Тут в зале появилась милиция, и разговор пришлось прервать. Граждан успокоили и попросили не расходиться. Я достала мобильный и набрала номер Вешнякова. Мой добрый друг прибыл в рекордно короткие сроки. Я как раз беседовала с лейтенантом, когда Артем, тяжело дыша и сурово хмурясь, возник в зале. Обнаружив меня в добром здравии, он заметно подобрел.
– За что людей обидела? – ворчливо поинтересовался он.
– Вот этот тип хотел забрать мою сумку, – кивнула я на вожака, которого с трудом привели в чувство.
– С ума он сошел, что ли? – удивился Артем и повернулся к парню:
– Повезло тебе, легко отделался.
– Сука отмороженная, – обиженно заявил тот.
Артем легонько ткнул его в солнечное сплетение, парень ойкнул, и недавние усилия граждан привести его в чувство пошли насмарку.
Тут в зал влетел запыхавшийся охранник, огляделся, выискивая главного среди милиционеров, и, безошибочно определив такового в Артеме, что‑то зашептал ему на ухо. Лицо Артем страдальчески скривилось.
– Отойдем‑ка в сторонку, – сказал он мне.
– Труп? – спросила я. Артем закурил. Я завистливо посмотрела на него, затем взяла с ближайшего стола зубочистку и принялась ее грызть.
– Труп, – горестно кивнул он. – Думаешь, эти?
– Не думаю, – ответила я. – Если ты про труп в сортире, конечно. Или есть еще один?
– Типун тебе на язык, – отмахнулся Артем. – Накаркаешь. Мне и одного – за глаза. Ох, как мне все это не нравится.
– Кому могут нравиться трупы? – резонно заметила я. Артем поморщился.
– Труп полбеды. Ты мне лучше скажи, почему в зале в столь значимый день не оказалось ни одного мента?
– Потому что информации, то есть бреду раненого Шестакова, не придали значения.
– Вот‑вот. Оттого мне здесь все и не нравится.
Разумеется, мне тоже не нравилось. Придали значение или нет, но проверить были обязаны, особенно если речь идет о киллере, причем из дорогих. Опять же дурацкое ограбление не шло из головы.
– Пойду попробую поговорить со своим другом, раз уж он начал проявлять признаки жизни, – сказала я. – А ты займись парнем в водолазке.
– А что такое? – насторожился Артем.
– Лезет в герои. А я героев не люблю. Меня в детстве не правильно воспитывали.
Вожак смотрел на мир тяжело и без всякого удовольствия. Его обыскали, нашли водительские права на имя Афонина Германа Сергеевича, дозу героина и шприц в носке. На мои ласковые увещевания объяснить, как ему в голову пришла идея ограбить пивной бар, он злобно мычал, а членораздельно требовал только адвоката. Остальные неохотно каялись. Решили, мол, пошутить, вот и придумали ограбление, а граждане поняли их превратно. На вопрос, откуда у вожака пистолет, ответили, что нашли его на улице, и даже указали точное место. Хотели продать, но никто не купил, вот и валялся без всякого дела, потому что сломанный. В последнем утверждении сомневаться не приходилось, пистолет был времен Отечественной, и стрелять из него действительно не представлялось возможным.
Вешняков не стал тратить время впустую, махнул рукой, и парней увезли. С моей точки зрения, очень мудро. Вожак – наркоман, посидит в кутузке, а начнется ломка – запоет как миленький.
– Задолбали эти придурки, – хмуро заметил Артем. – Может, и вправду они случайно здесь появились. Мозги‑то как сметана, черт знает что им привиделось.
Я пожала плечами, ни минуты не сомневаясь, что парни действовали по приказу. Впрочем, в этом не сомневался и Артем, просто любил ворчать.
Мы вышли из бара и увидели джип Лялина, его хозяин обретался по соседству, разговаривая с одним из милиционеров.