- Что это у тебя?
- Дешифровочный знак "Капитана Полночь", - объяснил он, протягивая мне открытую ладошку.
Довольно долго я тупо смотрел на него, ничего не понимая. А потом до меня дошло, что за чудо Джеффти держал в руке. Чудо, которого просто не могло быть на свете.
- Джеффти, - мягко начал я, умирая от любопытства, - где ты это взял?
- По почте пришло сегодня. Я заказывал.
- Наверно, кучу денег стоит.
- Не так уж много. Десять центов и две эмблемки из банок "Овалтайна".
- Посмотреть можно?
Голос у меня дрожал. Я протянул к Джеффти руку - и она дрожала. Он передал мне предмет, и вот я держу на ладони чудо.
Невероятно. Помните? "Капитан Полночь" шел по радио в сороковом. Спонсором была компания "Овалтайн". Каждый год они выпускали Дешифровочный Знак Секретного Эскадрона. И каждый день в конце программы давали ключ к следующему выпуску, а код расшифровывался только с помощью такого вот знака. Эти чудесные Дешифровочные Знаки перестали выпускать в сорок девятом. Помню, в сорок пятом у меня был такой - просто бесподобный. В центре кодовой шкалы - увеличительное стекло. "Капитан Полночь" перестал выходить в эфир в пятидесятом, и, хоть в середине пятидесятых ненадолго появилась телепрограмма, хоть какието Дешифровочные Знаки выпускали еще и в пятьдесят пятом и пятьдесят шестом, но настоящих после сорок девятого года уже не делали.
А я держал в руке Дешифратор "Капитана Полночь", который, по словам Джеффти, он получил по почте за десять центов (десять центов!!!), и две эмблемки "Овалтайна". Из блестящего золотистого металла, ни щербинки, ни пятнышка ржавчины, как на тех, давних, которые время от времени еще можно раздобыть за неимоверную цену в какой-нибудь лавке коллекционера. У меня на ладони лежал новый Дешифратор! Датированный нынешним годом.
Но "Капитана Полночь" больше не существует. Ничего подобного по радио не передают. Я послушал как-то пару современных жалких имитаций прежних радиопрограмм, но до того скучны сюжеты, до того убоги звуковые эффекты, не передачи - просто сплошное недоразумение: старомодные, пошлые. И все же я держал в руке новый Дешифратор.
- Джеффти, расскажи о нем, - попросил я.
- Что рассказать, Донни? Это мой новый Дешифровочный Знак "Капитана Полночь". Я по нему узнаю, что будет завтра.
- Как это - завтра?
- В передаче.
- В какой передаче?
Он уставился на меня, будто я нарочно валяю дурака.
- Про "Капитана Полночь"! Ты что?
Я онемел. Не мог уразуметь. Вот оно - все, как на ладони, а до меня все никак не доходило.
- Ты о пластинках со старыми радиопрограммами? Ты это имеешь в виду?
- Какие пластинки? - переспросил Джеффти. Он, в свою очередь, не мог понять, что имею в виду я.
Мы сидели под крыльцом, уставившись друг на друга. А потом, очень медленно, почти страшась ответа, я произнес:
- Джеффти, как ты слушаешь "Капитана Полночь"?
- Каждый день. По радио. По своему приемнику. Каждый день в пять тридцать.
Новости. Музыка. Одуряющая музыка и новости. Вот что каждый день передают по радио в пять тридцать. А не "Капитана Полночь". "Секретного Эскадрона" нет в эфире уже двадцать лет.
- Может, сегодня вместе послушаем? - спросил я.
- Ты что?
Ясно, я туп как пробка. Я понял это по его тону, но не понял почему. Он объяснил: сегодня суббота. "Капитан Полночь" выходит с понедельника по пятницу. В субботу и воскресенье - нет.
- Мы в кино идем?
Ему пришлось повторить дважды. Мысли мои унеслись куда-то вдаль. Ничего определенного. Никаких выводов. Никаких безумных предположений. Я просто витал где-то, пытаясь постичь непостижимое и постепенно приходя к выводу, к которому пришли бы вы, к которому пришел бы кто угодно ведь не примешь же просто на веру истину столь невероятную, столь фантастическую - к выводу, что существует простое объяснение, мне пока неведомое. Земное, скучное, как ход времени, что уворовывает у нас все доброе, старое, привычное, оставляя взамен всякий хлам и кучи пластика. И все это называют Прогрессом.
- Мы идем в кино, Донни?
- А то как же, малыш, - уверил я. И улыбнулся. И отдал ему Дешифратор. А он сунул его в карман. И мы выбрались из-под крыльца и отправились в кино. И за весь день ни один из нас больше ни слова не сказал о "Капитане Полночь". Не десять минут - до самого вечера я об этом и не вспомнил.
Всю следующую неделю в магазине шла инвентаризация, и я не виделся с Джеффти до четверга. Честно сказать, я просто бросил магазин на Джен и Дэвида, сказал им, что у меня срочное дело, надо бежать, и ушел пораньше - в четыре. Где-то без четверти пять был у Кинзеров. Дверь открыла Леона. Выглядела она измученной, приняла меня отчужденно.
- Джеффти дома?
- Наверху, у себя в комнате… слушает радио.
Я помчался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
И вот наконец свершилось - невероятное, вопреки всякой логике. Будь это кто угодно кроме Джеффти, взрослый ли, ребенок - я поискал бы более обыденных объяснений. Но Джеффти - особая форма жизни, и происходящие с ним события не втиснешь в привычные рамки.
Признаю: я услышал то, что хотел услышать.
Даже сквозь закрытую дверь я без труда узнал эту программу: "Вот он, Теннесси! Стреляй!". Винтовочный выстрел, заунывный вой отлетевшей рикошетом пули, и снова тот же голос, триумфальный клич: "Готов! Наповал!".
Американская Радиокомпания, 790 килогерц, "Теннесси Джед", одна из самых моих любимых передач сороковых годов, захватывающий вестерн - я не слышал этой программы уже двадцать лет, потому что ее уже двадцать лет не существовало.
Сидя на верхней ступеньке в холле второго этажа, дома Кинзеров, я слушал знакомую передачу. Транслировали не старую запись - в тексте то и дело мелькали приметы нынешнего дня, проскальзывали словечки, которых еще не было в ходу в сороковые: аэрозольный баллончик, лазерная наводка, Танзания, "в напряге".
Да, факты есть факты. Никаких сомнений - Джеффти слушал новый выпуск "Теннесси Джеда".
Я сбежал по лестнице, вышел к машине. Леона, должно быть, хозяйничала на кухне. Повернул ключ зажигания, включил радио, настроился на 790 килогерц… Эй-Би-Си, рокмузыка.
Посидев пару минут, медленно прошелся из конца в конец диапазона. Музыка, новости, ток-шоу. Никакого "Теннесси Джеда". Приемник у меня - "Блаупункт", куда уж лучше. Все станции ловил. Этой передачи просто не было в природе!
Я выключил радио и зажигание и тихо пошел обратно наверх. Сел на верхнюю ступеньку и прослушал всю программу. Она оказалась просто замечательная. Яркая, увлекательная, насыщенная, с массой приемов, которые появились на радио уже на моей памяти. И современная. Не какой-то анахронизм, не повторение задов в угоду горстке слушателей, стосковавшихся по былому. Новая программа, а голоса все те же, по-прежнему звонкие и молодые. Даже без рекламных вставок не обошлось - причем речь шла о вполне современных товарах, - но и реклама совсем не похожа на нынешнюю: никакой вульгарности, никаких режущих ухо визгливых голосов.
А когда ровно в пять "Теннесси Джед" кончился, я услышал, как Джеффти крутит ручку настройки, пока знакомый голос Гленна Риггса не объявил: "В эфире Хоп Хэрриган! Американский воздушный ас!" - и тут послышался рокот летящего самолета. Винтового, не реактивного! Не рев, под который растут нынешние дети, но звук, с которым вырос я, настоящий рокот аэроплана, раскатистый, нарастающий рык машины вроде "Джи-8" или военных самолетов времен "битвы за Англию". На таких летал Капитан Полночь, на таких летал Хоп Хэрриган. А вот и голос Хопа: "Си-икс-4 вызывает диспетчерский пункт. Си-икс-4 вызывает диспетчерский пункт. Прием!" Пауза, затем: "Хоп Хэрриган, заходите на посадку!"
Вечная проблема мальчишек сороковых годов - какую станцию слушать? Одновременно на разных волнах, перекрываясь, шли любимые программы. Уделив внимание Хопу Хэрригану и Тэнку Тинкеру, Джеффти крутанул ручку обратно на Эй-Би-Си, и из приемника послышался звук гонга, отчаянная какофония неразборчивой китайской речи, и ведущий громогласно объявил: "Терри и разбойники!"
Я сидел на верхней ступеньке лестницы и слушал Терри и Конни, Флипа Коркина и. Боже правый, Агнес Муред Дракониху, и все они участвовали в новых приключениях в Красном Китае, которого и в помине не было в тридцать седьмом, когда Милтон Канифф писал о Востоке, о крадущихся по берегам рек разбойниках, о чанкайшистах и военных диктаторах, о наивном империализме американской дипломатии канонерок.
Сидел и слушал программу до конца, а потом - "Супермена" и кусочек "Джека Армстронга", "Всеобщего любимца" и часть "Капитана Полночь". Пришел домой Джон Кинзер, но ни он, ни Леона не поднялись наверх, посмотреть, куда это я запропастился или где пропадает Джеффти, а я все сидел и вдруг заметил, что плачу, и не мог остановиться, просто сидел, а слезы бежали по щекам, попадая в уголки рта, сидел и плакал, пока Джеффти не услышал, не открыл дверь, не увидел меня и не вышел из комнаты. И вот он стоял и смотрел на меня, по-детски смутившись, а в программе начался перерыв, и заиграли Тома Микса "Встретим в Техасе старых друзей, когда зацветет шалфей", и Джеффти тронул меня за плечо - улыбка заиграла на его губах и в огромных карих глазах - и сказал: "Привет, Донни. Пошли, послушаем вместе?"
Юм отрицал абсолютное пространство, в котором каждый предмет занимает свое место; Борг отрицает единое время, в котором события связаны между собой.