- Из этих книжек ты узнаешь, Володя, как зародилась жизнь на земной коре, как она развивалась и совершенствовалась. История земной коры - это в конце концов история жизни на ней. В течение двух миллиардов лет земная кора не оставалась в покое: воздвигались и раздвигались высочайшие горные хребты; океаны и моря надвигались и затопляли обширные материки, потом опять через миллионы лет отступали и обнажали дно со всеми его мощными отложениями; расплавленная масса прорывалась из неостывших глубин через вулканы и трещины в земной коре, покрывала в разных местах огромные пространства суши и дна морского; реки, дожди, снег, лёд, жара, ветер понемногу, незаметно для глаза разрушали гранитные горы и сравнивали их с поверхностью земли. Земля не знает покоя, она находится в вечном движении, в непрерывном изменении. На ней развивается жизнь, жизнь всего животного и растительного мира…
Неожиданно Малевская замолчала. Она внимательно рассматривала последний снимок, сравнивая его с предыдущим. И, несмотря на то, что внешне девушка казалась совершенно спокойной, Володя сообразил, что её что-то встревожило.
- Что случилось? Нехорошее что-нибудь?
- Нет, ничего… Ничего особенного. Заминка в аппарате… Ты, Володя, иди пока вниз… Там Миша, поболтай с ним, а я тут разберусь…
Глава восьмая
ПЕРВАЯ ТРЕВОГА
Лестница в нижнюю камеру была устроена так, что могла удлиняться, сокращаться и свободно вращаться в люковом колодце. Сейчас она далеко и очень отлого вытянулась и упиралась не в середину пола нижней камеры, как обычно, а поближе к стене. Володя, спускаясь по ней, заметил, что пол сделался крутым, и Мареев с Брусковым, находившиеся в камере, едва стояли на нём. Штанговый аппарат и оба мотора, из которых один продолжал гудеть с обычным спокойствием и уверенностью, казалось, готовы были каждую минуту соскользнуть вниз по покатому полу и обрушиться на ноги Марееву и Брускову.
- Мы уже сильно отклонились от вертикали, - говорил Брусков. - Может быть, достаточно, Никита, для первого раза?
- А какое расстояние прошёл снаряд по вертикали и горизонтали? - спросил Мареев.
Брусков посмотрел в вахтенный журнал и на приборы:
- По вертикали мы спустились на пятьдесят два метра, по горизонтали отклонились на двадцать один метр. На это понадобилось ровно три часа, - добавил он, взглянув на часы.
- Недурно! - заметил Мареев. - Совсем неплохо! Молодец наш Илья! Он дал даже больше, чем обещал…
- Это - Цейтлин, Никита Евсеевич? - спросил, незаметно подойдя, Володя.
- А ты уже здесь, заяц? - обернулся к нему Брусков и тут же добавил, обращаясь к Марееву: - Так я возвращаюсь на прежний курс, Никита?
- Хорошо, - разрешил Мареев и добавил с улыбкой, которая всегда так нравилась Володе: - Я очень доволен пробой! Прошло великолепно. Надо будет сообщить об этом Илье. Я сам составлю радиограмму. В верхней камере всё на месте?
- Да, я туда несколько раз подымался, - ответил Брусков, включая на распределительной доске аппарат выпрямления: - Всё очень прочно закреплено.
- Отлично! Пойдём, Володя, отсюда, а то мы, пожалуй, будем мешать вахтенному.
- Подожди, Никита, - остановил вдруг Брусков Мареева. - Ты видел мои последние графики?
- Нет ещё. А что там такое?
- Меня беспокоит график влажности пород. Влажность за последние двое суток систематически повышается. Сначала процесс шёл незаметно, но последние два образца дали такой скачок, что, по-моему, на это надо обратить внимание.
Лицо Мареева сразу сделалось серьёзным. Он спросил коротко:
- Известняки ещё не прекратились?
- Нет.
- Странно и нехорошо… очень нехорошо… При наличии известняков это - плохой признак. Надо поговорить с Ниной.
Он начал быстро взбираться по лестнице. Володя с непонятной тревогой в душе последовал за ним, стараясь не отставать.
Мареев не успел ещё поставить ногу на пол каюты, как встретил Малевскую, быстро направлявшуюся к нему с пластинками киноленты в руках.
- Знаешь, Никита, мне не нравятся последние снимки…
- Ага!.. В чём дело?
- В породе резко усилилась трещиноватость с водяным заполнением. Трещины увеличились, и их сеть сделалась значительно гуще.
- А тебя не удивляет, Нина, что мы встретились с этим явлением на такой большой глубине?
- Конечно, Никита, и если сопоставить это с результатом анализа на влажность…
- То картина получится тревожная? Ты это хочешь сказать, Нина?
- Да, это беспокоит…
- А что показывает нижний киноаппарат?
- Известняки с тем же водяным затемнением.
- Так.
Мареев сел у стола и задумался. Резкая складка легла между его густыми бровями.
- Боюсь, что мы приближаемся к глубокой, древней карстовой зоне, - сказал он наконец. - Как по-твоему?
- Да, этого можно опасаться.
Пальцы Мареева забарабанили по столу. Малевская стояла перед ним в глубокой задумчивости, свёртывая и развёртывая пластинки. Стараясь не шуметь, Володя пробрался в угол возле полога, отгораживавшего гамак Малевской, и тихонько уселся там на стуле. Широко раскрытыми глазами он тревожно смотрел оттуда на Мареева и Малевскую.
Наконец Мареев встал и подошёл к люку в нижнюю камеру.
- Михаил! - крикнул он. - Ты можешь подняться сюда?
- Сейчас иду, - послышался ответ Брускова.
Через минуту он появился в каюте, вопросительно глядя на Мареева и Малевскую.
- Ну, чего вы тут нахохлились?
Мареев указал ему на стул.
- Дело серьёзное, Мишук. Надо посоветоваться. Ты знаешь что-нибудь о карстовых процессах?
- Прошу прощенья, - развёл руками Брусков. - Ни черта!
- Так… Ну, я тебе в общих чертах объясню это, чтобы понятнее было, почему мы тут с Ниной забеспокоились. Атмосферная вода, проникая в толщу земной коры, производит в ней огромные изменения и разрушения. В своём движении вниз она пробивает себе пути в почве, размывает её, растворяет некоторые её химические вещества и уносит с собой мелкие твёрдые частички. А встретив поглубже какой-нибудь водонепроницаемый пласт - глину, гранит, диабаз, - она скопляется над ним и образует подземные озёра, если этот пласт вогнут, или течёт над ним подземным потоком. Но самые огромные разрушения вода производит, когда попадает в пласты известняков. Они легче всего растворяются водою. Самую незначительную, незаметную трещину в них вода понемногу, но настойчиво размывает, растворяет породу вокруг и создаёт таким образом огромные туннели и пещеры. Иногда эти подземные пустоты достигают таких размеров, что их своды не выдерживают давления верхних слоев земли и проваливаются вместе с ними, образуя на поверхности воронки и пропасти, вызывая даже местные землетрясения.
Постепенно в почве образуется столь густая сеть трещин, что вся вода от дождей, от таяния снегов моментально поглощается, исчезает в ней, и местность превращается в мёртвую пустыню. Вот что делает вода с известковой почвой. Эти процессы и называются карстовыми. Они получили своё название от местности Карст, в Истрии, возле Адриатического моря, где они с особой силой проявились и где их впервые начали изучать. Наш снаряд, пройдя сквозь толщу угленосных пластов, вступил в пласт известняков, по мощности своей совершенно исключительный для Донецкого бассейна. Когда-то, десятки миллионов лет назад, в течение почти всего каменноугольного периода, русская равнина в значительной своей части была покрыта морем. За миллионы лет на дне этого моря образовались мощные пласты известняков, а в том месте, где мы сейчас находимся, была, очевидно, глубокая котловина, или, как выражаются геологи, мульда. Благодаря ей здесь и получился такой необычно мощный пласт известняков. В начале нашего путешествия влажность этих известняков, размеры и густота расположения грещин в них не превышали нормы. Но за последние несколько десятков метров процент содержания влаги увеличился и всё более и более повышается. Об этом говорят анализы образцов породы, это особенно наглядно показывают твои графики, Михаил. Киноснимки Нины сообщают о том же. На них прекрасно видны широкие и густо расположенные трещины. Вода, очевидно, проделала здесь большую разрушительную работу…
- Но, послушай, Никита, - прервал его Брусков, - откуда же на такой огромной глубине могла взяться вода? Ведь мы с тобой только что установили, что снаряд достиг уже глубины почти двух с половиной километров!
- Это ничего не значит, - вмешалась Малевская. - Ты забываешь об основном факторе - времени. Для воды, пробивающейся с поверхности, нет сроков. В её распоряжении сегодня и завтра, столетия и миллионы лет. В зависимости от встречающихся на пути пород она замедляет или ускоряет своё движение, останавливается, скопляется, пока не преодолеет преграду. Ей нечего спешить, она не считает часов, но она своего добьётся.
В каюте на минуту воцарилось молчание, сопровождаемое монотонным гудением верхних и нижних моторов и шорохом размельчённой породы за стеной. Володя сидел подавленный. Неожиданно он понял, вернее почувствовал, что такое время и его бесконечность. Как будто тысячетонная тяжесть опускалась и всё сильней давила на его слабые плечи.
Брусков поднял голову и задумчиво сказал:
- Да… страшная штука - время, если вдуматься… - и затем, встряхнувшись, спросил: - Но что же, в таком случае, останавливает воду на глубине именно десяти километров?
- Температура, - ответила Малевская. - Приблизительно на этой глубине она достигает трёхсот шестидесяти пяти градусов. Это критическая температура для воды при том огромном давлении, которое царит там. При дальнейшем повышении температуры вода должна находиться уже в состоянии пара.