Хорошо бы вскрыть вертикаль "Д", думаю я, и сдвоить ладьи, тогда ты у меня попляшешь. Вертикаль "Д". Причал "Д". Борг просил, чтобы…
Только сейчас доходит до меня смысл услышанного. Шахматы мигом вылетают из головы.
- Антонио, погоди! - Я останавливаю его уже в дверях. - Ты сказал - Борг? Он здесь?
- Прилетел час тому назад с Санчесом. А что такое? Он привёз что-то новое для испытания. Ну, некогда мне…
- Погоди, я иду с тобой!
…Мне пришлось долго слоняться по коридору возле кабинета начальника "Элефантины" в ожидании Борга. Он прочно засел у Трубицына. Хотел бы я знать, о чём они говорят. Мимо проходили занятые люди, монтажники всех специальностей, я слышал обрывки их разговоров. Из диспетчерской доносились голоса и звонки. "Элефантина" жила обычной трудовой жизнью.
"Что-то новое для испытания"…
Меня слегка знобило. Ну что он никак не вылезет из кабинета? Чаи, что ли, там распивают?
Робин вызвал меня по видеофону:
- Что случилось, Улисс? Почему ты всполошился?
- Потом объясню.
Надо, чтобы Борг не увидел моего волнения. Как бы это придать лицу выражение полного безразличия? Как плохо умеем мы управлять собственным лицом! Риг-Россо - вот кто умеет. Невероятные трюки - и каменное лицо. Риг-Россо, великий комик наших дней…
Наконец-то! Я сделал вид, что просто иду мимо. Случайная встреча.
- Здравствуй, старший. Где твоё одеяло?
Борг одобрительно усмехнулся:
- Здравствуй, пилот. Стоишь на профилактике?
- Да. - Я сунул руки в карманы и придал лицу выражение, которое можно было определить как скучающее. - Загораю. Бумажки подписываю.
- Тоже дело, - сказал Борг. - Ты вроде похудел немного, а?
- Нет, вес у меня прежний.
- Ну, очень рад. Ты в какую сторону? Туда? А я сюда. Будь здоров, пилот.
Поговорили, в общем.
Прошли условные сутки. Я лежал без сна в каюте. Робин сладко спал на своём диване. Кто умеет спать - так это Робин. Впрочем, если требуется, он с такой же лёгкостью обходится без сна. Идеальное качество для пилота.
Я лежал без сна и думал, думал. Пока я проявляю выдержку, Борг может выбрать для испытания другой корабль, другого пилота. Мало ли их тут, на "Элефантине"? Вот что беспокоило меня более всего. А может, оно будет и к лучшему? В самом деле, что тебе нужно, Улисс? Самарин обещал перевести тебя с Робином на линию Луна - Юпитер. Там, на Ганимеде, ставят новую станцию, вот и будешь обеспечивать её всем необходимым. Как раз то, чего ты хотел, - дальняя линия. А там, может, удастся слетать ещё дальше - к Нептуну, к Плутону. А потом - уютный домик с окнами, глядящими в лес. И пусть она сидит в домике, в круге света, и вышивает… Ну уж, станет она вышивать, как же! Пусть занимается своей лингвистикой. А ты ворвёшься - и с порога: "Андра, ты выпила рабиндра…" Ну, как там называется это новое снадобье… И вы будете вместе ходить на выставки, на лекции Селестена, на диспуты - куда захотите. А по вечерам в доме - полно друзей…
Живи как все, Улисс. Жизнь неплохо устроена. Ну его к черту, этого Борга, хоть он и член Совета. И Феликса с его заумными идеями, потрясающими основы. Не нужно чрезмерно усложнять. Может, в этом вся основа жизни…
Коротко и мягко пророкотал инфор. Мы с Робином вскочили одновременно, но я первым оказался у аппарата.
- Улисс? - услышал я хрипловатый голос Борга. - Ты, наверное, спал?
- Нет… ничего…
- Извини, что разбудил. У меня не оказалось другого времени, а поговорить нужно срочно. Можешь прийти?
- Да.
- Ну, быстренько. Сектор шесть, каюта восемьдесят семь.
Я бежал, не останавливаясь. Перед каютой Борга постоял немного, чтобы отдышаться и совладать со своим лицом.
Борг сидел за столом и покручивал карманный вычислитель. Увидев меня, он встал, плотный, коренастый, с белокурыми завитками, будто приклеенными к мощному черепу.
Мы стояли друг против друга, и он спросил в упор:
- Ты все обдумал?
Я знал: в эту минуту решается многое. Было ещё не поздно. Мгновенная ассоциация вызвала мысленную картину: освещённое окно у лесной опушки, из окна глядят на меня вопрошающие глаза…
- Я готов.
Ну вот, сказал - и вроде легче стало. Всегда нас томит неопределённость. А потом, когда решение принято…
Борг подошёл совсем близко. Его глаза надвинулись, издали они голубоватые, а вблизи водянистые, и в них моё смутное отражение. Я подумал, что он посылает мне менто, но уловить ничего не мог - ни слова, ни настроенности.
- Не понимаю, - сказал я.
Глаза отодвинулись.
- Улисс, - сказал Борг, - сегодня, кажется, разговор у нас получится.
- Конечно, старший. Только, если можно, не надо о том, что не проверено, опасно… С середины, если можно.
- Хорошо. Завтра мои ребята начнут собирать кольцо вокруг твоего корабля. Никто не знает, что это такое, и не должен знать. Модификация двигателя, вот и всё. Одновременно с обкаткой корабля тебе поручено испытать эту штуку. Вот и все.
- Обкатка по ремонтному графику - через двенадцать дней.
- Знаю. Как раз столько, сколько нам нужно.
- Ну и отлично! Пойду, старший. Покойной ночи.
- Покойной ночи.
Но когда я взялся за ручку двери, он окликнул меня:
- Погоди, нельзя же так, в самом деле… "Вот и все… Пойду…" Мне было бы легче, Улисс, если б ты отказался. И если бы отказались другие пилоты. Старый сумасброд поиграл бы с занятной игрушкой - и успокоился бы.
- Ты вовсе не старый, - сказал я.
Борг усмехнулся:
- Но сумасброд, хочешь ты сказать… Ну ладно. Через двенадцать дней полетим, а теперь иди, досыпай.
- Полетим?!
- Да. Я решил лететь с тобой.
- Тогда я отказываюсь. Летать - моё дело.
- Разумеется. Но согласись, что уж больно особый случай. Только моё участие в опыте может что-то оправдать.
- Не выйдет, старший. Я полечу один. И никак иначе.
Мы помолчали. Потом Борг сказал:
- Ладно, ещё вернёмся к этому разговору. Ступай.
Настали трудные для меня дни. "Улисс, что за колечко монтируют вокруг твоей, посудины?" - спрашивали знакомые и полузнакомые пилоты. "Он хочет изобразить модель Сатурна". "Он будет прыгать сквозь кольцо, как учёная собачка"… "Да отвяжитесь вы, - отвечал я. - Говорю, сам не знаю. Модификация двигателя, магнитостриктор новой конструкции. Чего вы ржёте?"
Антонио требовал, чтобы я показал ему программу испытания прибора, - он, видите ли, как лицо, отвечающее за безопасность полётов, должен знать. Я отсылал его к Боргу.
Но особенно осложнились у меня отношения с Робином.
- Я давно мог бы летать первым пилотом на дальней линии, - говорил он. - Шесть раз Самарин предлагал мне это. Шесть раз я отказывался…
- И зря, - отвечал я. - Не надо было отказываться.
- Теперь сам вижу, - сказал Робин, и лицо у него было такое, что я невольно отвёл взгляд, - сам вижу, что был дураком. Хорошо, допустим, ты не знаешь, что надо испытывать, хотя я в это не верю. Но объясни, по крайней мере, почему ты решил лететь один…
Наконец - это было накануне дня, назначенного для испытания, - я не выдержал. Не мог я улететь, рассорившись с Робином. Не мог, вот и всё. Мы заперлись в каюте, и я предупредил его, что ни одна живая душа…
- Ладно, понятно, - прервал меня Робин. - Давай без предисловий.
И я рассказал ему всё, что знал, о кольце Борга и предстоящем испытании.
Некоторое время Робин думал. Я не мешал: такое не сразу переваришь. Потом он спросил:
- Значит, эта штука, которую смонтировали на пульте…
- Да, - сказал я. - Привод автомата. Он введёт в режим синхронизации времени-пространства, он же и выведет из режима по заданной программе.
- А на каком принципе работает хроноквантовый совместитель?
- Не знаю. Теоретическую сторону по-настоящему понимает только Феликс. Ну, ещё, может быть, несколько парней из его института.
- Давай инструкцию, - сказал Робин. - Все-таки свинство с твоей стороны: меньше суток у меня остаётся для подготовки, хоть спать не ложись.
- Робин, полечу я один. Ни к чему подвергать…
- Ни к чему зря сотрясать воздух, Улисс. Вместе летали, вместе и… Давай, говорю, испытательную инструкцию.
Глава девятая
ЗВЁЗДНЫЕ МОРЯ
Буксир отвёл наш корабль от причала "Элефантины", и мы стартовали.
Для обкатки двигателей после профилактического ремонта было достаточно обычного прыжка к Луне. Но я вывел корабль на касательную по направлению, заданному в инструкции Борга.
Мы были обвешаны датчиками биоаналитических устройств - на манер знаменитых собачек, которым поставлен памятник.
О собачках я упоминаю не случайно: об этом был у меня за сутки до старта трудный разговор с Боргом. Он вдруг заявил, что ни я, ни Робин, ни любой другой человек не полетит. Автоматика обеспечит ввод и вывод корабля из режима синхронизации, а собака - достаточно высокоорганизованное животное, чтобы судить, как перенесёт безвременье живое существо. Мы крепко поспорили. А проще сказать - я упёрся. Оставим, говорил я, собачьи ощущения для собак. Они сделали своё дело, когда человечество только начинало выходить в космос. Теперь же мы не новички в пространстве, и нет ни малейшего смысла испытывать синхронизатор без человека: ведь, прежде всего, надо знать, как пройдёт сквозь время человек. Я понимал смятение Борга, но… должно быть, мне нужно было одолеть собственное смятение. И я, повторяю, упёрся как никогда.
И вот мы стартовали.