- Дальнейшие слушания подпадают под закон о государственной тайне, - провозгласил он. - Полномочный посол Тенедос, прошу вас прервать свой рассказ до тех пор, пока не освободится помещение.
Стражники торопливо вывели из зала всех слушателей.
Тенедос с несчастным видом продолжил свою историю. Когда он закончил, не было ни вопросов, ни замечаний. Бартоу объявил о конце заседания.
То же самое продолжалось еще три дня, и наконец наше повествование подошло к концу. Во время рассказа об исходе из Сайаны Бартоу и его приспешники побуждали Тенедоса и меня говорить покороче: оказывается, появились другие дела, требовавшие их немедленного внимания.
Совет Десяти постановил в кратчайшие сроки принять решение о дальнейших действиях и еще раз поблагодарил нас за обстоятельное изложение дела.
Мы едва успели вернуться в свои комнаты, когда дворцовая стража снова вызвала нас. До встречи с Тенедосом, будучи наивным ребенком в политических вопросах, я бы решил, что это означает долгожданное пробуждение их праведного гнева и немедленное объявление войны Кейту. Но теперь я не строил иллюзий.
Моя догадка подтвердилась. В зале не было никого, кроме писца, членов Совета Десяти и нас самих. Махал не смотрел на Тенедоса, а выражение лица Скопаса было совершенно непроницаемым.
Ровным, хорошо поставленным голосом Бартоу объявил, что правительство Кейта допустило прискорбнейшую ошибку, в связи с чем в Сайану будет направлена резкая дипломатическая нота - "так скоро, как позволят обстоятельства". Это означало, что у них недостало храбрости послать хотя бы один кавалерийский полк в Сулемское ущелье и запихнуть нумантийское послание в глотку ахиму Фергане.
Во мне закипал гнев.
- Помимо этого, мы объявляем об установлении торговых санкций против Кейта, - продолжал Бартоу. - Они вступят в силу в течение недели и сохранятся до тех пор, пока ахим Бейбер Фергана не произведет надлежащее возмещение ущерба жертвам насилия, учиненного в Сулемском ущелье.
Торговые санкции? Что это еще за наказание? Обитатели Спорных Земель брали то, что хотели, на острие клинка, либо тайно торговали с отдаленными пограничными деревнями.
- И наконец, мы решили, что вопрос о Спорных Землях и мятежных племенах, обитающих там, слишком долго оставался без внимания. А потому мы созываем Великую Конференцию, на которой будут присутствовать правители всех провинций Нумантии. Конференция состоится в десятый день Периода Плодородия. Совет Десяти сказал свое слово! Об этом будет объявлено во всей Нумантии.
Бартоу снова поднял свой жезл и начал опускать его.
Тенедос вскочил и заговорил, прежде чем его успели остановить:
- А как насчет Тхака? - поинтересовался он. - Как насчет Товиети?
Двое членов Совета переглянулись с важным видом.
- Это местный феномен, не достойный нашего внимания, - заявил Чейр.
- В таком случае, почему мне было приказано докладывать о них, когда я впервые отправился в Кейт? В то время вас весьма интересовал этот вопрос.
- В то время мы не были знакомы с природой... феномена, - ответил Чейр. - Теперь мы убедились в том, что он не представляет какой-либо угрозы.
- Я объявляю заседание закрытым, - торопливо произнес Бартоу, прежде чем Тенедос успел задать следующий вопрос.
Я затрясся от ярости как мастифф, трясущий котенка за шиворот, и тоже встал. В тот момент у меня перед глазами возникло занесенное снегом ущелье, и я услышал последние слова капитана Меллета: "Передайте им, что на границе еще остались люди, которые знают, как надо умирать!"
- Неужели вы такие трусы, что... - начал я. Но тут Тенедос лягнул меня по ноге с такой силой, что я чуть не грохнулся на скамью. Прежде чем я успел прийти в себя, члены Совета Десяти дружно встали и вышли через дверь в другом конце зала, как стая ворон, снявшаяся со своего места.
Я порывался броситься вслед и увидел, как встревоженные стражники направились к нам. Тенедос и Карьян схватили меня под руки и буквально вытолкали из зала, где проходили слушания.
Все же я в достаточной мере владел собой, чтобы не вырываться и не бросаться с кулаками на своих друзей. Оказавшись в своей комнате, я принялся расхаживать взад-вперед, словно тигр в клетке, посматривая на дверь и надеясь, что один из этих трусливых ублюдков откроет ее.
Но моим единственным посетителем, да и то через два часа, оказался Лейш Тенедос. Он тихо постучался и вошел, не ожидая приглашения.
Он принес два резных хрустальных бокала и огромный графин бренди.
- Семидесятипятилетней выдержки, - заметил он. - Вполне подойдет для того, чтобы приглушить праведный гнев. По крайней мере, смотритель винного погреба утверждает, что оно способно поразительным образом избавить человека от мирских забот.
- Будь я проклят, если приму хоть что-нибудь от них, а особенно их паршивую выпивку!
Тенедос поцокал языком.
- Никогда не упускай возможности выпить за счет противника. Это может доставить огромное удовольствие, когда строишь планы на будущее.
Он налил бокалы до краев и протянул один мне. Я взялся за тонкую хрустальную ножку, поднес бокал к губам, но внезапно остановился. Стиснув зубы, я вытащил пробку из графина и вылил жидкость обратно. Если уж пить, то когда легко на душе, и никак иначе.
Но прежде чем бокал опустел, меня посетила одна мысль.
Подняв бокал, я провозгласил тост:
- За капитана Меллета! По крайней мере, я о нем не забуду.
Тенедос удивленно посмотрел на меня и кивнул, выражая свое согласие.
- За капитана Меллета, - мы осушили бокалы.
- Благодарю вас, Провидец. Пожалуй, мне пора немного поспать.
- Как пожелаешь, друг мой. А вот мне понадобится некоторое содействие, чтобы заснуть, - он взял графин. - Увидимся утром.
Однако, несмотря на мои слова, за окнами забрезжил серый рассвет, прежде чем сон наконец-то пришел ко мне.
Днем нас с Тенедосом вызвали в аудиенц-зал Совета Десяти. Я ожидал, что мне предстоит оправдываться за свою вспышку, и решил стоически принять любое наказание, вынесенное этими идиотами.
В зале из всех членов Совета присутствовало лишь двое: Фаррел и Скопас. Последний восседал на месте Бартоу.
- Легат Дамастес а'Симабу, - начал он. - Совет Десяти пришел к выводу, что ваша доблесть достойна поощрения. В честь признания ваших заслуг мы распорядились о присвоении вам капитанского чина. Данное решение вступает в силу немедленно.
Будь я проклят, если доставлю им удовольствие, разинув рот и выпучив глаза от изумления! Мне удалось выслушать новость с бесстрастным лицом. Итак, моя вспышка осталась без внимания, а вместо наказания я получил повышение, на которое в мирное время не смог бы надеяться в течение десяти лет, и то при условии безупречной службы.
- Мы также считаем, что ваши военные навыки достойны поощрения, а потому вы получаете новое назначение, с проживанием в столице. Отныне вы приписываетесь к славнейшему из армейских подразделений Нумантии - Золотым Шлемам Никеи.
Черт вас побери!
- Мы приняли это решение и в силу других обстоятельств, - продолжал Скопас. - Возможно, нам понадобится узнать новые подробности о вашем пребывании в Спорных Землях, когда начнется Великая Конференция, и мы хотим, чтобы вы оставались... в пределах досягаемости.
Он замолчал. Я понимал, что от меня требуется, но, боги, как же мне не хотелось этого делать! Однако солдат обязан принимать тяготы службы с такой же готовностью, как и ее радости, поэтому я вытянулся в струнку, отсалютовал, ударив кулаком в грудь, развернулся на каблуках и строевым шагом вышел из зала в сопровождении Йонга и Карьяна.
Я направился в свои комнаты в настроении, которое один из наших лицейских инструкторов называл "дерьмо с сахаром". Но дерьма все-таки было больше. Однако в коридоре стражник остановил меня и сказал, что я должен дождаться полномочного посла Тенедоса.
Примерно через полчаса появился сам Тенедос, с напряженной улыбкой на лице.
- У нас есть все основания для благодарности, - произнес он громким, отчетливым голосом. - Совет Десяти щедро наградил нас, и теперь нам остается лишь вернуть долг.
Когда мы с Тенедосом остались наедине и его Заклятье Молчания было установлено по всем правилам, он начал было что-то мне объяснять, но замолчал, увидев выражение моего лица.
- Неужели так плохо? - спросил он.
Я начал подыскивать какую-нибудь вежливую армейскую ложь, но передумал.
- Не очень-то хорошо, сэр. Мне предстоит полировать доспехи, маршировать взад-вперед по плацу и придерживать двери для толстожопых дипломатов... прошу прощения, сэр. Пройдет год, а может быть, и больше, прежде чем я смогу обратиться с просьбой о переводе в настоящую армейскую часть, где знают, с какого конца заточен клинок. Проклятье, я даже не знаю, захочет ли мой полк взять меня обратно!
- Капитан, - произнес Тенедос. - Когда я сказал, что мы получили награду, я говорил не только для невидимых ушей. Я очень рад, что ты остаешься здесь, в Никее, по чисто эгоистическим соображениям. Я заключу с тобой сделку. Через год... нет, скорее через два года мне понадобятся твои услуги, и отнюдь не для того, чтобы открывать передо мной дверь.
- Что вы имеете в виду?
- Время ответит на этот вопрос, - сказал он. - А я лучше промолчу, поскольку пока не знаю, как будут развиваться события. Зато я знаю, что нынешнее положение вещей долго продолжаться не может.
В тот момент мне не было дела до его теорий о том, что дни нумантийского правления сочтены, и я ничего не сказал. Но затем мое природное любопытство взяло верх.
- А какую награду заслужили вы, сэр? Надеюсь, она принесла вам большее удовлетворение, чем мне.