- Спасибо, Аина, при случае я непременно напомню вам об этом. А сейчас…
И Папалеаиаина еще раз повторила легенду, глядя на угасающий костер, по угольям которого пробегали последние маленькие и острые язычки пламени.
- Еще раз спасибо, Аина, - сказал Аракелов, выключая магнитофон. Значит, это сделал Увоке…
- Что? - не поняла Папалеаиаина.
- Это я так, про себя…
Странный все-таки человек Аракелов. С одной стороны, начисто лишенный маниакальной ганшинской цельности, способный казаться то великовозрастным мальчишкой-сорванцом, то этаким университетским профессором, то старым морским волком, но за всем этим крылось то внутреннее единство, которое Папалеаиаина научилась уже распознавать в людях и которое ценила превыше всего. О своей миссии Аракелов рассказывал мало и неохотно, не скрывая, что бродит покуда в потемках. Однажды он так и сказал, отвечая на настойчивые расспросы Кортехо:
- Я сейчас вроде негритенка Джима, который в безлунную полночь искал черную кошку в старой угольной шахте.
Потом Ганшин отозвал Аракелова, и Папалеаиаина невольно подслушала их разговор. Она поняла не все, - беседовали они по-русски, - но общий смысл был достаточно ясен; в конце концов не зря же она четыре месяца кряду изо дня в день имела дело с Николя…
- Вам не кажется, Александр Никитич, что не стоит выставлять себя в таком невыгодном свете? Ведь все-таки здесь международная группа… Анна представитель правительства Караури к тому же. Не роняете ли вы в их глазах престиж советской науки? Несерьезно это, право, несерьезно.
- Врать не приучен, а правду говорить - так и сказать пока нечего. В такой ситуации посмеяться над собой - значит лишить этой возможности других.
- Не знаю, Александр Никитич, не знаю… По-моему, даже о трудностях можно было бы сказать, ну, повесомее, что ли, посолиднее. Ведь вы…
- Да знаю я, - перебил Аракелов. - Ей-богу, знаю, Николай Иванович. И самому мне достаточно тошно от этого. Каникулы на Караури - думаете, нужны мне эти каникулы?! Но раз уж я здесь, буду пытаться до конца. И говорить об этом все как есть. Не умею я делать хорошую мину при плохой игре…
Папалеаиаина не знала, что и думать. Было обидно, что задача - и задача для ее родины немаловажная - оказалась порученной человеку, который, суд по всему, с ней не совладает. А с другой стороны, подспудно верилось, что все ж таки совладает: было в Аракелове нечто внушающее уверенность…
Однако порой ее охватывало сомнение: так ли уж она права в своих ощущениях? Вместо того, чтобы заниматься делом, Аракелов устраивает всякие увеселения, чудит - ведь, конечно же, именно он, а не Янг придумал этот странный ночной концерт. Что за очередная затея?
Папалеаиаина протянула руку к тумбочке, еще раз повертела перед глазами билет: "Фрайди-Айлендское филармоническое общество имеет честь пригласить Вас…"
Что ж, раз приглашают - пойдем.
"Ну погоди у меня, Джайн! Я не я буду, если ты не попляшешь, да как попляшешь! Дай только до Тонга добраться. А уж там будь спок. Зря, что ли, я подрывником на Трансавстралии работал? Нет, дружок, не зря, ох, как не зря… Думаешь, ты без конца надо мной измываться будешь? Безнаказанно, думаешь? Мачту тебе скреби… Лапы у якоря точи… Хватит! Вот доберемс до Тонга - и все. Первую петардочку я тебе в магнитофон засуну. Аккуратненько так засуну, красивенько, комар носу не подточит. Очаровательный концерт получится… От такого концерта удовольствие не скоро забудешь… Ни ты, ни я. Жаль только, не увидеть мне тебя в тот момент… А второй заряд под баллер руля. Ювелирненько сделаю - не переборщить чтоб. Я тебя топить не хочу, греха на душу брать не стану. А вот без руля ты у меня поболтаешься - пока еще на твой SOS кто откликнется. Будешь тогда меня вспоминать. Поймешь, может, что над людьми измываться - тоже меру знать надо. Может, это тебя вежливости научит, господин капитан, король яхтсменов…"
6
Янгу понадобилось сделать три рейса, чтобы на крохотной надувной "ладожке" перевезти гостей на катер. Лодчонка была двухместная, и когда в последний заход они оказались в ней втроем - вместе с Папалеаиаиной и Жюстин, то, хотя в пассажирках было от силы килограммов сто на двоих, вода едва не переплескивала через баллоны. Благо еще залив распластался, словно отутюженный тяжелым серебром полной луны… Аракелов, стоя на корме катера и чуть придерживаясь за леер, помогал гостям взбираться на борт, а потом спрыгивать в кокпит. Там сразу стало тесно, и Блюминг увел Папазянов и Кортехо в салон, а сам юркнул в рубку и уже оттуда спросил:
- Двинулись, Александр Никитич?
Аракелов, закреплявший буксирный конец лодки на кнехте, выпрямился:
- Давай, Веня, на малых…
Легко преодолевая встречное течение начинающегося прилива, катер даже на малых оборотах быстро - всего за каких-нибудь минут двадцать - двадцать пять - достиг выхода из бухты. Врезанные в темноту тропического неба, мерцающие под луной контуры скалистых мысов с запада и востока отступили назад и слились с контуром острова. Янг внимательно смотрел на берег: когда вершина западного мыса окажется в створе с двугорбым выступом на гребне кальдеры - значит, они достигли места. Еще минут пять… Янг вылез из кокпита на палубу, прошел на нос катера и в ту самую минуту, когда он встал прямо над вскипающим у форштевня белым буруном, Аракелов скомандовал:
- Стоп! Орсон, якорь!
Янг сбросил за борт блестящий, на вид несерьезный, игрушечный, но вместе с тем ощутимо увесистый для катерного - килограммов восемь, не меньше - якорь Горбунова. Одновременно левой рукой он снял со стопора якорь-шпиль. За бортом плеснуло, несколько брызг попали ему в лицо; трос с текучим потрескиванием, особенно слышным сейчас, в наступившей после выключения двигателя тишине, нарушаемой лишь мягким хлюпаньем мелкой зыби под бортом, сматывался, с барабана и уходил в воду. Прилив неторопливо влек катер к берегу. Потом легкий рывок - якорь взял дно. Янг застопорил лебедку и вернулся в кокпит. Там уже распоряжался Аракелов.
- Итак, леди и джентльмены, прошу приготовиться к погружению. Снаряжение в каюте - Веня, раздай, пожалуйста, и помоги подогнать. В воду идем вместе, на катере никого не должно остаться минут через… - он посмотрел на часы, - двадцать, не больше. Нырять умеют все. Но береженого, как говорится, бог бережет. А потому я страхую Аину и Жюстин, ты, Веня, возьми на себя Гранта, а вы, Орсон, пригляните за Карлосом. Возражений нет?
- Возражений-то нет, - негромко протянул Кортехо. - Зато есть вопросы.
- На вопросы мы отвечать будем потом.
- Кто это мы?
- Мы - это мы. - Аракелов довольно ухмыльнулся. - Мистер Янг, товарищ Блюминг и ваш покорный слуга. Фрайди-Айлендское филармоническое общество.
- Оставь их, Карлос, - вмешалась Жюстин. - Ты ж видишь, они решили молчать до последнего.
Кортехо с комическим видом развел руками и стал примерять подводную амуницию. С носа донеслись звуки лебедочной трещотки: прилив набирал силу, автомат почуял нагрузку и стравил еще несколько саженей якорного троса.
- И долго продлится ваш концерт? - спросила Папалеаиаина.
- Как сказать? - пожал плечами Янг. - Часа полтора примерно.
- А потому, Анна, натритесь-ка термофлексом, - вставил Аракелов. - Вода здесь, конечно, теплая, но…
- Слушайте, моряк, - Папалеаиаина частенько именовала Аракелова таким образом, явно поддразнивая и словно не видя, как он при этом каждый раз поеживается; такие оттенки взаимоотношений всегда разжигали любопытство Янга, и он поклялся себе, что рано или поздно докопается, в чем тут дело. - Слушайте, моряк, я все-таки родилась здесь. И еще в детстве плавала с Центрального Караури на Капа-Кауа, а это двадцать восемь миль, между прочим. Так что…
- Воля ваша, Анна, - Аракелов никак не хотел сдаваться, и Янг не мог взять в толк, что им движет: упрямство или профессиональный педантизм, но лучше бы вы все-таки натерлись. Тем более что плыть - это одно, а просто висеть, под водой… И мне спокойней будет.
- Что с вами сделаешь, - вздохнула Папалеаиаина. - Повинуюсь, мой капитан.
- Вот-вот, так оно лучше будет, - кивнул Аракелов. - Там Веня в каюте термофлекс раздает, давайте.
Папалеаиаина, пригнувшись, шагнула в салон. Аракелов с Янгом остались в кокпите вдвоем.
- Ну что, Алекс? - негромко спросил Янг. - Пора?
Аракелов снова взглянул на часы:
- Да. Минут пять еще есть в запасе. Но не больше. Вы что-нибудь чувствуете?
- Тоскливо делается.
Аракелов прислушался к себе.
- Пожалуй… Под разговор-то и незаметно. Ну давайте.
Янг заглянул в каюту:
- Пора, друзья мои. Третий звонок.
Черная, негостеприимная, когда смотришь с палубы, вода приняла тело нежно и ласково. Янг нырнул, сделал несколько резких движений: фильтр "намордника" работал прекрасно, кислорода хватало. Тогда он всплыл и, придерживаясь рукой за скобу трапа, стал подстраховывать остальных. Женщины скользнули в воду красиво, без всплеска; Янг не удержался и одобрительно поднял руку с выставленным большим пальцем. Грант осторожно и аккуратно спускался по трапу, пока вода не сомкнулась над головой. За ним неуклюже бултыхнулся Кортехо, взметнув фонтан брызг. Последними прыгнули Аракелов и Блюминг. Когда все оказались в сборе, Аракелов включил фонарь и нырнул. Остальные последовали его примеру.
Янг держался чуть позади, так сказать, в арьергарде. Плыть было легко балластный пояс подогнан удачно, а такая глубина не может доставить неудобств даже новичкам вроде порученного его заботам Кортехо. Янг несколькими сильными толчками ластов догнал Карлоса, легонько похлопал по плечу и указал - вперед.