Мобильник зазвонил, когда Терехов вышел из метро "Арбатская" и направлялся к подземному переходу. Номер, высветившийся на дисплее, был Терехову не знаком, обычно он на такие звонки не отвечал, но сегодня мысли его были в полном раздрае, и палец сам нажал на кнопку включения.
- Владимир Эрнстович, - сказал голос, который Терехов узнал бы теперь среди тысяч или даже миллионов, - мы вообще-то не закончили разговор. Где вы сейчас?
Терехов хотел сказать, что это ее не касается, но ответ сложился сам и произнесся, будто приготовленный заранее:
- На Арбате. Я тут часто обедаю в кафе "Кружевница".
- Приятное место, - согласилась Жанна Романовна. - Если вы закажете мне бутылочку "Фанты" и кофе - можно черный со сливками, - то я присоединюсь к вам через… скажем, через четверть часа.
Можно было отключить связь, не отвечая. Можно было вернуться в метро и поехать домой, а лучше - куда-нибудь за город, чтобы в осеннем влажном лесу проветрить и привести наконец в порядок растрепавшиеся мысли. Можно было, в конце концов, потребовать от госпожи Синицыной, чтобы она оставила его в покое.
- Хорошо, - сказал Терехов. - Обычно я занимаю столик у окна.
Если он действительно собирался продолжить разговор, стоило ли убегать из квартиры на Шаболовке?
Стоило, - подумал Терехов. Там была чужая территория. Там он чувствовал себя, как бактерия под окуляром микроскопа. Здесь - другое дело. При людях. В привычной обстановке. Совсем другой разговор. У него тоже есть вопросы к этой женщине.
Он заказал бутылку "Пльзенского" и сушки, а для Жанны Романовны - "фанту", кофе и плитку шоколада "Вдохновение". Официант принес заказанное, а из-за его спины (откуда она появилась? Терехов не видел, чтобы кто-нибудь входил в зал!) возникла Синицына все в той же коричневой куртке и тихо опустилась на стул напротив Терехова.
- Спасибо, - сказала она, обращаясь не к визави, а к официанту, тот кивнул, поощряюще улыбнулся и исчез, оставив на столе пенящийся бокал пива и дымящуюся чашку кофе.
- Вы ведь на самом деле не жена Ресовцева! - вырвалось у Терехова.
- Нет, - охотно согласилась Синицына. - Формально - нет. Это что-нибудь меняет в наших планах?
- А у нас есть общие планы? - удивился Терехов, чувствуя, как разговор опять уходит из-под его контроля.
- Конечно. - Жанна Романовна сделала несколько глотков из бокала с "фантой", а потом отпила из чашки с кофе. - Я расследую смерть своего… вы не возражаете, если я буду называть Эдика мужем? Так мы с ним начали считать в свое время, а то, что не было штампа в паспорте… Это важно? Я расследую смерть мужа и сейчас провожу допрос главного - и по-видимому, единственного - подозреваемого.
- Допрос?
- Назовите это беседой. Вы, кстати, тоже хотели разговора, когда ехали на Шаболовку. Но говорить по-человечески не захотели. Значит - пусть будет допрос.
- Могу я позвонить своему адвокату? - усмехнулся Терехов. В привычной обстановке он чувствовал себя совершенно иначе, нежели в чужой комнате.
- И первый мой вопрос: опишите, пожалуйста, во всех деталях тот день, когда у вас, как вы утверждаете, украли "дипломат" с дисками, - сказала Жанна Романовна, пропустив вопрос Терехова мимо ушей.
Медленно, глоток за глотком, Терехов выпил пиво. Он никуда не торопился, он мог, в конце концов, позвать официанта, расплатиться и уйти, с этой женщиной он разговаривал только потому, что, как и она, хотел выяснить правду.
Слово за словом, вспоминая мельчайшие и, возможно, совершенно не нужные детали, Терехов рассказал обо всем, что происходило в тот проклятый, гнусный, нелепый, суматошный день. Жанна Романовна слушала внимательно, но Терехову почему-то казалось, что все это ей давно известно, она ждала новой информации, и потому он старался вспомнить даже такие детали, которые ему самому были не интересны и не относились к делу ни в малейшей степени. Например, как радовался Сергей, обнаружив, что тереховский "винчестер" испорчен, по-видимому, окончательно. А ведь сосед действительно радовался - чему, собственно? В тот день Терехов не обратил на это внимания, а сейчас вспомнилось и показалось странным.
Терехов говорил долго, официант принес еще кофе - две чашки, и пива тоже на столе прибавилось. Наконец он дошел в своем рассказе до того момента, когда вынужден был разрешить публикацию не своего романа, потому что сроки поджимали и другого выхода не было. Так ему, во всяком случае, тогда казалось.
- Другого выхода не было, - повторила Жанна Романовна.
- Всегда есть другой выход, - сказала она. - Что же… Я лишь убедилась в том, что все это было подстроено. Здесь не могло быть случайности - слишком мала вероятность совпадений.
- Понимаю… - пробормотал Терехов. - Но зачем? Кому это было нужно?
- Это нам и предстоит выяснить, - сказала Синицына со странным блеском в глазах.
- И почему, - перебил Терехов, - мне подсунули текст именно вашего… э-э… мужа? Откуда у них взялась рукопись? Вы говорите, он дорожил этим текстом…
- Эдик писал роман много лет, - помрачнела Жанна Романовна. - Он даже мне не показывал его целиком. Так… отдельные куски. То, что, как ему казалось, имело отношение к нам двоим.
- Вы… Прототип Левии в романе…
- Не совсем. Многое, конечно, взято и у меня. Не о том сейчас речь, - оборвала себя Синицына. - По вашей версии получается, что некие злоумышленники переписали с компьютера Эдика файл, потом устроили подмену, заразили вирусом ваш компьютер, чтобы лишить вас возможности выбора.
- Так, - кивнул Терехов.
- Нет! - воскликнула Жанна Романовна.
- Нет? - растерялся Терехов.
- Логики нет, - пояснила Синицына. - Получается, что подмена была выгодна третьей стороне, а это полная чепуха. К тому же, Эдик в последние дни болел, не выходил на улицу, и если бы кто-то попытался…
- Информацию с компьютера опытный хакер может…
- Да, конечно! И я опять спрашиваю - зачем? Кому выгодно? Никому - кроме вас.
- А мне-то к чему? - поразился Терехов. - Я понятия не имел о существовании вашего мужа. Я не знал о его романе. Я писал свой - и у меня не было никаких проблем с публикацией.
- Ваш роман… - Синицына пренебрежительно отмахнулась. - Я читала предыдущие… Муть. Китч.
- Читателям нравится…
- Пипл хавает? - презрительно усмехнулась Жанна Романовна. - А "Элинор" - это настоящее. Литература. То, чего у вас не было в помине. Вы узнали об Эдике. О том, что он писал вещь для себя. Подумали, что если подменить, то, кроме самого Эдика, никто не узнает. А Эдик… Что Эдик? Как он сможет доказать? Судиться с вами? Вам это только славы прибавит, а Эдика суд окончательно свел бы с ума. Он и так… Помните историю с Роулинг, автором "Гарри Поттера"? Она украла какие-то эпизоды из романа одной американки. Был суд. И что? Доказать ничего не удалось…
- То эпизоды, а то целый роман, - покачал головой Терехов. - Запросто доказали бы, что я - плагиатор.
- Почему же вы пошли на это? - подняла брови Синицына. - Получили чужую рукопись и понесли ее в издательство, как свою. Вы не могли не понимать - я следую вашей логике, не своей, - что у текста есть автор, и когда книга выйдет, он сможет предъявить претензии и свое авторство доказать в суде. Вы должны были понимать, в какую грязь…
- Нет, не так, - пробормотал Терехов. Все действительно было не так, хотя, если рассуждать определенным образом и знать все, что случилось потом, то интерпретация Жанны Романовны выглядела вполне логичной. - Я не украл текст, мне его навязали.
- Вы опять клоните к тому, что у вас не было выбора, - сказала Синицына. - Опять говорите о ком-то третьем… Отбросьте это звено. Не было его. Это ваша фантазия. Вы все проделали сами.
- Я не знал вашего…
- Вы были у него! Думаете, я этого не знаю? Вы были у него несколько дней назад, накануне выхода романа из печати.
- О чем вы? - удивился Терехов. - Я? Был у вас?
- У Эдика.
- А вы… Если он ваш муж…
- Мы обсуждаем наши отношения?
- Я не знал вашего мужа! Я не был у вас дома! Никогда! - Терехов не заметил, как перешел на крик, официант уже спешил к их столику, а метрдотель, стоя у выхода в кухню, подавал какие-то знаки - видимо, призывал к спокойствию.
В зале прекратился стук вилок и ножей, стих монотонный гул разговоров, и Терехов почувствовал себя будто на лобном месте, голова его лежала на плахе, он не видел палача, но ощущал его присутствие, его тяжелую походку, под ним прогибались доски настила, а холодная сталь меча на мгновение коснулась затылка, будто человек в красном примеривался для точного удара.
Видение было мгновенным и исчезло, когда подошедший к столику официант спросил, все ли в порядке.
- Да-да, - Синицына одарила официанта странной улыбкой, - принесите нам еще по чашечке кофе, пожалуйста.
- Я все надеялась, что в вас заговорит совесть, - сказала она, когда официант отошел, а гул разговоров в зале возобновился. - Я думала, что… Ну хорошо. О вашем посещении я узнала от соседки после того, как… Когда Эдика не стало.
- Я никогда не был… - Терехов не закончил фразу. Он знал, что не был знаком с Ресовцевым, но убежденный блеск в глазах Жанны Романовны свидетельствовал: она верила в то, что сказанное ею - правда. И спорить бессмысленно. Он был у Ресовцева? Пусть она докажет.
- Вас не было дома, когда я… приходил к вашему мужу? - выдавил Терехов.
- К сожалению. У нас с Эдиком были особые отношения, вас они не касаются ни в коей мере, - сказала Синицына, подняв на Терехова тяжелый взгляд. - Меня не было дома весь вечер, и Эдик ничего не сказал о вашем посещении.
- Так почему же вы…