- Да, но помог нам ты.
- Хорошо, что научились читать мысли с помощью светового кода.
- Мысли передаются чаще всего не кодом, а непосредственно, трансляцией образов. Иначе говоря, нет таких посредников, какими являются слова в языке, порой те только ограничивающие возможность обмена мыслями, но и прямо искажающие смысл, содержание. Код нужен для передачи некоторых абстрактных понятий, он является вспомогательным средством, как, например, линейки в тетради для письма.
- Недаром, оказывается, слова "свет" и "мысль" издревле рядом. Вот на чем основана техника телепатии!
- Есть еще одна возможность. Свет фонаря, горящей спички или автомобильной фары хаотичен, число фотонов, испускаемых в единицу времени, случайно, хотя и близко к какому-то среднему. Поэтому фотоны могут образовать последовательность, похожую на сигнал. Такой случайно возникший сигнал может длиться, скажем, всего одну сотую долю секунды, но для нас этого может оказаться вполне достаточным.
- Скажи, задержка вашего бота в распадке… помогла атлантам?
- Разумеется. Это означало еще одну их экспедицию по сбору материалов о прошлом, как они это называют.
ТРЕЗУБЕЦ НЕПТУНА
Около восьми утра позвонил Леня. Мы должны были осмотреть раскопки палеолитической стоянки.
- Километров четыреста. Три часа езды.
- Леня, ты преувеличиваешь возможности твоей машины. И свои - тоже.
- Нет, - лаконично парировал он выпад.
Я собираюсь. Вспоминаю, что палеолит - это канун великой Атлантиды. Теперь, когда атланты вернулись и похитили многое из того, что могли раскопать ученые близ их метрополии, остается одно: надеяться на косвенные доказательства. Об Атлантиде могут рассказать океанские отложения, частицы вулканического пепла, сохранившиеся в земле, камни, отшлифованные рукой человека. В простой глиняной фигурке я смогу увидеть след влияния другой, далекой культуры. Рисунок на глиняном черепке подскажет, куда приставали древние корабли, как выглядели пришельцы, высаживающиеся на берег. Даже раковины и моллюски, служившие лакомством в незапамятные времена, красноречиво свидетельствуют о многом. Существует целая наука о раковинах моллюсков - конкология. Тихоокеанские раковины каури найдены в скифских курганах. Раковины из Атлантики - уж это-то я давно знал назубок - находят в этрусских гробницах. В Крыму обнаружены гости из Индийского океана, окаменевшие останки пантеровой ципреи и близких к ней видов.
Разговор с Леней в машине:
- На Японских островах найдены черепки глиняной посуды, изготовленной тринадцать тысячелетий назад. - Я откидываюсь на спинку сиденья и вполголоса добавляю: - Это предшествует расцвету Атлантиды на другом конце земного шара.
- Откуда ты это знаешь? - неожиданно спрашивает Леня, не поворачивая головы, и сам себе отвечает: - Впрочем, ты ведь археолог…
- Жаль, но археологи об этом даже не слышали.
- Как это?
- А так. Об Атлантиде написал Платон. И все. Никто из археологов не принимает всерьез им написанное.
- А ты?
- Я верю ему.
- Мне говорили, что на нашей стоянке тоже обнаружены какие-то древности. Им десять тысяч лет или даже больше.
- Это время атлантов. - И я ловлю себя на мысли, что подчеркиваю, как будто нарочно, свою приверженность теме Платона, но в конце концов Леня не сможет догадаться, какие у меня на этот счет есть основания. Жаль, что нельзя с ним поделиться всем, что я знаю. Он не поверит. Я сам иногда спрашиваю себя: уж не привиделось ли все это во сне?
И вот вдали лагерь археологов: брезентовые палатки, рубленый дом поодаль, дым из трубы которого стелется над пихтовой рощей.
Роща подступает к реке, оставляя то тут, то там лужайки, поляны, галечники. Выше по течению угадывается обширное болото.
- На этой террасе нашли сразу две стоянки, - поясняет Леня.
Он останавливает машину. Мы бродим по лагерю никем не замеченные. Потом проглядывает солнце сквозь белесую пелену, и к нам подходит бородач с пустым закопченным котелком в руке. Леня здоровается с ним. Бородач отвечает кивком. Леня провожает его до реки, потом возвращается, ведет меня дальше, к самой стоянке. Бородач возвращается, показывает пластины и заготовки из обсидиана, ножи и остроконечники. Темный блестящий камень гладок и прохладен на ощупь. Попадаются пластины и резцы почти прозрачные, светлого, дымчатого цвета.
- Похоже на ювелирные поделки, - говорит Леня.
- Это древняя дальневосточная традиция обработки камня. - Бородач любуется вместе с нами скребками и наконечниками копий, показывает бусины из воскового агата, оникса, почти прозрачного опала.
- Им больше десяти тысяч лет, - произношу я вслух.
- Около пятнадцати тысяч лет, - поправляет бородач. - Кое-что пропало. Пашня отняла у нас самый верхний горизонт. Культурный слой был нарушен… и все же это настоящий палеолит. А чай, наверное, уже готов. Приглашаю. - Он сделал любезное движение рукой.
У костра я невзначай спрашиваю его о самых интересных находках. И он вдруг изменившимся голосом говорит о раковинах пантеровой ципреи.
- И они были найдены здесь?! - восклицаю я не без удивления. - Это ведь моллюск из Красного моря или Индийского океана!
- Да, найдены, - произносит бородач потухшим голосом. - Но представьте, ящик с этими раковинами и гончарными изделиями пропал по дороге в город.
- Как это пропал? - тихо спрашивает Леня. - Ты нам, Николай Трофимыч, сказки не рассказывай. Почему же я этого не знал до сих пор?
- Да потому, что случилось это три дня назад. - Николай Трофимович разливает чай по кружкам, шарит в рюкзаке, достает банку с медом, угощает: - Наш, дальневосточный.
Я стараюсь не выдать волнения. Пантеровая ципрея - свидетель неведомых путей древних мореплавателей. Глиняный черепок говорит об очень ранней культуре, быть может, более ранней, чем на побережье Атлантики. Или… или это следы дальних экспедиций самих атлантов. Следы. И они теперь уничтожены.
- Как же так? - говорю я, выразительно глядя на археолога. - Вы хоть представляете, что эти находки означают?
Леня дергает меня за руку: слишком резко, мол.
* * *
…Когда уже в городе я узнал о похищении клада чжурчжэней, знакомое ощущение пришло ко мне и больше не покидало: я стал свидетелем преступления. А следы прошлого вели к истокам древнейших цивилизаций, к неолитической революции, всколыхнувшей сознание человека и человечества.
…Вместе с Леней Абашевым мы обошли стенды музея, где хранились изделия искуснейших мастеров Дальнего Востока. Тонкие железные ножи, иглы, топоры наводили на мысль об артистизме этих мастеровых, об удивительном проникновении в тайны материала. Лезвия были изящны, а наконечники сохранили свою форму, несмотря на то, что последний из здешних умельцев-чжурчжэней был полонен еще монголами.
Мы прошли в запасник музея, и седая представительная женщина рассказала о кладе чжурчжэшей, который неожиданно исчез. Что было в том кладе?.. Она по памяти стала перечислять ювелирные изделия, серебряные фигурки, предметы быта. Не было ли там фигурки с шестнадцатью лепестками наподобие ромашки?.. О, такая фигурка, кажется, была. Точно ли было именно шестнадцать лепестков в этом металлическом цветке?.. Да, шестнадцать.
Леня смотрит на меня с почтением и некоторым удивлением, хотя лицо его со стороны могло бы показаться невозмутимым. Но меня не проведешь. Я уловил заинтересованность Лени и спокойно объяснил ему спустя пять минут после разговора:
- Это же стилизованная японская хризантема! Вполне понятно, что чжурчжэни были с ней хорошо знакомы.
Но я умолчал о другом. Одновременно это был знак стилизованного Солнца. Тот же рисунок сохранила серебряная финикийская ваза, которой без малого три тысячи лет, и ваза, найденная на Кипре, и этрусский фонарь из Кортоны. И те же шестнадцать лепестков были обнаружены на "солнечных камнях" в Бразилии, на Канарских островах и в других местах побережья Атлантики. Внешне типичные японцы и баски похожи, это доказал еще этнограф Иошитоми. Можно говорить и о сходстве обоих языков. Атлантолог Коллингтон доказывает, что индейцы Гватемалы говорят на языке, очень похожем на язык басков. Негры одного из африканских племен без переводчика понимают японцев.
И здесь нити вели в Атлантиду. Или, точнее, в Атлантику и Средиземноморье. Точно для гигантских волн судьбы, разбросавших причудливо творения рук человеческих и сами человеческие племена и языки, не было преград. Но это никакие не волны, вот в чем дело. Все гораздо проще… И опять сжалось сердце: сокровища исчезали в далеком приморском городе - еще одна причина моего здесь пребывания.
В фондах Приморского музея хранились костяные изделия керекской культуры из пещеры Омаян. В самом быте кереков много сказочного, необъяснимого. Усопших они отдавали морю. Их жертвенники были уставлены врытыми в землю китовыми челюстями, каждая из которых была окружена моржовыми черепами. Женщина показала нам следы ног духа-хозяина этих мест.
- Но это след человеческой ноги, увеличенный вдвое! - воскликнул я.
- Нет. Этот след оставил жрец, - ответила женщина. - Он скопировал его с неведомого нам эталона.
- Похоже на след бигфута, пресловутого снежного человека, - заметил Абашев.
- Возможно, - сказала женщина. - Мы точно еще не знаем. Ведь некоторая доля невежества обязательна для исследователя. - А я подумал невольно о жребии, который мы выбираем или который нас находит сам: ее жребий - быть хранительницей старых слов, обрядов, вещей, незапамятных историй.