- Покупатель приходит к продавцу и спрашивает его, какова цена единицы продаваемого им товара. Продавец отвечает, что единица продаваемого товара стоит один рубль. Тогда покупатель говорит: "Вы называете цену в один рубль для того, чтобы я подумал, что цена отлична от рубля. Но цена действительно равна рублю. Для чего вы врете?"
- Очень милый анекдот, - сказала теща, - нужно постараться его запомнить.
- Почему вы не смеетесь? - спросил Роби.
- Видите ли, Роби, - сказал я, - ваш анекдот не очень смешной.
Ситуация не та, при которой это может показаться смешным.
- Нет, анекдот смешной, - упрямо сказал Роби, - и вы должны смеяться.
- Но как же смеяться, если это не смешно.
- Нет, смешно! Я настаиваю, чтобы вы смеялись! Вы обязаны смеяться! Я требую, чтобы вы смеялись, потому что это смешно! Требую, предлагаю, приказываю немедленно, безотлагательно, мгновенно смеяться!
Ха-ха-ха-ха!
Роби был явно вне себя.
Жена положила ложку и сказала, обращаясь ко мне:
- Никогда ты не дашь спокойно пообедать. Нашел с кем связываться.
Довел бедного робота своими дурацкими шуточками до истерики.
Вытирая слезы, она вышла из комнаты. За ней, храня молчание, с высоко поднятой головой удалилась теща.
Мы остались с Роби наедине.
Вот когда он развернулся по-настоящему!
Слово "дурацкими" извлекло из недр расширенного лексикона лавину синонимов.
- Дурак! - орал он во всю мощь своих динамиков. - Болван! Тупица!
Кретин! Сумасшедший! Психопат! Шизофреник! Смейся, дегенерат, потому что это смешно! Икс не равен игреку, потому что игрек равен иксу, ха-ха-ха-ха!
Я не хочу до конца описывать эту безобразную сцену. Боюсь, что я вел себя не так, как подобает настоящему мужчине. Осыпаемый градом ругательств, сжав в бессильной ярости кулаки, я трусливо хихикал, пытаясь успокоить разошедшегося робота.
- Смейся громче, безмозглая скотина! - не унимался он. - Ха-ха-ха-ха!
На следующий день врач уложил меня в постель из-за сильного приступа гипертонии…
Роби очень гордился своей способностью распознавать зрительные образы.
Он обладал изумительной зрительной памятью, позволявшей ему узнать из сотни сложных узоров тот, который он однажды видел мельком.
Я старался как мог развивать в нем эти способности.
Летом жена уехала в отпуск, теща гостила у своего сына, и мы с Роби остались одни в квартире.
- За тебя я спокойна, - сказала на прощание жена, - Роби будет за тобой ухаживать. Смотри не обижай его.
Стояла жаркая погода, и я, как всегда в это время, сбрил волосы на голове.
Придя из парикмахерской домой, я позвал Роби. Он немедленно явился на мой зов.
- Будьте добры, Роби, дайте мне обед.
- Вся еда в этой квартире, равно как и все вещи, в ней находящиеся, кроме предметов коммунального оборудования, принадлежат ее владельцу.
Ваше требование я выполнить не могу, так как оно является попыткой присвоения чужой собственности.
- Но я же и есть владелец этой квартиры.
Роби подошел ко мне вплотную и внимательно оглядел с ног до головы.
- Ваш образ не соответствует образу владельца этой квартиры, хранящемуся в ячейках моей памяти.
- Я просто остриг волосы, Роби, но остался при этом тем, кем был раньше.
Неужели вы не помните мой голос?
- Голос можно записать на магнитной ленте, - сухо заметил Роби.
- Но есть же сотни других признаков, свидетельствующих, что я - это я. Я всегда считал вас способным осознавать такие элементарные вещи.
- Внешние образы представляют собой объективную реальность, не зависящую от нашего сознания.
Его напыщенная самоуверенность начинала действовать мне на нервы.
- Я с вами давно собираюсь серьезно поговорить, Роби. Мне кажется, что было бы гораздо полезнее для вас не забивать себе память чрезмерно сложными понятиями и побольше думать о выполнении ваших основных обязанностей.
- Я предлагаю вам покинуть это помещение, - сказал он скороговоркой. Покинуть, удалиться, исчезнуть, уйти. Я буду применять по отношению к вам физическую силу, насилие, принуждение, удары, побои, избиение, ушибы, травмы, увечье.
К сожалению, я знал, что когда Роби начинал изъясняться подобным образом, то спорить с ним бесполезно.
Кроме того, меня совершенно не прельщала перспектива получить от него оплеуху. Рука у него тяжелая.
Три недели я прожил у своего приятеля и вернулся домой только после приезда жены.
К тому времени у меня уже немного отросли волосы.
…Сейчас Роби полностью освоился в нашей квартире. Все вечера он торчит перед телевизором. Остальное время он самовлюбленно копается в своей схеме, громко насвистывая при этом какой-то мотивчик. К сожалению, конструктор не снабдил его музыкальным слухом.
Боюсь, что стремление к самоусовершенствованию принимает у Роби уродливые формы. Работы по хозяйству он выполняет очень неохотно и крайне небрежно. Ко всему, что не имеет отношения к его особе, он относится с явным пренебрежением и разговаривает со всеми покровительственным тоном.
Жена пыталась приспособить его для переводов с иностранных языков.
Он с удивительной легкостью зазубрил франко-русский словарь и теперь с упоением поглощает уйму бульварной литературы. Когда его просят перевести прочитанное, он небрежно отвечает:
- Ничего интересного. Прочтете сами.
Я выучил его играть в шахматы. Вначале всё шло гладко, но потом, по-видимому, логический анализ показал ему, что нечестная игра является наиболее верным способом выигрыша.
Он пользуется каждым удобным случаем, чтобы незаметно переставить мои фигуры на доске.
Однажды в середине партии я обнаружил, что мой король исчез.
- Куда вы дели моего короля, Роби?
- На третьем ходу вы получили мат, и я его снял, - нахально заявил он.
- Но это теоретически невозможно. В течение первых трех ходов нельзя дать мат. Поставьте моего короля на место.
- Вам еще нужно поучиться играть, - сказал он, смахивая фигуры с доски.
В последнее время у него появился интерес к стихам. К сожалению, интерес этот односторонний. Он готов часами изучать классиков, чтобы отыскать плохую рифму или неправильный оборот речи. Если это ему удается, то вся квартира содрогается от оглушительного хохота.
Характер его портится с каждым днем.
Только элементарная порядочность удерживает меня от того, чтобы подарить его кому-нибудь.
Кроме того, мне не хочется огорчать тещу. Они с Роби чувствуют глубокую симпатию друг к другу.
Поездка в Пенфилд
Современная сказка
- Пожалуй, я лучше выпью еще коньяку, - сказал Лин Крэгг.
Подававшая чай служанка многозначительно взглянула на Мефа.
Тот пожал плечами.
- Зачем вы так много пьете, Лин? В вашем положении…
- В моем положении стаканом больше или меньше уже ничего не решает.
Вчера меня смотрел Уитроу.
- Теперь мы справимся сами, Мари, - сказал Меф. - Оставьте нам кекс и коньяк.
Он подождал, пока служанка вышла из комнаты.
- Так что вам сказал Уитроу?
- Все, что говорит врач в подобных случаях пациенту. Вы не возражаете?
- Крэгг протянул руку к бутылке.
- Мне, пожалуйста, совсем немного, - сказал Меф.
Несколько минут он молча вертел в пальцах стакан.
- Вы знаете, Лин, что труднее всего бывает находить слова утешения. Да и не всегда они нужны, особенно таким людям, как вы. И все же поймите меня правильно… Ведь в подобных случаях всегда остается надежда…
- Не нужно, Эзра, - перебил Крэгг. - Я не понимаю обычного стремления друзей прибавить к физическим страданиям еще и пытку надеждой.
- Хорошо, не будем больше об этом говорить.
- Вы знаете, Эзра, - сказал Крэгг, - что жизнь меня не баловала, но если бы я мог вернуть один-единственный момент прошлого…
- Вы имеете в виду ту историю?
Крэгг кивнул.
- Вы никогда мне о ней ничего не рассказывали, Лин. Все, что я знаю…
- Я сам старался ее забыть. К сожалению, мы не вольны распоряжаться своей памятью.
- Это, кажется, произошло в горах?
- Да, в Пенфилде. Ровно сорок лет назад. Завтра - сорокалетие моей свадьбы и моего вдовства. Он отпил большой глоток. - Собственно говоря, я был женат всего пять минут.
- И вы думаете, что если бы вам удалось вернуть эти пять минут?..
- Признаться, я постоянно об этом думаю. Меня не оставляет мысль, что тогда я… ну, словом, вел себя не наилучшим образом. Были возможности, которых я не использовал.
- Это всегда так кажется, - сказал Меф.
- Возможно. Но тут, пожалуй, особый случай. С того момента, как Ингрид потеряла равновесие, было совершенно очевидно, что она полетит в пропасть. Я достаточно хорошо владею лыжными поворотами на спусках и еще мог…
- Глупости! - возразил Меф. - Вся эта картина придумана вами потом.
Таково свойство человеческой психики. Мы неизбежно…
- Нет, Эзра. Просто тогда на мгновение меня охватило какое-то оцепенение. Странное фаталистическое предчувствие неизбежности беды, и сейчас я готов продать душу дьяволу только за это единственное мгновение. Я так отчетливо представляю себе, что тогда нужно было делать!
Меф подошел к камину и стал спиной к огню.