- Антарктические земли, - писали современные географы, - это призрак смерти, угрожающий земле, это - начало смерти, переход нашей планеты в тот вид, какой издавна приобрела мертвая луна.
Так писали ученые, и вот в эту-то область стужи и смерти культурное общество ссылало на неизбежную гибель своих матерей, жен и сестер за то, что их нравственные и умственные запросы требовали широкой деятельности и не могли мириться с подчиненной ролью в общей работе на пользу всего человечества, великодушно принимающего от них плоды их гениальности и необычайной энергии.
II. Экспедиция русского парохода "Океан"
Большое, в 10.000 тонн водоизмещения, русское быстроходное судно "Океан" уже 14 дней было в море.
До назначенного срока оставалось уже немного, но командир "Океана", молодой опытный штурман дальнего плавания Илья Максимович Седельников, был спокоен и знал, что вовремя дойдет до мыса Доброй Надежды, где был сборный пункт.
Седельников был очень недоволен, когда в Петербургском порту он получил предписание от своего правления принять на борт 540 арестантов и содержать их в тюрьме до мыса Доброй Надежды, где он получит новый приказ.
Узнав, что ему придется взять на "Океан" женщин, командир немедленно отправился в правление и просил освободить его от этого неприятного и унизительного, как он выразился, поручения.
- Почему унизительно это поручение, Илья Максимович? - удивленным голосом спросил его директор, откинувшись на спинку мягкого кресла.
Седельников нахмурил свои густые брови, отчего его загорелое, бронзовое лицо сделалось суровым, и сказал:
- Я узнал, что повезу в ссылку суфражисток, тех женщин, которые, как они говорили на суде, с отчаяния пустили красного петуха по городам. Я не видел этой забавы, так как в то время путался с грузом австралийского мяса в Саргассовом море, но читал об этой штуке много интересного. Быть может, все это очень худо и преступно, - не спорю, но ведь на такое дело с радости люди не ходят. Видно, была большая обида… так я думаю… А вот теперь я должен вести больше пятисот женщин на смерть. Среди них учительницы, а из них одна, может быть, учила и моих меньших сестер, чьи-нибудь матери… врачи, смело идущие на смерть ради спасения страждущих, ученые… Эх! Лучше избавьте вы меня от этого дела… Совестно мне что-то…
Илья Максимович энергично махнул рукой и повторил:
- Лучше избавьте меня!..
- Никак нельзя, дорогой капитан, - пожал плечами директор, - никак нельзя! Все опытные штурманы в плавании, а неопытному общество не может доверить такое отличное судно, как "Океан". С другой же стороны, нужно помнить, что общество наше за этот рейс получает прекрасную премию, пренебрегать которой мы не можем…
И директор начал уговаривать капитана, причем словно невзначай упомянул, что командиру "Океана" никто не помешает по возможности облегчить подневольным пассажиркам долгий морской переход. Илья Максимович подумал немного и согласился.
III. Живой груз
За час до выхода из порта командиру, в последний раз обходившему судно, доложили, что его желает видеть дама.
Крайне удивленный, Седельников вышел на набережную.
Здесь он встретил молодую девушку, одетую в широкое дорожное пальто, с желтой сумкой через плечо.
- Мне необходимо переговорить с вами, капитан, - заявила девушка и вскинула на него смелые, яркие глаза.
- Слушаю! - произнес, приподнимая фуражку, Илья Максимович. - Но только я должен предупредить вас, сударыня, что мой корабль менее чем через час выйдет в море.
- Да, я знаю это! - сказала девушка, направляясь вместе с капитаном по трапу на борт "Океана".
Усадив свою неожиданную посетительницу в кают-компании, Илья Максимович внимательно взглянул на нее. Он разглядел свежее, молодое лицо, глубокие синие глаза и энергичный подбородок. Из-под шляпы выбивалась прядь непокорных каштановых волос.
Девушка нетерпеливым движением прекрасных узких рук, с длинными и тонкими пальцами, поправляла волосы и все более и более смущалась под восхищенным взглядом моряка.
Зардевшись до самой шеи, девушка неестественно суровым голосом сказала:
- Я Ольга Разина, дочь одной из ваших пленниц, капитан…
- Как? - всплеснул он руками. - Вы дочь той, о которой рассказывают столько ужасного? Ведь это она изобрела вещество для поджога?
- Никто из нас этого не будет отрицать! - гордо подняв голову, сказала Разина. - Да, это - моя мать! Но я должна приступить к делу…
Девушка сжала руки и сильнее заволновалась.
- Капитан! - продолжала она. - Вы уходите сейчас в море. Возьмите меня в качестве трюмного пассажира! Я должна последовать за своей матерью: она больная, старая женщина… У вас, капитан, ведь тоже была, а может быть, еще жива мать… Вы поймете, как тяжело и горько мне!
- Я могу предоставить вам место на моем корабле, сударыня, - произнес после долгого раздумья Илья Максимович. - Но вы поплывете в качестве классного пассажира, и предупреждаю, что мне, вероятно, придется доставить арестованных в область антарктических островов.
- Я там останусь, - просто сказала девушка.
Через полчаса после этого разговора в уютной каюте девушка раскладывала свой багаж, а на палубе гремела лебедка, вытаскивая якорь и, по временам конфузливо закрывая рукою рот, ругался Седельников, распоряжаясь отходом от пристани и выходом в Морской канал.
В море Илья Максимович так скучал, как никогда. Объяснялось это очень просто. Во время обыкновенных рейсов на пароходе бывало шумно и весело. Пассажиры развлекались во время долгих переходов, и присутствие людей скрашивало однообразие плавания.
В этот раз все было по-иному. На палубе виднелись только дежурные матросы, уныло смотревшие за борт и изредка выкрикивающие:
- Военный корабль с правого борта!
- Парусник за кормой!
Седельникову казалось, что он везет с собой груз мертвецов.
Тихо и спокойно было в трюмных помещениях, и даже ночью, когда все звуки становятся резче и явственнее, командир тщетно напрягал слух, но ни одного громкого слова не улавливал он.
Илья Максимович напрасно искал встречи с Ольгой Константиновной Разиной. Она все время проводила вместе с арестованными, редко даже на ночь возвращаясь в свою каюту.
И только тогда, когда "Океан" начал склоняться к тропику Рака, на параллели острова Ланцароте, около 30-й параллели, рано утром он застал девушку на юте.
Солнце стояло еще низко над горизонтом, но море отражало его знойные лучи, накалявшие палубу и натянутый над ней брезент. Девушка сидела грустная и безучастно следила за большой фелюгой с парусами из пестрых циновок, сплетенных из листьев пальм.
На этих узких, с высокими гребнями на носах барках ходили и пели заунывными голосами чернокожие рыбаки в красных повязках вокруг бедер и на головах. Из воды высовывали черные, гладкие головы акулы и, повертываясь, сверкали белыми животами и показывали противные пасти, усеянные несколькими рядами зубов.
При виде их свертывали свои пестрые паруса нежные аргонавты и медленно погружались в море бесформенными, серыми комочками.
Илья Максимович долго смотрел на девушку, наконец, сняв фуражку, подошел к ней и поздоровался.
- Опять зной, - сказал он, - а я, признаться, возлагал большие надежды на северо-восточный пассат. Он иногда дует в это время и тогда несет с собой немного дождей и свежести. Но теперь я вижу, что плыть нам до другого тропика, до мыса Фрио, в зной!
Девушка слушала его рассеянно, а потом вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась.
- Что с вами? - обеспокоился Седельников и с участием в голосе спросил: - Скажите, в чем дело? Быть может, я сумею помочь вам!
- Случилось то, чего я опасалась! - шепнула девушка. - Они начали хворать. И моя мать… она тоже…
- Почему же вы не сказали мне об этом?! - воскликнул командир. - Ведь у нас есть врач на борту и аптека.
- Они не хотят! - ответила Ольга Константиновна. - Они знают, что едут умирать, умирать в больших мучениях, и потому предпочитают более легкую смерть здесь, на борту парохода.
- Я не могу допустить этого! - привычно строгим голосом заявил Седельников. - Сейчас же прикажу разместить всех арестованных в каютах второго и первого классов…
- Они не хотят этого, - повторила девушка, - и я не знаю, что мне делать!..
- Простите, сударыня! - уже тоном приказания сказал командир. - Я знаю, что мне следует делать. Я обязан доставить на мыс Доброй Надежды порученных мне людей в отличном состоянии и доставлю.
С этими словами движением руки он подозвал вахтенного матроса и приказал:
- Вызвать запасную смену на палубу! Убрать все каюты, приготовить все на полный комплект пассажиров! Да живо!
- Есть! - крикнул, вытягиваясь, матрос и побежал в помещение боцманов.
Вскоре на носу и на корме залились свистки и затопали бегающие матросы. Работа кипела.
Когда все было готово, командир пригласил к себе судового врача и приказал ему перевести всех арестованных из тюрьмы в палубные помещения.
И когда арестованных переводили наверх, когда перетаскивали их имущество, Илья Максимович отсутствовал. Он заперся в своей каюте и не показывался, предоставив старшему офицеру наблюдать за работой.
Седельников намеревался провести у себя в каюте и на баке дня три, пока все треволнения улягутся и неизбежное чувство благодарности притупится у арестованных.