- Строго говоря, это уже не психиатрия. Это скорее психология. Есть ведь, знаете, специалисты по сну. Они бы, конечно, дали вам более исчерпывающий ответ. Но, по-моему, такие случаи известны, хотя и не часты. Но, как правило, это однотемные сновидения, когда снова и снова снится одно и то же. Или сны-компенсации, когда человек переживает в сновидении все то, чего он не имеет в реальной жизни. Сновидение - не прямое выражение компенсации, а искаженные символы, требующие интерпретации. Подавление побуждений обеспечивает силу для построения сновидений, а память - сырьем, осадком дня. Это точка зрения Фрейда, который называл сновидение "фейерверком, который требует так много времени на подготовку, но сгорает в одно мгновение". Но Фрейд, как известно, слишком увлекался побуждениями пола. Я же в ваших сновидениях эротического мотива не усматриваю. Адлер же считал, что человек видит сны, когда его что-то беспокоит. Не случайно неприятных снов больше. Если не ошибаюсь, их пятьдесят семь процентов, а приятные вещи снятся в два раза реже. Наш Сеченов называл сновидения небывалой комбинацией бывалых впечатлений…
- Но ведь в моем случае…
- Поймите, мозг - это чудовищно сложная машина. Личность человека практически неповторима, как отпечатки пальцев. Классически ясные случаи встречаются чаще в учебниках, чем в жизни. Вполне возможно, что у вас серийный, как вы выражаетесь, сон носит характер переработки, почерпнутой из научно-фантастической информации.
Гм, подумал я, бородач повторяет предположения семиклассника Антошина. Только тот пришел к ним значительно быстрее.
- А как вы относитесь к возможности, о которой я вам уже говорил, доктор? То, что я каким-то образом принимаю информацию, посылаемую из космоса?
- Именно поэтому-то я с вами разговариваю. Строго говоря, это единственный реальный симптом, заставляющий вообще задумываться. Иначе я бы давно распрощался с вами.
Бессмысленно. Силовое поле здравого смысла непроницаемо. Рыжему врачу легче посчитать здорового человека больным, чем приоткрыть дверь для неведомого. Впрочем, его можно понять. Это действительно легче. Когда человек держит в руках нити от всех звезд и планет, как продавец воздушных шариков, легче, конечно, прийти к выводу, что его нужно лечить, чем отнестись к нитям серьезно.
- Спасибо большое, доктор. - Я достал из кармана приготовленный конверт с деньгами и попытался неловко всунуть его в огромную ручищу доктора. Рука была покрыта короткими рыжими волосками. - Это вам, - пробормотал я.
- Деньги? - деловито спросил психиатр.
- Да, - признался я.
- Спасибо, но я не беру. Я вообще не имею частной практики. Меня попросила Валентина Егоровна, а она такая женщина, которой не отказывают. Вы ее знаете?
- Конечно, она жена моего близкого друга.
- Передавайте ей привет. Желаю вам отдохнуть. Знаете, что я вам могу еще порекомендовать? Циклюйте полы. Великолепная трудотерапия.
ГЛАВА IV
По дороге домой я вдруг вспомнил о своем друге Илюше Плошкине. Я не видел его уже несколько месяцев.
Мы учились вместе в Институте иностранных языков, но у него было странное хобби - психиатрия. Он сыпал психиатрическими терминами направо и налево. Меня он называл в зависимости от своего настроения олигофреном вообще, дементным, имбецилом и дебилом, подробно объясняя все эти градации слабоумия. Обижаться на него было нельзя, потому что Илья - самый добрый человек на свете. На грани юродивости, говорил он сам о себе.
Я долго перетряхивал карманы, пока не нашел двухкопеечную монетку. По моим расчетам, Илья должен был быть еще на работе. Там он и оказался.
- Это ты, олигофрен? - радостно забулькала трубка на другом конце провода, и у меня сразу потеплело на душе.
- Я. Как живешь?
- Не паясничай! - еще громче закричал Илья, так что в трубке задрожала мембрана. - Не лги себе и мне. Тебе что-то нужно от меня. Скажи честно и прямо.
- Есть у тебя какая-нибудь более или менее популярная книжка по психиатрии?
- Ты что, смеешься? Есть, конечно. И книжки и учебники. Ты же знаешь, психиатрия - мое хобби. Ты помнишь диагнозы, которые я тебе ставил?
- Помню. Олигофрен, идиот, дементный, имбецил и дебил сразу.
- Что значит запало в душу человеку! Ну и как, оправдываешь ты диагноз?
- Стараюсь, Илюша. Ты когда будешь дома?
- Через час.
- Если ты не возражаешь, я зайду к тебе и возьму что-нибудь. Учебник или книжку по психиатрии.
- Не пойдет.
- Почему?
- А потому, что в таком случае я закрываю лавку и освобождаюсь через тридцать секунд. Обмен технической информацией будет продолжаться и без моего личного руководства.
- А с работы тебя не выгонят?
- Меня?
- Тебя.
- Меня нельзя выгнать.
- Почему?
- Потому что у меня ужасная репутация. Все знают, что я разгильдяй, а разгильдяев не увольняют. Разгильдяев жалеют.
- Мне стучат в дверь.
- Ладно, ты где?
Я назвал свои координаты, и мы договорились встретиться через полчаса.
Илюша был все таким же. Толстым, уютно-измятым и полным энтузиазма.
Каждый раз, когда я вижу его после мало-мальски длительного перерыва, я боюсь, что он вдруг похудеет и перестанет походить на Пьера Безухова. Но он, к счастью, не худеет. Скорее наоборот.
Он долго и ласково выбивал пыль из моего пиджака, изо всех сил похлопывая по спине, тряс, жал, крутил, вертел, рассматривал и наконец удовлетворенно кивнул:
- Пока вроде ты ничего.
- В каком смысле, Илюша?
- Признаков синдрома ИО нет как будто. Впрочем, два месяца - слишком малый срок для такого анамнеза.
- А это что такое?
- ИО? Я разве тебе не говорил? Синдром Ионыча. Помнишь такой…рассказ Антона Павловича? Я так называю тех, кто начинает дубеть и прокисать. Симптомы: свинцовость во взгляде, замедленная реакция на нижестоящих, расширение и уплощение зада…
Однокомнатная Илюшина квартира являет собой абсолютный беспорядок, первозданный хаос, Вселенную до сгущения пылевых облаков и образования звезд. Однако пыль здесь в отличие от Вселенной сгуститься не может, потому что покрывает ровным толстым слоем почти все в квартире, за исключением протоптанной хозяином тропинки.
- Ты уж меня прости, - вздохнул Илья. - Ты же знаешь, это у меня психическое заболевание такое. Все собираюсь описать его, да времени не хватает. Я страдаю навязчивой идеей, что чистота в конце концов погубит человечество. Природа не терпит чистоты и мстит человеку за стремление к чистоте и гигиене. Здесь, на маленьком островке в море противоестественной стерильности, я живу в гармонии с природой. Погоди, сейчас есть будем.
- Здесь? - искренне изумился я. - Здесь есть?
- Здесь, к сожалению, нельзя, - вздохнул Илья.
- Почему? - спросил я.
- Пробовал я…
- Ну и что?
- Скрипит очень.
- Что скрипит? Стол?
- Пыль, глупый. Пыль скрипит на зубах. Да громко так, соседи стучат.
- Пошел ты к черту!
- Видишь, как ограничен твой мозг. Чуть выберешься из болота банальности, а ты уже с палкой стоишь - пошел к черту. Ах, Юра, Юра, бедный мой маленький имбецилик! Ладно, пошли на кухню. А пока я буду готовить, вот тебе учебник психиатрии. Держи.
Боже, я никогда не видел столь обстоятельно проработанной книги! Каждая вторая строчка была подчеркнута, против абзацев стояли каббаллистические знаки, а некоторые страницы пестрели таинственными цифрами, выведенными Илюшиной рукой.
Вербальные иллюзии, слуховые галлюцинации… Гм… Описаны В.X.Кандинским еще в XIX веке. Больной уверен, что его мысли принадлежат не ему самому, а кому-то другому и вложены ему… Так, так… Больные жалуются на "сделанные" воспоминания, сновидения… Ага, это уже ближе, подумал я.
Странно, но я нисколько не волновался. В глубине души я был уверен, что совершенно здоров.
Сделанные сновидения. Ну, допустим. Что еще здесь? Псевдогаллюцинации в сочетании с ощущением чуждости и "сделанности" собственных мыслей, их открытость носят название синдрома психического автоматизма Кандинского-Клерамбо.
Увы, подумал я, до психического автоматизма мне далеко. Никаких сделанных мыслей, никакой открытости. Двинемся дальше. Навязчивые идеи. Мысли, от которых человек не может, хотя и хочет, освободиться.
Освободиться от мыслей о Янтарной планете я действительно не могу. Но я и не хочу.
Сверхценные идеи. Это еще что такое? Мысли не носят нелепого характера, но больной неправильно оценивает их, придает чрезмерно большое значение, которого объективно они не имеют. В отличие от навязчивых идей сверхценные идеи не сопровождаются тягостным чувством навязчивости и желанием освободиться от неправильного образа мышления.
А что, это уже довольно близко ко мне. Тягостного чувства нет, желания освободиться нет, а мысль о том, что впервые в истории человечества какая-то другая цивилизация пытается сообщить нам что-то о себе, - так это же явно пустяковая мысль, которой… как там говорится?… придают чрезмерно большое значение, которого объективно мысль не имеет.
Ладно, эдак утонешь в толстенном томе. Ага, вот мои любимые клички - олигофрены, дебилы, имбецилы, идиоты.
А вот и мой собственный парафренный бред. Я начал внимательно читать: "Больной часто считает себя святым, сверхчеловеком, призванным решать судьбу человечества".
Святой ли я? Увы, нет. На сверхчеловека, пожалуй, тоже не тяну. Не та весовая категория. С судьбами человечества - уже ближе.