Парень так был поражен данным обстоятельством, что просто стоял и таращил на меня глаза, одной рукой потирая лоб. К некоторому моему удивлению, пистолет оказался настоящим. Дружки вожака продолжали демонстрировать серьезность намерений и шныряли по проходам. У меня создалось впечатление, что они кого‑то высматривают. Примерно к этому моменту вожак обрел дар речи и гневно взревел, пришлось продемонстрировать ему его же собственное оружие, после чего он впал в задумчивость, взглянул на дружков с тоской и отчаянием и попросил:
– Отдай, а?
– Еще чего, – ответила я сурово. – Кстати, если ты ищешь Славика, то он нас покинул.
– Чего? – опешил здоровяк и даже попятился. – Никого я не ищу.
Он явно решил смыться, пока дружки продолжали резвиться с чужими сумками, но стратегическое отступление было пресечено. До того тихо сидевший Стас, с интересом наблюдавший за развитием событий, ловко поставил ему подножку, и вожак растянулся на полу, выкрикивая что‑то нецензурное. Дружки пробежали по всему залу и наконец‑то обратили внимание на бедственное положение товарища, а также на пистолет, который я держала в руках. Я надеялась, что у остальных нет оружия и они не затеют перестрелку: по виду они форменные придурки, а от таких можно ждать чего угодно. Поэтому я очень обрадовалась подмоге в лице двух молодых людей, которые появились в зале. Надо полагать, это была охрана заведения. Увидев и оценив ситуацию, все пятеро взревели и бросились к двери.
– А ты куда? – разозлилась я, ухватив вожака за куртку, и на всякий случай заехала ему пистолетом в ухо. Он обмяк и больше хлопот не доставлял. Зато дружки совершенно ополоумели и, вместо того чтобы смыться, пока не появилась милиция, бросились на выручку вожаку. Как видно, их связывала нежная дружба, а может, и правда мухоморов объелись.
Надо сказать, что к тому моменту все в зале орали и бестолково бегали, что огорчило меня. В такой суматохе смыться легче легкого, а я даже не знаю, кого ловить. Но тут доблестная четверка подскочила ко мне и попыталась умыкнуть вождя. Пистолет в моей руке на них впечатления не произвел, я логично заключила, что он не заряжен, в чем и убедилась через три секунды. Ко мне ребята вроде бы претензий не имели, по крайней мере, на меня время тратить не стали, подхватили вожака, а я вздохнула. В рукопашном бою у меня нет никаких шансов, а отдавать вожака было жалко. Очень хотелось с ним потолковать. И тут в дело вновь вмешался Стас. Легко поднявшись, он очень ловко уложил двоих парней, что прикрывали стратегическое бегство, сократив тем самым численность их популяции до безопасного уровня. Подскочившие охранники доблестно сошлись грудью с теми, кто выносил вожака. Пришедшие в себя граждане приняли самое деятельное участие в задержании преступников, особенно старалась девица лет семнадцати, которая, вспорхнув на спину одному из поверженных, молотила его по голове сумкой, точно на барабане играла, приговаривая в такт:
– Сволочь, сумку спер, а там стипендия.
– Разделяю ваше возмущение, – обратился к ней Стас. – Но боюсь, его голова треснет при таком интенсивном воспитании.
В ожидании милиции я успела переброситься парой слов с охраной. Парни на входе вели себя скромно, оттого их и пустили в приличное место, не ожидая от них пакостей. Прибежавшая официантка сообщила об ограблении, и охрана бросилась сюда. Все было до того глупо, что хотелось плакать.
Пока я беседовала с молодыми людьми. Стас читал газету, однако все‑таки наблюдал за мной. Лишь только мы закончили обмен мнениями, он тут же спросил:
– Вы служите в полиции?
– Хуже. Люблю совать нос не в свое дело.
– У вас это здорово получается.
– Вы тоже охотно участвовали в нашем стихийном празднике.
– Просто хотел помочь красивой девушке, – улыбнулся он.