Другой Джейто, рядом с параболическим конусом, стоял, погрузившись в воду до середины бедер. Он водил руками в воде взад и вперед - эту привычку он приобрел от скуки. Следующий Джейто стоял на коленях у гиперболического конуса, по пояс в воде. Кранкеншафт обработал его лицо так, что он выглядел старым. Древним. Его лицо представляло собой отображение возраста, не тронутое биомоделированием, которое богатые люди использовали, чтобы сохранить молодость до конца своей долгой жизни. Ветерок шевелил его истончившиеся седые волосы. Сгорбленный, скрюченный, немощный - это было изображение его смертного удела.
Картина несколько минут сохраняла неподвижность. Затем все Джейто поднялись и начали перешагивать с одного конуса на другой, проходя сквозь друг друга, а над их фигурами проплывали разноцветные облака. Некоторые буйствовали, некоторые дрожали, другие двигались, как автоматы.
Каждая фигура расщепилась надвое, превратившись в двух Джейто, все они продолжали свой странный марш. Затем они снова раздвоились; оригинал продолжал двигаться, а остальные шагали на месте. Новые изображения возникали, словно тени; все они немного отличались друг от друга, создавая эффект размытости. Самый молодой Джейто плакал. Джейто помнил тот день: он рассказывал Кранкеншафту о своей семье, о том, как он любил родных, говорил, что они, должно быть, считают его умершим. На другом изображении Джейто смеялся. Смеялся. Да, бывали дни, когда он смеялся, даже вежливо разговаривал с Кранкеншафтом.
Над поверхностью бассейна появилась голограмма воды, парившая над настоящей водой, словно многократная экспозиция. Там были волны, замершие под неестественно острыми углами или зазубренные, словно пила, фосфоресцирующие красным, пурпурным, зеленым, сине-зеленым, золотым и серебряным светом. Порывы ветра, врывавшиеся в студию, поднимали волны на настоящей воде, и они добавляли штрихи к голограмме.
Фигуры Джейто снова раздвоились, как и их тени. Все они остановились и подняли руки, и движение это побежало, как волна, словно изображая множество квантовых вселенных, каждая из которых воплощала будущее, заданное оригиналом. Радужный водопад накрыл фигуры, и они замерцали. Но водяная завеса не могла скрыть ярость на их лицах.
- Клянусь всеми святыми! - воскликнула Соз. - Это впечатляет.
Джейто сделал усилие, чтобы не заскрежетать зубами.
- Именно поэтому он так знаменит.
- Теперь я понимаю, почему он выбрал тебя в качестве модели.
- Вот как?
Она махнула в сторону голограмм:
- Нельзя увидеть такие искренние эмоции - эту ярость - на лице Мечтателя. Такое вообще редко увидишь. Но у тебя это совершенно. Первобытные страсти, не испорченные цивилизацией.
- Я должен чувствовать себя польщенным? Соз моргнула:
- Я не хотела… - Она запнулась, пристально глядя на скульптуру. - Джейто, посмотри в свои глаза.
- Задача не из легких. - Но он понял, что она имела в виду. Он вгляделся в изображения и, когда увидел то, что увидела она, чуть не задохнулся. Алые. Твердые, как рубин, и холодные, как рубин. Глаза у каждого изображения стали красными. Волосы тоже изменяли свой цвет, превращаясь из темно-каштановых в угольно-черные. Он не мог в это поверить. Кранкеншафт сделал его похожим на Торговца.
Он поднялся, стиснув руки в кулаки:
- Я убью его.
- Это вина, - объяснила Соз. - И катарсис.
- Какого черта, что все это значит?
- Здесь всё, - ответила она. - Вина, которую ощущают Мечтатели, зная, сколько несчастья их родичи принесли тысячам людей. И очищение. Понимание, что чудовище больше не живет в них. Они освободились, превратились из Торговцев в Мечтателей.
- Тогда это ложь. - Джейто был в таком гневе, что едва мог выговаривать слова. - Во имя этого "катарсиса" Кранкеншафт совершил то, от чего, как предполагается, он освободился. Он сделал меня похожим на то, что он ненавидит в себе самом, то, от чего он никогда не избавится… - Джейто осекся. Затем сел. - О дьявол!
Соз наблюдала за его лицом:
- В чем дело?
- Его лучшее творение. Взгляни в лицо демонам и изгони их. Я - основа. - Внезапно все стало совершенно очевидно. - Если он избавится от меня, то демоны, терзающие его, исчезнут. - Джейто сглотнул ком в горле. - Он собирается убить меня, ведь я часть скульптуры. Он с самого начала собирался сделать это.
Соз пристально взглянула на него:
- Он душевнобольной.
Джейто пожалел, что втянул ее во все это.
- Если бы мы погибли на Променаде, он сочинил бы красочную историю. А теперь ты вышла на него, и ему нечего терять - он доставил нас сюда, убьет и сможет использовать нашу смерть для своих нужд.
- Вообще-то, - произнес холодный голос, - ее убьешь ты.
Джейто резко поднял голову. Кранкеншафт стоял в противоположном конце мастерской, у консоли, в углу, где соединялись два голографических экрана. В одной руке он держал птицу Джейто, в другой - лазерный карабин.
- Какая трагедия, - продолжал Кранкеншафт голосом, которым он говорил, когда хотел подразнить Джейто, привести его в ярость. - Она пришла к самому знаменитому из современных художников, надеясь подарить ему Сон. Красивая женщина, в конце концов, обладает кое-какими преимуществами. К несчастью, она пришла, когда здесь был ты. - Он вздохнул. - Я никогда не оставил бы вас наедине. Но кому могло прийти в голову, что Имперскому Глашатаю угрожает опасность? А кроме того, Джейто, мы думали, что ты исправился. - Кранкеншафт покачал головой. - Она была слишком уверена в своих силах. В какой-то момент она потеряла бдительность, и тебе удалось связать ее. - Подняв птицу, он продолжал: - Ты убил ее украденным у меня тупым предметом. Я был вынужден пристрелить тебя, защищая свою жизнь.
Джейто поднялся, готовый взорваться. Но прежде чем его гнев выплеснулся наружу, Соз негромким голосом произнесла:
- Вы Гранитный Кранкеншафт.
На лице их тюремщика появилось беспокойное выражение.
- Вам не следовало совать нос в его досье, Глашатай.
- А почему вы заявляете, что Джейто украл эту птицу у вас? - спросила она. - Он создал ее сам.
Нижнее веко Кранкеншафта резко дернулось. Он крепче схватил статуэтку, стиснул ее, словно оружие:
- Никто никогда не поверит, что он сделал такую поразительную вещь и написал фугу. Только знакомство со мной позволило ему сотворить ее. Со мной. Он никогда не создал бы ее самостоятельно. Так что заслуга принадлежит мне.
Джейто должен был испытывать гнев из-за того, что Кранкеншафт пытается присвоить его работу. Но смысл слов врага так поразил его, что в нем взыграла гордость и он потерял голову. Он едва мог поверить в услышанное. Великий Гранитный Кранкеншафт был напуган его работой!
Кранкеншафт снял с пояса моток веревки и швырнул его пленникам. Моток упал у ног Джейто - кожаная бечевка с керамическими шариками на концах. Эти шарики могли быть чем угодно, от украшений до сверхпроводящих устройств.
- Свяжи ей руки за спиной, - приказал Кранкеншафт. Джейто скрестил руки на груди:
- Нет.
Кранкеншафт прикоснулся к панели на консоли. Огромный шар протиснулся сквозь щель в пластиковой стене и проплыл к центру мастерской.
- Нелинейная динамика и метапсихология, - заметил скульптор. - Ты знаешь, что, имея достаточно детально разработанные начальные условия, можно моделировать дальнейшее действие? Корреляция между рассчитанными результатами и действительным актом, происшедшим при данных условиях, достаточно точна.
Джейто нахмурился:
- О чем ты говоришь?
- Секс, - сказал Кранкеншафт. - Организуй с требуемой точностью начальную сцену, и можно смоделировать дальнейшее с поразительным правдоподобием.
- Иди к дьяволу, - ответил Джейто.
- Свяжи ей руки.
- Нет.
- Начать процесс! - приказал Кранкеншафт.
Из шара выскользнуло три шприца. Джейто не успел отпрянуть вовремя, но в этом, как оказалось, не было нужды: выстрелы были направлены не в него. Соз рванулась с головокружительной скоростью, но она не могла уйти: ноги ее были прикованы к камню. Один шприц промахнулся, но, судя по реакции женщины, другие два настигли ее. Соз дернулась, словно ее ударили, и напряглась всем телом.
- Что ты делаешь?! - крикнул Джейто Кранкеншафту.
- Джейто, все в порядке, - сказала Соз. - Я чувствую себя нормально.
- Это яд, работающий по принципу химических часов, - объяснил ей Кранкеншафт. - Даже ваши роботы не в состоянии перестраиваться так быстро, чтобы создать противоядие.
Соз ничего не ответила, лишь устремила на него пристальный взгляд, выводящий из себя.
- Что это за яд? - спросил Джейто. Соз мельком взглянула на него:
- Принцип его действия основан на цикличных реакциях. - Хотя голос ее звучал спокойно, на лбу выступили капельки пота. - Если при определенных условиях соединить несколько реагентов, начнется серия реакций. В крови человека подобные вещества подвергаются цикличным превращениям, на каждой из ступеней образуется особый яд.
- А твои нанороботы могут бороться с ним? - спросил Джейто.
За нее ответил Кранкеншафт:
- Даже самые совершенные устройства не в состоянии приспособиться к сложным циклам. Этот яд подвергается сотне превращений, все ступени различаются по времени, побочные реакции каждый раз меняются. Это блестящее творение химиков. - Он оценивающе посмотрел на Джейто. - Ты подвергся действию одного цикла. В последний раз, когда был здесь. Может быть, ты помнишь?
Джейто прекрасно помнил. В крови его тогда словно горел огонь.