Прежде его там не было; в этом я был совершенно уверен. Если бы оно было, я непременно заметил бы. Более того, его заметила бы Элен, потому что она чистюля, нигде у нее и пылинки нет. Да и где это слыхано, чтобы продавали столы, инкрустированные одной-единственной пластинкой слоновой кости?
Нигде не купишь и вещи, которая похожа на ручку, но превращается в складную удочку, причем тонкий конец ее исчезает и подцепляет что-то невидимое, - ручку, которая в следующий раз, возможно, не потеряет то, что подцепила, а выволочет на свет Божий.
Из гостиной послышался голос Элен:
- Джо!
- Да! Что тебе?
- Ты поговорил с Биллом?
- С Биллом? О чем?
- О его коммерции.
- Нет. Забыл как-то.
- Смотри поговори. Он опять взялся за свое. Выторговал у Джимми новый велосипед. Всучил ему всякий хлам. Я заставила его вернуть велосипед.
- Я поговорю с ним, - снова пообещал я.
Но, как помню, тогда мне было не до этики поведения моего сына.
Ничего в доме нельзя держать. Вечно теряешь то одно, то другое. Точно знаешь, куда положил вещь, уверен, что она на месте, а хватишься - ее уже нет.
И всюду так - вещи теряются, и потом их вовек не сыщешь.
Но другие вещи на их месте не появляются… по крайней мере я сроду о таком не слыхал.
Впрочем, бывали, наверно, случаи, когда человек находил другие вещи, брал их, рассматривал, удивлялся, что это такое, а потом зашвыривал куда-нибудь в угол и забывал.
Может быть, склады утиля в самых разных уголках мира забиты всякими неземными кубиками и сумасшедшими удочками.
Я встал и пошел в гостиную, где Элен настраивала телевизор. Наверно, она заметила, что я расстроен, и потому спросила:
- Что еще случилось?
- Не могу найти ручку. Она рассмеялась:
- Прости, Джо, но ты невыносим. Вечно все теряешь. Ночью, когда Элен уже заснула, я лежал и все думал о пятне на столе. Пятно, казалось, говорило: "Коли ты коммерсант, клади прямо сюда что у тебя есть, и мы произведем обмен".
И тут мне в голову пришла мысль: а что будет, если кто-нибудь сдвинет стол?
Долго я лежал, стараясь успокоиться, уговорить себя, что все это чепуха и бред.
Но отделаться от этой мысли я уже не мог.
Наконец я встал и потихоньку, словно вор, а не хозяин дома, выскользнув из спальни, пошел в кабинет.
Закрыв дверь, я включил настольную лампу и поскорее бросился смотреть, не исчезло ли пятно.
Оно было на месте.
Выдвинув ящик стола, я поискал там карандаш, но вместо карандаша под руку мне попался один из цветных мелков Билла. Я стал на колени и тщательно очертил на полу ножки стола, чтобы потом поставить его точно на место, если кто-нибудь его сдвинет.
Затем я как бы машинально положил мелок точно на пятно.
Утром, перед уходом на работу, я заглянул в кабинет: мелок все еще лежал на месте. У меня немного отлегло от сердца, мне удалось убедить себя, что все это игра воображения.
Но вечером, после обеда, я снова пошел в кабинет и обнаружил, что мелок пропал.
На его месте лежало какое-то треугольное устройство с чем-то вроде линз на каждом углу, а посередине треугольника к каркасу из какого-то металла крепилась штука, явно напоминавшая присоску.
Я еще рассматривал ее, когда в кабинет вошла Элен.
- Мы с Мардж идем в кино, - сказала она. - Почему бы тебе не пойти и не выпить с Льюисом пива?
- С этим чванливым болваном?
- Что ты имеешь против Льюиса?
- Ничего, наверно.
Мне было не до супружеских ссор.
- Что это у тебя? - спросила Элен.
- Не знаю. Вот нашел.
- Ты прямо как Билл, всякую дрянь стал в дом тащить. Любому из вас только волю дай, весь дом замусорите.
Я смотрел на треугольник, и, сколько ни думал о нем, в голову приходило одно: это, наверно, очки. Удерживаются они на лице, по-видимому, при помощи той присоски, что посередине, - странный способ носить очки, но если подумать, такое предположение не лишено основания. Но в таком случае это значит, что у владельца очков три глаза, расположенных на лице треугольником.
Элен ушла, а я все сидел и думал. И думал я о том, что, хоть я и недолюбливаю Льюиса, без его помощи мне не обойтись.
И вот, положив мнимую ручку и треугольные очки в ящик стола, а фальшивый кубик в карман, я отправился в дом напротив.
У Льюиса на кухонном столе была расстелена кипа синек, и он тотчас принялся мне что-то объяснять. Я изо всех сил делал вид, что разбираюсь в чертежах. На самом деле я не смыслил в них ни уха ни рыла.
Наконец мне удалось ввернуть словечко; я вытащил из кармана кубик, положил его на стол и спросил:
- Что это?
Я думал, он тут же скажет, что это детский кубик. Но он этого не сказал. Видимо, что-то подсказало ему, что это не простой кубик. Вот что значит техническое образование.
Льюис взял кубик и повертел его в руке.
- Из чего это сделано? - взволнованно спросил он. Я пожал плечами:
- Я не знаю, что это, из чего это, - ничего не знаю. Вот нашел просто.
- Ничего подобного я сроду не видел. - Он заметил углубление на одной из сторон кубика, и я понял, что он клюнул. - Позвольте мне взять это с собой в лабораторию. Постараемся разобраться.
Я, разумеется, знал, что ему надо. Если кубик - какое-нибудь техническое новшество, он хотел воспользоваться случаем… но это меня нисколько не беспокоило. У меня было предчувствие, что слишком больших открытий он не сделает.
Мы выпили еще по нескольку стаканов пива, и я пошел домой. Там я разыскал пару старых очков и положил их на стол как раз на пятно.
Я слушал последние известия, когда вошла Элен. Она обрадовалась тому, что я провел вечер с Льюисом, и сказала, что мне следовало бы сойтись с ним поближе, а уж там он, может быть, мне понравится. Она сказала, что раз они с Мардж такие близкие подруги, то просто стыдно, что мы с Льюисом не дружим.
- Может, подружимся, - сказал я и на этом прекратил разговор.
На следующий день Льюис пришел ко мне на работу.
- Где вы взяли эту штуку? - спросил он.
- Нашел, - сказал я.
- Вы имеете хоть какое-нибудь представление, что это?
- Никакого, - весело сказал я. - Потому-то я и дал ее вам.
- Ее приводит в действие какая-то энергия, и она предназначена для измерения. Выемка на одной из сторон служит для считывания показаний. Индикатором, видимо, является интенсивность цвета. Во всяком случае, цветная полоска в выемке все время меняется. Не сильно, но все же это можно заметить.
- Теперь надо выяснить, что она измеряет.
- Джо, вы не знаете, где нам достать еще одну такую штуку?
- Не знаю.
- Видите ли, в чем дело, - сказал он. - Нам хотелось бы покопаться в ней, чтобы понять, как она действует, но вскрыть ее мы никак не можем. Наверно, ее можно взломать, но мы боимся. Вдруг испортим? Или она взорвется? Если бы у нас была еще одна…
- Простите, Льюис, но я не знаю, где взять другую. На этом разговор и кончился.
В тот вечер я шел домой, думая о Льюисе и улыбаясь про себя. Малый завяз в этом деле по самые уши. Он теперь спать не будет спокойно, пока не узнает, что это за штука. И наверно, на недельку оставит меня в покое.
Я прошел в кабинет. Очки все еще лежали на столе. Я постоял немного, раздумывая, в чем же тут дело. Потом заметил, что стекла имеют розовый оттенок.
Взяв очки, я обнаружил, что стекла заменены на другие - того же сорта, что и в треугольных очках, которые я нашел вчера вечером.
Тут в кабинет вошла Элен, и не успела она еще рта открыть, как я догадался, что она ждала меня.
- Джо Адамс, что все это значит? - громко спросила она.
- Ничего, - ответил я.
- Мардж говорит, что ты совсем расстроил Льюиса.
- Не много же надо, чтобы ею расстроить.
- Что-то происходит, - не отставала Элен, - я и хочу знать, что именно.
Я знал, что мне не уйти от ответа.
- Я занимаюсь коммерцией.
- Меняешься! И это после того, что я тебе рассказала о Билле!
- Но это совсем другое дело.
- Коммерция есть коммерция.
Билл вошел в парадное, но, видимо, услышав, как мать сказала "коммерция", выскочил обратно. Я крикнул ему, чтобы он вернулся.
- Садитесь оба и слушайте, что я вам скажу, - приказал я. - Задавать вопросы, высказывать предположения и устраивать мне головомойку будете, когда я закончу.
Мы все трое сели, и заседание семейного совета началось.
Убедить Элен мне удаюсь не сразу; пришлось показать пятно на столе, треугольные очки и собственные очки, которые были присланы мне обратно, после того как в них вставили розовые стекла. В конце концов она была готова признать, что кое-что действительно происходит. Но это не помешало ей дать мне нагоняй за то, что я обвел на полу ножки стола.
Ни ей, ни Биллу ручки-удочки я не показал, потому что боялся. Помашут ею, а потом кто знает, что случится…
Билл, разумеется, весь загорелся. Коммерция - это по его части.
Я предупредил, чтобы они не говорили никому ни слова. Билл не сказал бы, потому что его хлебом не корми, а дай поиграть во всякие секреты, шифры и прочее. Но Элен чуть свет побежала бы к Мардж и выложила ей все по секрету - здесь уж что ни делай, что ни говори, ничего не поможет.
Билл тотчас захотел надеть очки с розовыми стеклами, чтобы посмотреть, отличаются ли они от обычных. Но я ему не позволил. Я и сам хотел надеть эти очки, но, по правде сказать, боялся.