- Нихерась! - Диана демонстративно сплюнула на пол, - окуели, что ли? Это с каких щей-то?
- Сейчас же прекрати материться! - Лорин покраснела. Диана с высоты своего роста снисходительно взглянула на нее.
- Ладно, раз нельзя - не буду. Но и зал мы п…расить не собираемся! Нам что - заплатят за это?
Лорин растерялась. В чем-то Диана права… с какой стати они должны здесь мыть? Им за это и правда - не заплатят. А почему - неужели не могли заплатить, трудно, что ли? Действительно, непонятно.
- Но мы должны здесь вымыть, - пролепетала Лорин, - это ведь ваша школа. Я что, одна тут буду мыть?
- Можете и одна помыть, если вам надо, - нагло предложила Диана.
Ксюша и Тоня явно растерялись и примолкли, спрятавшись за широкую спину товарки.
Лорин поймала себя на том, что не смотрит Диане в глаза - и никакая сила сейчас не заставила бы ее это сделать.
- Ну ладно, - сказала она, - если не хочешь мыть, иди. Мы и без тебя справимся.
- И они тоже не будут мыть, - развила успех Диана, - с какой стати?
Она взглянула на младших подруг. Тоня и Ксюша забурчали, что да, с какой стати они тут должны мыть.
- Пошли, девки, - подытожила Диана и двинулась к двери. Лорин встала у нее на пути.
- Подождите! - звонко сказала она, - так нельзя!
Она заговорила - отчаяние придало силы ее тихому голосу. Лорин говорила, что эта школа построена амару специально для них, урку. Что урку все приехали сюда добровольно, что им - их родителям - было тяжело и трудно, и вот они приехали сюда и живут на всем готовом, им все дали, их накормили, дали хорошие дома, построили школу. В школе можно бесплатно учиться, бесплатно играть на компьютере или в настольные игры, смотреть фильмы. И вот теперь все, о чем их просят - просто взять и вымыть зал, это же быстро, за час можно справиться, если вчетвером. И она, Лорин, тоже будет мыть, хотя она амару, и это не ее школа, и ей это лично не надо, и ей ведь тоже ничего за это не платят…
- Не платят, - ну и не делай, - отрезала Диана. Ксюша и Тоня захихикали. В груди Лорин заворочался тяжелый болезненный ком. Диане не нужно было повышать голос и прилагать усилия - она нормально разговаривала, и легко перекрывала голосок Лорин. И эти две… подхалимки. Что-то тяжелое, темное всплыло из прошлого… гимназический класс, хихиканье и взгляды одноклассниц.
- Но так нельзя! - вскрикнула Лорин. Вечный Свет, только бы не зареветь еще!
- Почему нельзя? - удивилась Диана, разглядывая ее, словно насекомое на предметном стекле.
- Потому что… - Лорин осеклась. Начинать все разъяснения заново?
- Очень даже можно, - заявила Диана, - я за бесплатно работать не собираюсь. Школу нам построили? А на хер она нужна, школа ваша? У меня и дома компьютер есть и телек. Учиться я не собираюсь, мне что, в институт поступать? Все равно не примут. Мне и так неплохо. Вы что думаете, вы нас сюда привезли и теперь можете помыкать, как хотите? Не выйдет! У меня характер не такой! В общем, я пошла, а вы как хотите! Я работать не буду!
Дианин зад сверкнул в дверях и исчез, и вслед за ней с щебетанием испарились Ксюша и Тоня. Лорин подошла к окну, кусая губы, чтобы не разреветься. Несколько раз глубоко вздохнула. Кажется, позывы к рыданиям прошли. Девочка поднесла к лицу браслет связи на левом запястье, сняла предохранитель, пощелкала кнопками.
- У меня не получилось, - сказала она сдавленным голосом. Выслушала ответ, опустила голову.
Придется ждать.
- Да, это трудно, - сказала мама, - я рада, что мне не приходится проходить такие испытания.
- Это всем амару трудно? - спросила Лорин. Это было вчера вечером, они сидели, как обычно, вдвоем за столом в гостиной, пили чай с земляникой.
- Я думаю, да, - сказала мама.
- Вот ты знаешь… у меня в детстве тоже такое было. Были у нас такие девочки в классе, - стала она рассказывать, - гоняли меня и подругу мою. Все им что-то во мне не нравилось. То одежду спрячут в раздевалке, то дразнят… Знаешь, как это бывает. Я все думала - почему так? Учились мы хорошо с Танькой, лучше всех в классе. Танька была победительницей областной олимпиады по физике, на Россию ездила. Я по-английски тогда уже свободно говорила и немецкий изучала для себя, Гессе читала в подлиннике. У нас с мамой дома во всю стену - стеллажи, и книги, книги. Я не была очень спортивной, зато Танька занималась коньками почти профессионально. Может, мы были слишком заумные, далеки от практической жизни? Да тоже нет. Может, мы какие-то эгоистки были? Мы и с отстающими занимались, и никогда в помощи никому не отказывали. И однако для всего класса мы - чужие, аутсайдеры, кому мы тут нужны. А вот эта - которая всех бьет и издевается - она правильная, своя в доску. Отбирает у девчонок красивые ластики, заколки - ну и хорошо, так и надо. Все ее уважают, все слушаются… А за что, почему? Ведь никаких положительных качеств - троечница, злыдня, сволочь, и все это понимают. Но - уважают и подчиняются. Выходит, не нужно никаких особых хороших качеств, а нужно просто иметь что-то такое внутри… уверенность, что тебя все должны слушаться. Вот просто должны. Что ты тут - главный. Что твоя воля важнее всего. И эта уверенность, если она есть - передается другим.
- Ох, мама, - беспомощно сказала Лорин, - но у меня совсем нет такой уверенности.
- А она у амару вообще не развита, Лорочка. Нам она эволюционно не нужна была. Это я теперь понимаю, почему меня не любили… ну и Танька наверное тоже отчасти амару, что-то в ней такое тоже было. А почему они нас любить должны? Они же чувствуют - мы чужие. Иные. Так всегда было.
Лорин стояла у окна, расплющив нос о стекло. Улица была серая, пыльная, лишь на другой стороне зеленели палисаднички, у одного из домов, беленного, нарядного - розовый куст с мелкими красными цветами. Рядом, под яблоней с уже наливающимися зелеными плодами, возились двое полуголых малышей, перетягивая друг у друга яркий пластмассовый грузовик. Тот, что постарше, выхватил добычу, второй не удержал равновесия, шлепнулся в пыль и заревел. Владелец грузовика споро ретировался с игрушкой в кусты.
Лорин увидела своих временных подчиненных - они возвращались. Впереди шел учитель, Максим, долговязый, совершенно спокойный, как бы даже не обращая внимания на девочек-урку. Девочки плелись за ним.
При виде Дианы Лорин захотелось отвести взгляд. Даже смотреть неприятно. Диана не выглядела пристыженной - вышагивала с таким достоинством, будто это она всем приказала возвращаться, и Максим ее послушался. Ксюша и Тоня семенили за ней.
На миг группа исчезла из поля зрения и через минуту уже вошла в помещение, где стояла Лорин.
- Лорин, присядь, - Максим произнес это на ару, ободряюще улыбнулся ей, кивнул на одинокую парту в углу. Лорин послушно поплелась и села. Тем временем Ксюша с Тоней без подсказки притащили ведра и тряпки. Максим подошел к Лорин и вскочил на стол рядом с ней.
Девочки-урку ретиво приступили к работе. Диана распоряжалась - послала Тоню на одно окно, Ксюшу на другое, сама занялась пока протиркой дверей и плинтусов. Для своей комплекции она работала неожиданно ловко, нагибалась, протирая плинтуса, толстый широкий зад, обтянутый джинсами, стремительно танцевал в такт споро работающим полным рукам.
- Ты взрослый и мужчина, - сказала Лорин на ару, - тебя они слушаются.
Максим положил руку ей на плечо.
- Не расстраивайся, Лор. Тебе только пятнадцать. Эта девица - не простой орешек, с простыми ты бы справилась.
- Но мне нужно уметь справляться с любыми. Если это будет на Янтанье…
- Янтанья - через три или даже четыре года. Ты еще научишься.
- Мне кажется, я никогда не научусь, - угрюмо произнесла Лорин, уставившись в угол.
Германия, июль 2012 г. Анквилла
- Еще раз: я отказываюсь говорить на эту тему, - Рей Стоун слегка повысил голос. Девушка, шедшая впереди по коридору, удивленно обернулась и улыбнулась, заметив, что Рей всего лишь пользуется мобильником. Собеседник, обладатель необычно спокойного густого низкого тенора, повторил:
- Речь идет о судьбе вашего партнера. Если она вас интересует…
- Нет, меня уже не интересует судьба этого человека, - отрезал Рей, - и попрошу больше не надоедать мне.
Он нажал отбой и поспешно внес номер, с которого ему звонили, в черный список. Вот так.
Какой странный голос, думал Рей, спускаясь в подземный гараж. Хорошо поставленный, как у оперного певца, полный скрытой силы. Говорит нарочито медленно, четко выговаривая каждое слово. Но это не раздражает, а успокаивает. Так успокаивает шум океанского прибоя или безмолвие горных вершин.
Впрочем, что мне до этого типа? Рей подошел к серебристому БМВ, нырнул в приятно пахнущее кожаное нутро. Надо постараться выбросить все это из головы. Мерзкий, унизительный допрос в полиции. Вообще эти два года, и все, что с ними связано. Кажется, не обойтись без визита к психоаналитику.
Вот именно! Рей повернул ключ зажигания, борткомпьютер замигал приятными огоньками. Температура воздуха 18 градусов. Лето, называется. Кондиционер не нужен. Рей подъехал к выходу, взмахнул карточкой перед сенсором, оконное стекло медленно поползло вверх.
Перестраиваясь, проходя центральный квартал с мельтешней народу, с офисами, историческими памятниками и сплошными улицами одностороннего движения, Рей покаянно думал, что забросил себя. Позавчера на одном импульсе вынес из дома все вещи бывшего партнера и отвез его родителям. Принял решение. Сделал свои отношения с Пабло наконец-то открытыми. Но фрустрация накапливается внутри, не находя выхода, и все это неминуемо закончится burn out, если не принять немедленных мер.
Топ-менеджеру международной корпорации следует беречь себя.