянии ничего не видел, - признал в нем гиппопотама.
Гигантский лев, свалившись неизвестно откуда рядом с гиппопотамом, заставил последнего с ревом нырнуть в озеро, а врача вздрогнуть и взять винтовку к плечу.
- Спрячемся, мой друг, - осторожно сказал он, - этот первобытный лев отличается необыкновенной свирепостью, на глаза ему не следует попадаться.
- Ничего первобытного я здесь не вижу… - разочарованно прогудел Николка. - Звери, как звери. Такие водятся и в наше время. Просто мы где-нибудь под тропиками или в большом зверинце…