* * *
В Хрустальном дворце, пещерном чреве, начиненном попискивающими и помигивающими машинами смерти, работа шла своим чередом. Помещение навевало странные чувства: оно казалось полубиблиотекой-полумогилой.
Техники разговаривали приглушенными голосами или просто молча отсиживали часы дежурства, передвигаясь от стола к столу в креслах на колесиках, снимая показания приборов, следивших за территорией Советского Союза или приближением муссонных облаков к Калимантану. Специалисты изучали данные тысяч радарных и сонарных установок. В затемненных частях амфитеатра экраны отбрасывали зловещий отблеск на лица дежурных, шептавших в микрофоны странные для непосвященных слова. На посту сейчас находилось семьдесят военных, прошедших долгую подготовку. Большие электронные карты, висевшие под потолком, выглядели словно пустые скрижали в ожидании пророчества.
Между картами находилось табло, призванное показывать счет в будущей смертоносной игре. Сейчас оно сообщало, в какой степени готовности находится система обороны страны:
СТОГ 5
СТОГ 5 означала мирное время, СТОГ 1 тотальную войну; 4, 3 и 2 соответствовали промежуточным стадиям.
Генерал Джек Берринджер сидел, сняв китель, в рубашке, на командном мостике напротив больших экранов и думал о том, почему не несут кофе.
Генерал Джек Берринджер пребывал не в лучшем расположении духа.
Его сын Джимми не был военным. По правде говоря, его сын Джимми был интеллигентский хлюпик, вымучивший ученую степень по английской филологии в каком-то занюханном колледже в Северной Калифорнии, а папаша платил за обучение. Предмет особых забот генерала формулировался так: "КАК ПРИВЛЕЧЬ ЛЮДЕЙ В АРМИЮ?". Дочерей он выдал замуж, и они, как полагается послушным дочерям, родили внуков, но единственный сын назло отцу отказался идти в вооруженные силы. Как раз сегодня утром миссис Берринджер, сияя, показала ему письмо от Джимми; ее привело в восхищение, как преуспел двадцатипятилетний недоросль и сколь прекрасен слог, каким написано это послание. Генерал Берринджер не разделил ее восторга, заявив, что он с куда большим удовольствием поглядел бы, как этот бездельник держит винтовку на поле брани, а не водит пером в затхлом классе. Эта ремарка вызвала короткую стычку между генералом и генеральшей, очень похожую на перебранки между генералом Бронебоем и его женой в кинокомедии "Жук Бейли". Генерал Берринджер терпеть не мог этого комика. В кино сейчас военного так и норовят выставить дураком. Куда подевались добрые старые ленты?
Еще больше генерал Джек Берринджер был раздражен успехом прошлогодней поездки доктора Джона Маккитрика в Вашингтон. Паршивец, добился-таки своего. Теперь ОПРУ заменил людей в шахтах, а сам Маккитрик разгуливает с масляной улыбкой, словно его беспрерывно чешут за ухом. "Сколько наград заслужил я в Корее и Вьетнаме, и вот она, благодарность", - пробурчал генерал себе под нос.
- Где сержант Рейли? - громко спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. - Где, черт побери, мой кофе?
Он чувствовал, как накатывает головная боль, и кофе нужен был ему, чтобы запить аспирин; наверняка понадобится не одна таблетка, чтобы оставаться в форме до конца дежурства.
Старший офицер связи, полковник Конли, сидевший рядом с начальником, заметил:
- Вы просили со сливками, Джек. Может, у них кончились сливки?
- Кончились сливки! Исключено, - возразил Берринджер. Я велел натащить в эту нору столько кофе, чтобы можно было пересидеть атомную катастрофу, и достаточно сливок. Ты ведь знаешь, Эл, я не могу без них из-за проклятой язвы. - Он покосился на главный терминал ОПРУ, за которым сидел майор Фредерик Лем. - Кстати, она особенно дает себя знать после того, как Маккитрик взгромоздил нам на шею свою проклятую машину.
- Джек, если у вас язва, надо пить "Маалокс", а не кофе.
Генерал Берринджер с отвращением фыркнул. В это время к нему подошел сержант-ординарец с дымящейся чашкой.
- Наконец-то, - сказал генерал, снимая ее с подноса. - Эй! А где сливки?
Сержант улыбнулся и вытащил из кармана четыре картонные упаковки:
- Так вам удобней будет глотать их, сэр.
Оператор радарной установки Тайсон Адлер осторожно отхлебнул глоток горячего чая, смешанного с травами; напиток имел миндальный привкус.
Вообще-то пить возле пульта запрещалось: пролитая случайно жидкость грозила вывести его из строя. Но у Адлера невыносимо першило в горле.
Накануне он был на танцах с подругой и, разгоряченного, его прохватило на сквозняке. Еще не надо было прыгать под дождем через лужи. Ладно, перебьемся как-нибудь.
Адлер аккуратно завинтил крышку термоса и поставил его рядом со стулом. В ту секунду, когда он отвернулся от экрана, на нем появилась электронная точка.
Затем еще две.
И вот уже целая гроздь светящихся точек двинулась по траектории к западному побережью Соединенных Штатов.
Оператор радарной установки Адлер тяжко вздохнул и обратил лицо к электронному хрустальному шару, атрибуту современных гадалок. Думал он об ужине. Джули обещала сварить сегодня спагетти, а как она это делает, не умеет никто в мире, так что…
Боже праведный!
Долю секунды он глядел на электронные светляки, потом схватил телефон.
- У меня семь… - произнес он, - поправка - восемь Красных птиц, два градуса после апогея, предполагаемые районы поражения… НОРАД два-пять и два-шесть.
Немедленно включилась воющая сирена, все головы разом встрепенулись, как бывает в аудитории на послеобеденной лекции, когда окрик профессора вырывает студентов из сна.
Капитана Кента Ньюта сообщение Адлера застало врасплох, как и большинство дежурных. Но он тут же встрепенулся, поправил свой монитор и щелкнул тумблером прямой связи с базой на Аляске.
- Кобра Дейн, - произнес он, стараясь совладать с колотящимся сердцем. - Поступило сообщение о движении советских ракет. Проверьте правильность показаний приборов и доложите…
Связистку ВВС Мегги Филдс сирена застала на полпути к туалету.
Повернувшись по-военному, она домчалась до своего места и нахлобучила на голову наушники с микрофоном. "Как назло не вовремя!" - мелькнуло у нее.
- Всем станциям, - твердо отчеканила она, глядя на свой терминал. Говорит Хрустальный дворец. Тревога! Срочно приготовиться…
Ее сосед, лейтенант Морган, плюхнулся в свое кресло и тоже натянул наушники. Минуту назад он стоял в прихожей, разговаривая с той рыжей.
Оператор радарной установки Адлер был слишком поглощен работой, чтобы испытывать страх. Он считывал в микрофон показания экрана:
- …Девятнадцать градусов после апогея, восемнадцать потенциальных целей поражения. Предполагаемый вход в плотные слои атмосферы - двадцать три, девятнадцать, Зулу.
Генерал Джек Берринджер пытался оттереть пролитый на брюки кофе.
- Сэр, - доложил полковник Конли, - радары показывают восемь советских МБР, летящих в нашу сторону. Они уже над полюсом. - Глаза Конли, казалось, затуманились от шока, но чеканная речь не вызывала сомнений, что мозг его функционирует исправно. Сверившись с записями, он добавил: - Время до удара… двенадцать… вернее - одиннадцать минут. Уточненная зона поражения: Запад Соединенных Штатов.
Долю секунды генерал Берринджер пребывал в столбняке. Затем его голова круто повернулась к центральному экрану с изображением Северной Америки и окружающих ее морей. С края карты к побережью континента приближались восемь светящихся точек.
- Почему не было сообщения о запуске ракет с разведывательных спутников? - спросил генерал Берринджер.
На бровях Конли повисли капельки пота.
- Точно не знаю, сэр. Мы ищем возможную неисправность в ДСП. - Он вновь повернулся к пульту.
Адлер чувствовал, как к горлу подступает тошнота. Изображения на его экране с ужасающей четкостью показывали ход событий. Тяжко дыша и сглатывая слюну, то и дело поправляя съезжающий набок микрофон, он расшифровал то, что видел:
- Система раннего предупреждения подтверждает атаку баллистических ракет… достоверность велика… повторяю степень достоверности велика.
"Мамочка, я люблю тебя", - промелькнуло в голове Адлера.