VI
- Веселенькая ночка, - сказала вдовствующая айчжи за чаем (она поклялась, что чай безопасен). - Вы спали, нанд' пайдхи?
- Время от времени.
Илисиди негромко засмеялась и показала на дракончика, летящего над холодным туманным озером. С перил балкона еще капало после недавнего дождя. Солнце поднялось, золотое, над горами по ту сторону озера, туман засветился под ним. Дракончик спикировал вдоль обрыва - перепончатые крылья на миг заслонили солнце - и снова взмыл кверху, держа что-то в когтях.
Хищник и добыча.
- Просто чума, - сказала Илисиди. - Метчейти их ненавидят, но я не хочу разрушать гнездо. Они сюда пришли первые. Что скажет пайдхи?
- Пайдхи согласится с вами.
- В чем - в том, что те, кто были здесь первыми, имеют естественное право собственности?
Два глотка чая, кусочек булочки - и Илисиди перешла в атаку. Банитчи велел быть осторожным. А Табини говорил, что я с ней справлюсь.
Брен задумался на миг - сначала собирался согласиться, потом отшутиться. Но сказал иначе:
- Пайдхи соглашается с тем, что цепь жизни нельзя обрывать. Что утрата этого гнезда обеднит Мальгури.
Блеклые глаза Илисиди остановились на нем, бесстрастные, как бывают у Банитчи, - она досадовала, возможно, из-за того, что он вернул разговор в прежнее русло.
Но ее намерений он не смог изменить - по крайней мере полностью.
- Они бандиты, - сказала Илисиди.
- Невозместимые, - ответил он.
- Твари.
- Прошлому нужно будущее. Будущему нужно прошлое.
- Твари, говорю, которых я решила сохранить.
- Пайдхи согласен. Как вы называете их?
- Уи'иткитиин. Они издают такой звук.
- Уи'иткитиин. - Он проследил за другим чешуйчато-пернатым ныряльщиком и спросил себя, было ли когда-то на Земле что-то подобное. - Никто другой такого звука не издает.
- Нет.
- Достаточная причина, чтобы сохранить их.
У Илисиди сжались губы. Гримаса превратилась в намек на улыбку, старуха подобрала ложкой несколько хлопьев из местного злака, съела несколько тонких ломтиков поданного на завтрак бифштекса.
Брен тоже ел, рассудив, что не следует обращаться к вдовствующей айчжи, когда она размышляет, тем более, что великолепный завтрак мог остыть. Приготовленный на настоящем огне - на дровах, сказал Сенеди, когда Брен удивился, откуда взялась горячая пища. Брен полагал, что они исхитрились приготовить пищу на кухонном очаге - если, конечно, в кухне сохранился очаг. Топающие звуки, о которых Чжейго сказала, что это генератор, прекратились где-то в середине ночи. Наверное, горючее кончилось, а может двигатель сломался. Электросеть Майдинги поклялась своей жизнью и репутацией, что Мальгури получит энергию - как только, по их словам, они восстановят подвод питания к четверти города, которая этим утром проснулась без света и тепла.
Тем временем замок продолжал жить, комнаты согревались каминами, пищу готовили на очагах, коридоры освещались свечами в тех местах, куда не доходил свет из окон - работали те системы, которые когда-то и оставляли Систему Мальгури. Вдовствующая айчжи приказала накрыть завтрак на свежем воздухе, на балконе, открытом прохладному горному летнему утру, - какое счастье, подумал Брен, что я надел самое теплое пальто - а надел, потому что холод уже проник в комнаты. На холоде был отчетливо виден пар, клубящийся над чайными чашками. Было в этом щемящее удовольствие особенно, если вспомнить паркие ночи в Городе, обычные для этого месяца, ливни и грозы, накатывающие с моря.
В такое туманное утро, среди всех этих свечей, дров в каминах и древних камней, совсем не много требуется, чтобы заработало воображение стоит лишь прищурить глаза, и ты уже не прикован к своему времени, и из тумана в дальнем конце озера вот-вот выплывут многовесельные галеры под парусами с геральдическими знаками…
Пролетел еще один дракончик, высматривая добычу. Стонущий крик унесся в холмы.
- О чем думаете, пайдхи? Какие-то мудрые разоблачительные мысли?
- Думаю о кораблях. О горящих дровах. О том, что Мальгури может жить, не получая ничего ниоткуда.
Вдовствующая айви стянула губы, подперла кулаком подбородок.
- Ну да - всего лишь сотня слуг, чтоб убирать и стирать, доставлять дрова и делать свечи - и замок живет. И еще пять сотен, чтобы пахать и полоть, охотиться и кормить прачек и дровосеков, свечников и самих себя… И тогда - о да, мы вполне самодостаточны. Если не считать кузнецов и переписчиков, которые снабжают нас, и всадников с канонирами для защиты всего этого от Неассоциированных, которые не хотят делать свою долю труда, а предпочитают охотиться на тех, кто делает… Мальгури имел электрическое освещение еще до того, как вы появились, уверяю вас, пайдхи.
Она отпила еще глоток чая, поставила чашку и махнула салфеткой Сенеди, который маячил в дверях и передавал ее приказания слугам.
Брен решил, что завтрак окончен. Собрался уже подняться, но Илисиди повела рукой в сторону лестницы, ведущей с балкона вниз.
- Пошли.
Ловушка захлопнулась.
- Я прощу прощения, - смешался Брен. - Моя охрана категорически запрещает мне…
- Они запрещают вам! Омерзительно!.. Или это мой внучек их сюда против меня прислал?
- Ничего подобного, позвольте заверить вас с глубочайшим почтением. Он высказывался в самом положительном тоне…
- Ну так пусть ваши охранники пустят в ход свою знаменитую изобретательность.
Она отодвинула стул, Сенеди во мгновение ока оказался рядом, помог, сунул ей под руку трость.
- Пошли, пошли, я вам покажу все остальное в Мальгури. Позвольте продемонстрировать вам Мальгури, который вы себе воображаете.
Брен не знал, что делать. Она не была врагом - по крайней мере он надеялся, что она ему не враг, и вовсе ему не хотелось делать из нее врага. Табини, черт его побери, сунул меня сюда, знал ведь, что бабушка здесь. Банитчи без конца упрекал, что я принял приглашение, не выслушав, сами понимаете, мудрых советов Банитчи, - а теперь, доверившись гостеприимству вдовы, пайдхи не видел никакого выхода, разве что со стонами рухнуть на пол и изобразить недомогание - то-то порадуется повар, и без того расстроенный; или же просто встать из-за стола, двинуть следом за старухой и смотреть на то, что она хочет показать.
Последний вариант, похоже, самый безвредный с точки зрения поддержания мира. Вряд ли Банитчи дал бы другой совет…
И вот Брен последовал за Илисиди на другой конец террасы, оттуда вниз по каменным ступеням, на другую террасу, а с той - по следующей лестнице на третью террасу, все ниже и ниже, до самого двора, вымощенного камнем, спокойно, неспешно, с Сенеди, вышагивающим впереди вдовы, и четырьмя ее телохранителями, замыкающими процессию.
Спускаться пришлось заметно дальше, чем ожидал Брен. Маршрут включал в себя самую заднюю часть крепости и пролегал сначала через обнесенный стенами двор, потом через пахнущий землей другой дворик, тоже огороженный стенами, - здесь он уже начал испытывать неуверенность относительно направления, в котором они двигаются, и относительно разумности прогулки с этим отрядом чужаков.
Банитчи меня убьет, думал Брен. Чжейго объявит мне Намерение. Если охрана вдовы сама не имеет таких планов с самого начала. Банитчи знать не будет, куда я девался, - если уже не следит…
Ну да, это вполне в его стиле…
Что-то грохнуло, как молот, в ворота перед ними, Сенеди открыл створку - и оттуда донесся свирепый визг, подобного которому Брен никогда не слышал в натуре, только в пьесах матчими…
Метчейти, сообразил он с замиранием сердца, видя, как сначала Сенеди, а за ним и вдова проходят в ворота. Лошади, пользуясь отдаленным соответствием.
Но слово лошадь никак не охватывает эту сплошную тьму за воротами, которую не в силах сдерживать слуги, дергающую головой, угрожающую жуткими роющими клыками - лошадью это чудовище можно называть лишь в том смысле, что атеви на таких ездят верхом, да, это лошадь, но только по атевийским меркам, создание, которое помогло атеви пересечь континенты, которое таскало их повозки и охраняло их границы.
Животное вздергивало голову, демонстративно не подчиняясь грумам, ощеривало грозные зубы (на клыках были надеты золотые колпачки). С расшитой, сверкающей от бус уздечкой, с буйной развевающейся гривой, на таком близком расстоянии оно выглядело свирепым, устрашало своей огромностью и беззаботной силой, с которой таскало грумов.
Брен остановился в воротах, посчитав, что так будет благоразумнее, но Илисиди спокойно шла дальше вслед за Сенеди. Остальные охранники теперь к их первоначальному числу добавились еще трое - прошли мимо Брена, говоря, что бояться совершенно нечего, что бы ни твердили ему зрение и слух; он собрал всю решимость и двинулся за спиной у последнего, терзаясь в обществе этих великанов неожиданным искажением перспективы: весь мир внезапно приобрел атевийские размеры, и хрупкая старая атева, опирающаяся на свою клюку, стоящая рядом с жутким чудовищем и протягивающая к нему руку, оказалась такой же огромной, с той же гигантской масштабной шкалы, и таким же пугающим пятном черноты. Такую картину можно было увидеть в Мальгури и несколько веков назад. На месте Илисиди мог стоять какой-то айчжи вполне воинственного возраста…
Он с содроганием смотрел, как метчейта опустила огромную голову и взяла что-то с ладони Илисиди. Проглотила - и принялась, часто посапывая, похватывать ее пальцы сильно вытянутой верхней губой, словно искала еще кусочек, - играет, понял Брен, играет с деликатностью в каждом движении, отзывается на ласку старухиных пальцев, чуть опуская голову, и в каждом прикосновении такая мягкость - поверить невозможно, ведь эта зверюга только что так таскала грумов…