- Ерунда! Держи-ка стакан.
Монтгомери налил немного янтарной жидкости в его стакан, у него самого стакан был заполнен наполовину, у его невесты - на треть. Макс взял стакан, подошел к ведру и разбавил виски водой.
- Ты же портишь выпивку.
- Я не привык к крепким напиткам.
- Ну хорошо. За мою краснеющую невесту… и за нашу счастливую семью! Встанем!
Макс осторожно сделал маленький глоток и поставил стакан на стол. Напиток напомнил ему горькое тонизирующее средство, которое ему прошлой весной прописала участковая медсестра. Он хотел уже продолжить работу, но Монтгомери снова прервал его.
- Эй, ты не все выпил.
- Послушайте, я должен приготовить ужин. Вы же не хотите, чтобы он подгорел?
Монтгомери пожал плечами.
- Ну что ж. Нам больше достанется. А тем, что у тебя в стакане, мы будем запивать. Сынок, когда я был в твоем возрасте, я мог выпить целую кружку, а потом еще ходить на руках.
Макс хотел приготовить мясо и разогреть бисквиты, но их осталось только половина сковороды. Поэтому на жире, оставшемся от мяса, он поджарил яичницу, заварил кофе и решил, что этого будет достаточно. Когда они сели к столу, Монтгомери взглянул на еду и заявил:
- Моя дорогая, начиная с завтрашнего дня я надеюсь питаться на должном уровне, соответствующем тому, что ты мне рассказывала о своих кулинарных способностях. Твой мальчик не такой уж хороший повар.
Тем не менее ел он с аппетитом. Макс решил не говорить, что он готовит лучше, чем Мав, - вскоре он сам это узнает.
Наконец Монтгомери откинулся на спинку стула, вытер губы, затем налил себе еще кофе и закурил сигару.
- Макси, дорогой, что у нас на десерт? - спросила Мав.
- На десерт? Ну… в холодильнике есть мороженое, что осталось со Дня Объединения Планет Солнечной Системы.
На ее лице отразилось недовольство.
- Да?
- Хм… Кажется, я его… ну… съела как-то днем, когда ты был на южном поле. В тот день было ужасно жарко.
Макс ничего не сказал, его это не удивило. Но она пристала, как липучка:
- Макс, ты не приготовил десерт? Сегодня ведь особенный день.
Монтгомери вынул сигару изо рта.
- Оставь, моя дорогая, - добродушно сказал он. - Я не любитель сладостей. Предпочитаю мясо и картошку - они лучше пристают к ребрам. Давайте поговорим о более приятном. - Он повернулся к Максу. - Макс, ты умеешь что-нибудь делать, кроме как возиться на ферме?
Макс насторожился.
- Я никогда ничем другим не занимался. А что?
Монтгомери стряхнул пепел с сигары прямо на тарелку.
- Ты больше не будешь работать на ферме.
Во второй раз за последние два часа Макс не смог скрыть удивления.
- Как так? Что вы имеете в виду?
- Мы продали ферму.
Максу показалось, что у него из-под ног выдернули ковер. Но он видел по лицу Мав, что это было правдой. У нее всегда было такое выражение лица, когда она делала ему какую-нибудь пакость: радостное и немного настороженное.
- Отец не одобрил бы это, - выпалил он. - Эта земля принадлежала нашей семье четыреста лет.
- Послушай, Макси! Я уже не знаю, сколько раз я тебе говорила, что я не приспособлена к жизни на ферме. Я выросла в городе.
- Клайдз-Корнерз?! Какой же это город?!
- Но это и не ферма. Я была совсем молодой девушкой, когда твой отец привел меня сюда… а ты был уже большим мальчиком. Ведь я еще не стара, я не могу хоронить себя на этой ферме.
- Но ты обещала отцу, что…
- Прекрати, - твердо сказал Монтгомери. - И никогда не повышай голос, когда говоришь со своей матерью… и со мной.
Макс замолчал.
- Земля продана. Это факт. Как думаешь, сколько стоит этот участок?
- Я никогда не думала об этом.
- Сколько бы ты ни думала, я получил больше. - Он подмигнул Максу. - Да, сэр! Твоей матери повезло, что она встретила меня. У меня на такие дела отличный нюх. Я знал, почему агент скупает эту ничего не стоящую собственность. Я…
- Но правительство субсидирует нас.
- Я сказал "ничего не стоящую", и это так и есть. Я имею в виду, что эта земля почти не пригодна для фермерства.
Он хитро улыбнулся и пояснил, что готовится какой-то государственный энергетический проект и для его осуществления была выбрана эта зона. Монтгомери говорил об этом загадочно и неясно, из чего Макс заключил, что ему самому было мало что известно. Какой-то синдикат потихоньку скупал землю, рассчитывая, что сможет затем продать ее правительству по более высокой цене.
- Так что я стребовал с них в пять раз больше, чем они рассчитывали заплатить. Неплохо, да?
- Видишь, Макси? - вмешалась Мав. - Если бы твой отец знал, он бы…
- Замолчи, Нели!
- Но я лишь хотела сказать ему, сколько…
- Замолчи, я сказал!
Она умолкла. Монтгомери отодвинул свой стул, сунул в рот сигару и встал. Макс поставил воду на печь, чтобы помыть посуду, очистил тарелки и вынес отбросы цыплятам. Он не спешил возвращаться, смотрел на звезды и пытался думать, содрогаясь от мысли, что Бифф Монтгомери станет членом их семьи. Он думал о том, какие права есть у отчима, вернее, у праотчима, человека, который женился на его мачехе. Но ответа он не знал.
Наконец он решил, что надо вернуться, хотя и очень не хотелось. Когда он вошел, Монтгомери стоял около книжной полки, которую Макс соорудил над стереоприемником; он перебирал книги и несколько из них отложил на приемник. Он оглянулся.
- Ты вернулся? Побудь пока здесь, я хочу, чтобы ты рассказал мне про ваш домашний скот.
Из двери появилась Мав.
- Дорогой, - сказала она Монтгомери, - может быть, это подождет до утра?
- Не торопись, моя дорогая, - ответил он. - Этот парень с аукциона придет рано. Я должен провести инвентаризацию. - Он продолжал складывать книги. - Послушай, это неплохие вещи. - Он держал в руках полдюжины томов, отпечатанных на высококачественной тонкой бумаге в переплете из мягкого пластика. - Интересно, сколько они стоят? Нели, подай мои очки.
Макс быстро подошел и протянул руку к книгам.
- Они мои!
- Хм? - Монтгомери посмотрел на него, затем поднял книги высоко над головой. - Ты слишком молод, чтобы владеть каким-либо имуществом. Нет, продадим все подчистую и начнем с нуля.
- Они мои! Мне их подарил мой дядя. - Он обратился к мачехе: - Скажи ему, Мав.
- Да, Нели, - спокойно сказал Монтгомери. - Объясни-ка все этому юноше, пока мне самому не пришлось это сделать.
Ее лицо приняло обеспокоенное выражение.
- Ну, я в общем-то не уверена. Они действительно принадлежали Чету.
- А Чет был твоим братом? Значит, ты наследница Чета, а не этот юнец.
- Он не был ее братом, он был братом моего отца!
- Это не имеет значения. Твой отец был наследником твоего дяди, значит, твоя мать - наследница твоего отца, а не ты, молокосос. Таков закон, сынок. Так что извини.
Он поставил книги на полку, но остался стоять рядом.
Макс почувствовал, как у него начала непроизвольно дрожать верхняя губа; он знал, что теперь не сможет говорить связно. Его глаза наполнились слезами от гнева так, что он едва мог видеть.
- Вы… вы вор!
- Макс! - пронзительно взвизгнула Нели.
Лицо Монтгомери сделалось холодным и злым.
- Ну, теперь ты зашел слишком далеко. Боюсь, что тебе придется отведать ремня, - и он начал расстегивать свой тяжелый ремень.
Макс шагнул назад. Монтгомери выдернул ремень и сделал шаг вперед.
- Монти! Ради бога!.. - завопила Нели.
- Не вмешивайся, Нели, - сказал он и, обращаясь к Максу, добавил: - Мы должны раз и навсегда выяснить, кто здесь главный. Извинись!
Макс молчал. Монтгомери повторил:
- Извинись, и мы больше не будем об этом вспоминать.
Он взмахнул ремнем. Макс сделал еще один шаг назад, Монтгомери шагнул за ним и попытался схватить его. Макс увернулся и выбежал во двор. Он не останавливался до тех пор, пока не убедился, что Монтгомери его не преследует. Он перевел дыхание. В нем все еще бушевала злость. Ему было даже жаль, что Монтгомери не погнался за ним: вряд ли кто мог бы догнать его около дома в темноте. Он знал, где находится поленница, Монтгомери же не знал. Он знал, где лужа для свиньи. Он знал, где колодец, - если уж на то пошло.
Прошло немало времени, прежде чем он достаточно успокоился и смог думать рационально. Теперь он был рад, что все закончилось так легко. Монтгомери был намного тяжелее его, и говорили, что в драке он ведет себя очень подло.
Хотя он и не был уверен, закончилось ли. Решит ли Монтгомери забыть об этом к утру? В доме по-прежнему горел свет, Макс укрылся в коровнике и ждал, сидя на грязном полу. Через некоторое время он почувствовал ужасную усталость. Он подумал, что можно переспать и в коровнике, но там не было подходящего места, чтобы прилечь, хотя старого мула там уже не было. Вместо этого он поднялся на ноги и посмотрел на дом.
В кухне света не было, но в спальне окно светилось; конечно, они еще не спали. Кто-то закрыл дверь после его побега; она не запиралась, поэтому попасть в дом не составит труда, но он боялся, что Монтгомери может услышать его. Его собственная комната представляла собой пристройку к основной комнате со стороны кухни, напротив спальни, но в его комнате не было наружной двери.