Мы вышли из ресторана, прошли мимо постовых с нашивками "ДОК" на рукавах - постовые подозрительно посмотрели на нас, но ничего не сказали. Через систему сквозных коридоров мы, наконец, попали в Первый терминал аэропорта. Сновали люди, грузовые аэрокары неторопливо везли какие–то грязные тюки, пахло машинным маслом, человеческим потом, кожей и горячим пластиком. Невидимый голос по–ольнски что–то шепеляво тараторил, я совсем потерял бы голову, если бы не спортивный парень. Он бесцеремонно тащил меня за рукав, то и дело улыбаясь с видом невинного младенца. Так мы оказались около двухместного, совсем маленького аэрокара. На его зеленом борту красными буквами было написано "Восточные Перевозки Ольнеров". Нас ждал молчаливый пилот в темно–коричневом комбинезоне. Он ничего не сказал, взял у меня из рук сумку и занес в кабину.
- Вас будут ждать, господин Леваннен. Удачи.
Спортивный парень улыбнулся и исчез в толпе.
Аэрокар был вертикального взлета - как все машины воздушного транспорта. Я сидел в жестком кресле и с любопытством наблюдал, как люди, машины и здания стремительно уменьшаются у меня на глазах. Пилот ничего не спрашивал у меня, он молча вел машину - даже не кидал якобы случайных взглядов на пассажира, отчего мне было как–то не по себе. Его проинструктировали тщательным образом, говорил я себе, просто запретили со мной разговаривать. Чем меньше людей знает меня, тем лучше для моей миссии… Слово "миссия" вызывало такое сильное чувство дискомфорта, что спешил выкинуть его из головы - тот Лийо Леваннен, которого я знал тридцать два года и знал не плохо, надо сказать, никак не вязался с напускным и казенным словом "миссия". Путешествие - вот что мне нравилось гораздо больше. Я летел в государство, которое не являлось государством. Что создать то, чего создать в принципе невозможно. Эта мысль чудовищна для историка - но как еще выразить парадоксальность ситуации, в которую я попал. САР отрицали Историю, рассматривали историческую науку - как одно из проявлений "идеологического насилия". У них ничего не происходило и происходить не могло - ведь это современное Место Лакуны, Вневременье. Даже КАЗ-САТТ, с его немыслимыми опытами над историческим процессом, с его деформированным Временем, казалось намного привлекательней САР. Но я лечу туда, потому что Свободные Районы хотят реконструировать свою историю - то есть создать с помощью меня то, чего у них не было. Это абсурдно, это не вписывалось ни в какие методологические системы, но вместе с тем это завораживало меня. Что–то запредельное. То, от чего теряешь голову. Но, может, и находишь новый смысл?..
Под нами проплывал густой облачный покров. Почему–то мне казалось, что здесь он даже гуще, чем где–либо. Такая мысль меня рассмешила - только паранойи мне не хватало. Всесильные САР, меняющие погоду по собственному желанию! Мы летели уже больше трех часов - пилот так и не проронил слова. Я не хотел быть навязчивым - мне неудобно досаждать человеку, Который Получил Инструкции. Смешным образом боролся со своим болтливым любопытством, и когда потерпел от него унизительное поражение, попытался спросить, когда же мы, наконец, прилетим или, если на то пошло, сколько нам еще лететь, я заметил, как аэрокар снижается. Облачность расступилась, я увидел лес - почему–то зеленый, ни одного желтого листика, хотя была осень. Лес был огромный - он простирался от края до края, его границы терялись толи в тумане, толи в густой облачности, которую мы, наконец, преодолели. Было что–то странное в здешнем лесе, что–то неестественное, но я не успел сообразить что - аэрокар пошел на посадку. К нам приближались геометрически правильные жилые постройки - аккуратные кубики белого цвета, с ровными радиальными лентами улиц, с какими–то высокими столбами вокруг. Толком рассмотреть я ничего не успел - аэрокар загудел чуть громче и замер. Мы находились в небольшом аэропорту - взлетно–посадочная платформа не больше одного квадратного километра, невысокое белое здание. На здании большими черными буквами было написано "САР" - и больше ничего.
К аэрокару не спеша подходили трое - в белых костюмах? комбинезонах? Пилот открыл дверцу кабины и помог мне вынести сумку - она не была сильно тяжелой, но почему–то пилот сам это делал. Инструкции? Под ногами оказался старомодный бетон - в Центральных Сообществах он не используется уже лет тридцать. Это были мужчины - примерно моего возраста или чуть старше. Все в одинаковой одежде - все–таки это были белые блузы свободного покроя и широкие белые штаны. У каждого на груди располагались черные буквы "САР". Кроме того, у двоих на рукаве была еще одна надпись - "РАПО". Значит, они из Районной пограничной охраны. Только в этот момент я уловил несообразность этих букв: пограничная охрана там, где нет официальных границ? Я отогнал эту мысль подальше - сейчас она была совсем не кстати. Приятные спокойные лица - гладко выбритые, уверенные в себе, короткая стрижка. В руках у встречавших ничего не было, и это меня успокоило - я боялся увидеть оружие. Протянул руку для приветствия тому, кто стоял ближе ко мне. Он с любопытством посмотрел на мою раскрытую ладонь, а потом на меня. Видимо, здесь не присущи такого рода приветствия - и я поспешно убрал руку.
- Добрый день, - люди спокойно изучали меня. Казалось, слова "добрый день" для них не несут никакого смысла.
- Лийо Леваннен? - тот, что повыше, говорил на хорошем онренском. С небольшим акцентом.
- Да, я Лийо Леваннен, старший магистр Школы Ти - Сарата, сотрудник Центра историометрических исследований, - у меня возникло такое ощущение, что все эти словосочетания они просто проигнорировали. Ни уважения, ни раздражения, ни безразличия, ни терпеливого внимания.
- Нам поручено тебя встретить. Меня зовут Пет–хе, я представляю АЛБЕК - первый лоти районного лебеи Восьмого района. Эти люди - гиссе Районной пограничной охраны, - из моих скудных познаний о местном языке я все–таки смог кое–что выудить: лебеи - можно перевести как "уполномоченный", лоти - как "помощник", а гиссе - как "инспектор". Если это правда.
- Иллебе Леваннен, пройдем с нами, - обижаться на такое обращение не было смысла. Для них я был "неассоциированным", то есть не состоящим в свободной ассоциации. Так граждане САР называли всех людей, не проживающих на территории Свободных Районов. Если я не ошибаюсь. Обращение на "ты" немного резало слух - но я привыкну. С сожалением посмотрел на аэрокар - пилот не сказав ни слова, залез в кабину и запустил двигатели. Я даже не спросил у него, когда за мной прилетят. Почему–то это казалось мне в тот момент совсем несущественным.
Одноэтажное здание, куда мы вошли, не было вокзалом, ни центром управления или складским помещением терминала, вообщем, ничем таким, чтобы напоминало службу аэропорта. Скорее, просто служебным зданием - например, РАПО. Почему я так решил - не знаю. Стены, пол и потолок одного матово белого цвета. Никаких надписей, картин, графических или голографических объектов, никакого декора - ничего, все строго функционально: чистота, простые линии, ровный свет криптоламп, мягко пружинящий пол, прохладный свежий воздух. Если бы у меня возникло желание попытаться самостоятельно запомнить, где я нахожусь и самому найти что–нибудь, - вряд ли с этим справился. Небольшие цифры и какие–то слова на местном диалекте - на уровне глаз, значит, я ошибался. Меня завели в просторное помещение, в котором ничего кроме стола и двух - стульев? кресел? скамеек? не было. Какие–то конструкции из блестящих металлических трубок и жестко зафиксированных кусков. Пластика? Резины? Да и "столы" были сделаны таким же образом. Окон в комнате не было.
- Иллебе Леваннен, положи сюда свою сумку, и раскройте ее.
- Извините, но там ничего нет противозаконного - мои личные вещи, документы, электрофон…
- Иллебе Леваннен, это необходимо, - в голосе лоти не было ни агрессии, ни раздрожения. Ни превосходства. Он спокойно смотрел на меня умными немигающими глазами и ждал.
Я - гость. Официальное лицо, как ни мерзко это звучит, а значит, должен подчиняться здешнему распорядку. Мне не нравилось, что мое пребывание в САР начинается с досмотра. Что–то это мне напоминало. То, о чем не хотелось вспоминать… Я покорно раскрыл сумку, и вытащил на "стол" все свои вещи. В глазах лоти блеснуло любопытство - или мне показалось? Один из гиссе тут же отложил в сторону электрофон и книжицу "Аналогий".
- Но мне необходим электрофон. И "Аналогии" мне понадобяться для работы…
- Электрофон и "Аналогии" могут послужить источником технологического насилия. В Свободные Районы нельзя провозить продукты неассоциированной техники и науки.
Словосочетание "технологическое насилие" повергло меня в шок. Я с ужасом наблюдал, как один из гиссе относит мой электрофон и книгу, с которой я даже среди ойхаров Хвойного Края не расставался, - в неизвестность.
- Когда ты будешь покидать Свободные Районы, тебе вернут эти вещи. У тебя есть магнитокарты? - спокойный голос, спокойное лицо. Глаза, излучающие неторопливость и уверенность.
- Да. Мои документы.
- Покажи их мне, - он не протягивал руку. Просто стоял и смотрел на меня.
Он что, не доверят мне? Считает меня самозванцем, каким–то мошенником?.. Я пожал плечами, вытянул из кармана документы и передал их лоти. К моему удивлению, он даже не посмотрел на них - просто передал второму гиссе, чтобы тот их унес. Для проверки? Я терялся в догадках.
- Вы проверяете мои документы?
- Нет. Мы знаем, кто ты.
- Зачем же вы взяли их у меня?
- Они тебе не понадобятся в Свободных Районах.
- Как это?
По лицу лоти я понял, что он не уловил обеспокоенности в моих словах. И решил повторить вопрос. Наверное, это выглядело очень глупо. Но что мне оставалось делать?