- Вы быстро нашли? - спросил он.
- Я вообще не нашел, - сказал Терехов, и это была истинная правда.
- Очень хорошо, - оживился хозяин. - Вы уже бывали в Элиноре?
Вопрос прозвучал неожиданно, и Терехов честно ответил:
- Нет.
- Ага, ага… - забормотал хозяин. - Значит, вы еще не… Плохо, как же это плохо… Я не готов. Рано. Наверно, рано еще…
- Нет, - заявил Терехов. - Не рано. Самое время.
- Вы думаете… - хозяин бормотал, не слушая гостя и не глядя на него, но Терехов все равно чувствовал, что его пристально изучали, и не только искоса, не только взглядом, но и мыслью, будто третьим глазом. - Вы думаете… Мне казалось, я должен знать это сам…
- Вы просто боитесь поверить, - жестко сказал Терехов.
- Боюсь, - согласился хозяин, кивнув и наконец-то повернувшись к гостю всем телом, лицом, взглядом. - Я все знаю, все понимаю, но есть вещи выше знания и понимания - простые человеческие инстинкты. Инстинкт самосохранения. Тело не хочет, сопротивляется…
- Но я же остаюсь, - перебил Терехов. - Что меняется?
- Да, конечно… Вы. А значит, и я. И Жанночка. И еще кто-то, кого я не знаю… Это плохо, что я не знаю - кто. Жанночка очень ко мне привязана. Очень. Как она без меня - с вами? Сможет ли?
- Сможет, - уверенно произнес Терехов.
- Вы думаете? - похоже, хозяина устроил бы иной ответ.
- Да, - твердо сказал Терехов.
- А книга? - хозяин отступил, но продолжал цепляться за последнюю надежду. - Вы сдали ее в издательство, но прошло слишком мало времени… Так быстро книги не…
- Сейчас книги делают очень быстро, - снисходительно объяснил Терехов. - Две недели - и тираж готов. Со дня на день книга выйдет. Может, даже завтра.
- Моя книга, - прошептал хозяин.
- Ваша, - согласился Терехов. - Но теперь моя.
Он хотел спросить о чем-то, вопрос вертелся на языке, но, не будучи прояснен в сознании, не мог стать звуком, Терехов ощущал неудобство, нервическое беспокойное состояние, не позволявшее ему стоять на месте и, тем более, сидеть в предложенном ему кресле. Терехов ходил по комнате, и хозяин ходил встречным курсом, задевая за углы стола, тумбочки, подставки для телевизора, дивана, книжного шкафа.
- Что-нибудь случится, - сказал хозяин. - Книга не выйдет.
- Раньше нужно было думать, - сказал Терехов.
- Я думал.
- Мало.
- Наверно. Что вы знаете об этом? Что вы знаете о себе - там?
- В Элиноре?
- Элинор - слово. Там. Вы понимаете, что я хочу сказать.
Терехов подумал и сказал:
- Ничего. Но это не имеет значения. Я пойду. Рад был вас увидеть. Встретимся.
- Боюсь, что… Погодите, - хозяин схватил Терехова за рукав, повернул лицом к себе, впился глазами, будто запоминал, чтобы потом, когда-нибудь, узнать, не ошибиться. - Странно, - сказал он, - странно видеть себя таким, и странно желать самому себе того, что я желаю сейчас вам.
Терехов высвободил рукав и пошел к выходу. Когда он спускался по лестнице, ему показалось, что дверь в соседскую квартиру чуть приоткрылась, и чей-то внимательный глаз посмотрел на него из темноты.
На улице было уже темно, и Терехов не имел ни малейшего представления о том, куда идти. Закрыв глаза и ощущая себя в темной комнате, выход из которой можно найти лишь случайным интуитивным порывом, Терехов повернулся вокруг оси и пошел куда-то, остро ощущая неизвестность и ожидая, что сейчас он на что-нибудь наткнется, может, на что-то острое, упадет и не сможет открыть глаза, и мир исчезнет, мир уже исчез для него, он шел, и ему казалось, что ноги потеряли опору, он перебирал ими в пустоте, летел, ни на что не натыкаясь, Терехов забыл, что можно открыть глаза, зрение было ему не нужно, он плыл и летел, и полз, и совершал еще какие-то движения, а потом понял, что находится дома, в собственной постели, и ему снится странный, дикий, непонятный и неприятный сон о том, что…
О чем?
Ни о чем вроде бы… Сон - и все.
Терехов повернулся на другой бок и натянул до шеи одеяло.
* * *
- Вот, значит, как было на самом деле, - сказала Жанна. - Ты не оставил Эдику шанса. Никакого!
- Я лишь сказал, что книга вот-вот выйдет…
- Ты сказал, что настало время.
- Я не понимал, что говорил.
- Сейчас понимаешь?
- И сейчас не понимаю, - сердито сказал Терехов.
- Не понимаешь… - повторила Жанна. Она следила за Тереховым внимательно и в то же время рассеянно, расслабленно: была с ним и одновременно где-то далеко. Она сочувствовала ему и обвиняла. Была защитником и судьей.
А он? Кем был он?
Убийцей?
Жертвой?
Следователем?
- Может быть… - неуверенно произнес Терехов. - Может быть, я понимаю. Но если понимаю, то почему не могу описать словами?
- Как-то, - сказала Жанна, - Эдик заставил меня сесть, как я сижу сейчас, и начал читать вслух. Книга индусского мыслителя. Гуру, как их называют. О том, что знание может быть абсолютно правильным и при этом абсолютно невыразимым. Человек способен познать истину - допустим, о том, как устроена душа и бессмертна ли она на самом деле, - но не может описать эту истину словами. Нет таких слов. Нет - потому что ответ на много порядков более глубок, чем вопрос. Если познание происходит постепенно, шаг за шагом, открытие за открытием, то термины, определения, законы, смыслы вырабатываются, шлифуются и могут быть озвучены. А если истина неожиданно предстает перед неподготовленным человеком - какими словами он ее опишет? Как поймет?
- Что-то в этом есть, - пробормотал Терехов. Он сел рядом с Жанной, взял ее за руку, ладонь оказалась горячей и сухой, он согревал ее, и ему не казалось странным, что его холодная ладонь грела сейчас ее, горячую, он просто знал, что происходило именно так, и это доставляло ему удовольствие, которое тоже перетекало из руки в руку и тоже согревало, и возникшая общность теперь, - в этом Терехов был почему-то безнадежно уверен, - не исчезнет никогда.
- Что-то в этом есть, - повторил он. - Когда мне было лет двадцать - сейчас кажется, что так давно, - попался на глаза старый сборник фантастики с повестью "Черное облако". Хойл, кажется. В Солнечную систему прилетело космическое облако. Огромное, плотное… И разумное. Но дело не в том, что облако обладало разумом. Поразило то, что главный герой… не помню, как его звали… вступил с Черным облаком в контакт, и оно сообщило ему истину, нечто совершенно новое о мироздании, о Вселенной, может быть, даже о человеке. И он сошел с ума. Он пытался понять то, что узнал. Пытался описать словами - для тех, кто участвовал в опыте. Не смог сделать ни того, ни другого. Но истину он уже знал, она была у него в мозгу. И если бы он принял ее как данность, как восход солнца, на который бросаешь взгляд и отворачиваешься, чтобы заняться своими делами… Если бы он поступил так, то выжил бы… Но он захотел понять и сообщить понятое людям. А этого сознание выдержать не могло. Он сошел с ума и, кажется, умер. Да, умер…
- Что могло сообщить человеку какое-то облако? - сказала Жанна. - Закон природы, до которого физика дошла бы самостоятельно лет через триста? Я читала эту повесть - там совсем не о том речь. Облако внушило Патрику - так его звали, я хорошо помню, - сведения о природе, противоречившие привычной для него картине мира. Он погиб не потому, что познал истину и не был способен понять и описать познанное. Он погиб оттого, что картина мироздания, нарисованная Черным облаком, вошла в противоречие с привычными схемами. Психологическая инерция, понимаешь? Патрик Грай оказался не способен свернуть с избранного пути. Слабак. Я говорю не об этих частных истинах и законах, а об ответах на самые сокровенные вопросы. Существует ли бессмертная душа? Как живет человек после смерти тела? Что такое зло?
- Нет-нет, - Терехов замотал головой, Жанна не о том говорила, и он говорил не о том, слова были приблизительны, скрывали смысл, а не выявляли его. Почему-то это было больно - не в голове, а в пальцах, тех, что сжимали ладонь Жанны, будто судорога возникла в теле, и Терехов попытался расслабиться. Он продолжал говорить, но голос - так ему казалось, - стал другим, в воздухе, переносившем звуки, тоже возникла судорога, растягивавшая слова, превращавшая их в мычание, стон. - Н-нет… Ты тоже не о том. Разве трудно ответить на вопрос: есть ли бессмертная душа? Всего-то два слова: да или нет.
- Это не ответ, - сказала Жанна, - и это не истина. Эдик погиб по твоей вине - это истина или нет?
- Истина, - сказал Терехов. - И ложь.
- Но ты уже понимаешь, что произошло на самом деле.
- Понимаю, - сказал Терехов. - Но не могу…
- Описать.
- Нет, не описать даже… Понять не могу.
- Ты сам только что сказал: "понимаю".
- Как тебе объяснить, Дженни… Я чувствую, что понимаю все это. Но когда пытаюсь понять, что именно понимаю… Ничего. А описать это словами - невозможно.
- Теперь ты представляешь состояние того индуса, чью книгу читал Эдик? Человек понял истину внутри себя, знал, что он истину понимает, но не мог ни себе самому сформулировать, ни описать словами для своих читателей…