– Мне двадцать три. А я ещё девственница. Стыдно, наверное?
– В наше безнравственное время этим гордиться надо.
Мы стояли возле самого обрыва. Под ногами размеренно дышал океан. Из темноты прилетал прохладный ветерок. Я набросил Еве на плечи свой пиджак.
– Мои подруги, наверное, все давно замужем? Но я почему-то не помню ни одну из них. Родителей помню, а подруг – нет. Так разве бывает, Адам?
"И на старуху бывает проруха!" – подумал я, поймав Моисея на недоработке, а вслух произнёс:
– Наша память – вообще странная штука. Иногда не помнишь, что ел за завтраком, а порой вспоминаешь даже прошлые жизни.
Это была чистой воды провокация. Я хотел проверить Еву: помнит ли она что-нибудь об Эльзе-Виктории-Анне-Софии?
Но она промолчала. Просто прижалась крепко ко мне и прошептала:
– Пойдём домой.
С океана наплывал серый рассвет. Лопасти огромного паука-вентилятора, свисающего с потолка, лениво вращались. Лёгкий ветерок шевелил рассыпанные на взмокшей от пота подушке пушистые волосы Евы. Скомканные простыни валялись на полу.
– Мой, точно мой. Любимый и единственный, – шептала она, и глаза её сияли от счастья в утренних сумерках.
– Ты – моя воплощённая мечта. Грёзы наяву.
– Я – твоё продолжение, а ты – моё. Мы теперь единое целое, навечно.
– Пока смерть не разлучит нас. Но и она мне не страшна. Я выполнил своё предназначение и легко умру ради тебя.
– Мы будем жить долго и счастливо. Ты спас меня, воскресил к жизни. А я спасу тебя.
– Ты даже не представляешь, насколько ты права.
Хочу быть дерзким, хочу быть смелым,
Из сочных гроздий венки свивать.
Хочу упиться роскошным телом,
Хочу одежды с тебя сорвать!Хочу я зноя атласной груди,
Мы два желанья в одно сольём.
Уйдите, боги! Уйдите, люди!
Мне сладко с нею побыть вдвоём!Пусть будет завтра и мрак и холод,
Сегодня сердце отдам лучу.
Я буду счастлив! Я буду молод!
Я буду дерзок! Я так хочу!Константин Бальмонт
Эту парочку мы заприметили на пляже. Они выделялись из толпы местных жителей, осаждавших территорию отеля, в надежде подзаработать на туристах. Низкий и толстый китаец не снимал улыбающуюся маску со своего лица. А высокий и худой индус всегда был серьёзен и даже слегка надменен. Держались они особняком от остальных. Оба были молоды, лет двадцати от роду.
– Экскурсии в любую точку острова всего за полцены. Мадам и господин не желают? – пролепетал на ломаном английском китаец и расплылся в подобострастной улыбке.
Он положил рекламку с телефоном на столик между лежаками.
– За полцены!
Его и без того круглое лицо стало ещё круглее и походило на арбуз, из которого вырезали лишь один ломоть.
Я отказался и протянул листовку назад, но Ева остановила меня.
– В Канди можете отвезти?
– Конечно, мадам. Куда пожелаете. У моего друга хорошая машина с кондиционером.
Я не очень-то одобрял инициативу Евы знакомиться на пляже с посторонними людьми.
– Так можно нарваться на неприятности, – предупредил я её по-русски. – Лучше закажем экскурсию в отеле. – Там скучно и официально. Затюканный гид будет твердить в тысячный раз надоевшие фразы. Этих двоих можно не опасаться. Они светлые, на преступление не способны. С ними будет интересно.
И я согласился, только вначале на ближнюю экскурсию – на лодке по окрестной реке. Хотелось убедиться в проницательности Евы.
Они оказались пунктуальными. Длинная деревянная лодка с мотором поджидала нас на берегу в назначенное время.
– Меня зовут Кун, а моего друга – Шива. Мы очень рады, господа, что вы выбрали нас, – как заправский гид, произнёс китаец и пригласил в лодку.
– Я – Адам, а это – Ева.
– О! Как в Библии!
– А что, твой товарищ немой или английского языка не знает? – поинтересовался я у Куна.
Лёгкая улыбка тронула губы Шивы. Он слегка поклонился в знак уважения.
– У нас, как в настоящей фирме, разделение обязанностей. Я гид, а он водитель, – пояснил китаец и оттолкнул лодку от берега.
Шива одним рывком завёл мотор и плавно повернул руль в сторону океана.
– Посмотрите. Это – варан, – показал наверх Кун, когда мы проплывали под железнодорожным мостом.
Огромное животное, похожее на тюленя, мы разглядели не сразу. Гигантская серая туша мирно дремала на щедро прогретом тропическим солнцем бетонном перекрытии. Ева даже ахнула от неожиданности, увидев это спящее чудовище на расстоянии вытянутой руки.
– Не бойтесь. Варан на людей не нападает. Это не крокодил, – сказал китаец.
Но меня беспокоил наш безмолвный кормчий. Шива не сводил глаз с Евы, особенно с её ног. Она старалась не смотреть в его сторону.
Наконец индус набрался смелости и спросил её по-немецки, нравится ли ей Цейлон. Ева ответила: "Да" на чистом баварском наречии. Впервые услышав её немецкую речь, я в очередной раз отметил качество работы Моисея. Но виду, что знаю этот язык, не подал. Шива для проформы задал Еве ещё ряд невинных вопросов и, видя, что я никак не реагирую на их беседу, предложил:
– Здесь неподалеку есть отличный ночной клуб. Может быть, сходим туда как-нибудь вдвоём, пока твой старик будет спать?
Ева покраснела и судорожно замотала головой из стороны в сторону. Бедная девочка не знала, как деликатно отказать нахалу.
– Старик еще не так стар, чтобы спать один, юноша. А если вы не перестанете так похотливо смотреть на мою девушку, я попрошу высадить нас на берег.
Моя реплика на немецком застала моториста врасплох.
– Извините, – произнёс Шива по-английски и стал смотреть на реку. – Больше такого не повторится.
Экскурсия по реке удалась на славу. Юноши показали нам сказочные мангровые заросли, спящих на ветках вниз головами летучих собак, экзотических разноцветных птиц. Вот только с крокодилами промашка вышла. Начался ливень, и рептилии залегли на дно. Парни ловко натянули над лодкой тент, и нам удалось выплыть совершенно сухими из потока, пролившегося с небес.
Под занавес путешествия Кун сильно извинялся за своего несдержанного товарища:
– Шива совсем не хотел вас обидеть. Это не распущенность, не хамство с его стороны, а просто дань традиции, что ли. Тамилы все такие. Они забываются, когда видят красивую женщину. Любовь для них – ритуал, священный обряд.
Я рассчитался с Куном, но ехать с ночёвкой в Канди с ними мне как-то не хотелось. Китаец чувствовал моё настроение и не унимался с уговорами:
– Он хороший семьянин. У него две маленькие дочери. Жена ждёт третьего ребенка. Им очень нужны деньги, сэр. Шива происходит из высокой касты. Он обязательно возьмёт своё поведение под контроль.
Если бы не Ева, никогда бы не поддался.
– Как интересно! Я же говорила тебе, Адам, что эти ребята непростые. Шива наверняка может рассказать много интересного про индуизм.
– Обязательно расскажет, мадам. А я про буддизм и конфуцианство. Я же приехал сюда изучать учение Будды.
Мне самому захотелось продолжить общение с этой парочкой, и я согласно махнул рукой.
Кун поджидал нас на выходе из отеля. Привыкшие видеть его в футболке и цветастых шортах, мы были поражены официальным видом гида. Наглаженные брюки, свежая голубая сорочка с синим галстуком. Его круглое лицо светилось от счастья. Невозможно было удержать ответную улыбку.
Он провёл нас на автостоянку, где за рулём праворульной "Тойоты" важно восседал Шива в наряде под стать гиду.
– Дорога до Канди займёт шесть часов. Располагайтесь удобнее. Первая остановка – на плантации специй.
Кун усадил нас сзади, а сам занял переднее место рядом со своим товарищем.
Я был рад наблюдать перед собой затылок, а не глаза Шивы. Ева предусмотрительно надела просторные бриджи, дабы не смущать любвеобильного индуса. Вдобавок Шива включил кондиционер, и, чтобы не замёрзнуть, ей пришлось накинуть на плечи лёгкую кофточку.
– Шива, а из какой вы касты? – чтобы завязать разговор, спросила Ева водителя.
– Кшатрий. По-вашему, воин, мадам, – холодно ответил он.
– А всего каст четыре?
– Да, мадам. Брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры.
– Как я понимаю, жрецы, воины, торговцы и слуги?
– Всё верно. Есть еще неприкасаемые. Они не принадлежат ни к какой касте. Многие из неприкасаемых подались в буддизм. Там нет каст.
– Неужели в наше время можно всерьёз воспринимать эти средневековые предрассудки?
В зеркале заднего вида блеснули чёрные глаза Шивы, но он сдержался.
– Пожалуйста, не оскорбляйте наши древние обычаи. Кто соблюдает правила своей варны, в будущей жизни поднимется выше, а нарушающий падёт низко.
– Извините. Я не знала, что это так серьёзно.
– Еще как серьёзно! – встрял в разговор китаец. – Настолько серьёзно, что эти дикари даже запрещают своим детям жениться по любви.
– Это правда? – Ева не поверила своим ушам.
– Ещё какая! – не унимался Кун. – Ты, Шива, лучше расскажи господам, как тебя твои предки женили.
– Тебе надо, сам и рассказывай! – огрызнулся водитель и демонстративно уставился на дорогу.
И Кун рассказал нам трагическую историю любви своего друга.