- Да. Я уже заказал билет.
- Без меня?
- Без тебя.
- А если я опять полечу за тобой?
- Не стану же я удерживать тебя силой. Но это бесполезно.
Перед мотонартами раскрылись ворота шлюза. Беррис въехал в ангар и остановил машину под навесом с надписью "Прокат". Элиза хмуро нахохлилась в своем легком скафандре; по лицу ее катился пот.
Оказавшись у себя в номере, Беррис поспешно захлопнул и запер дверь. Тут же постучала Элиза и позвала его по имени. Беррис ничего не ответил, и, постучав несколько раз, она ушла. Беррис уронил лицо в ладони. На него опять навалилось измождение, та кошмарная усталость, какой он не чувствовал со времени последней ссоры с Лоной. Но через несколько минут все прошло.
Через час к нему явились от администрации отеля. Трое суровых немногословных мужчин в одинаковых костюмах. Беррис облачился в скафандр, который те предупредительно захватили с собой, и вчетвером они вышли в метель.
- Она под брезентом. Мы хотели бы провести опознание, прежде чем нести ее в морг.
Брезент покрывало тончайшее кружево кристалликов аммиака. Беррис приподнял брезент за угол, и кружево ссыпалось на землю невесомой горкой. Казалось, обнаженная Элиза раскинутыми руками крепко обнимает лед. Шесть пятнышек на левой груди, оставленные его пальцами, стали темно-пурпурными. Он дотронулся до нее. Как мрамор была она.
- Мгновенная смерть, - произнес кто-то за плечом.
- Сегодня днем она много пила, - поднял голову Беррис. - Может быть, все дело в этом.
Остаток вечера и все следующее утро он не выходил из номера. В полдень ожил селектор и напомнил, что начинается регистрация на его рейс; через четыре часа он уже направлялся к Земле, рейсом через Ганимед. Весь полет он молчал.
XXIX
DONA NOBIS РАСЕМ
Прилив отхлынул, и Лона осталась в "Мартлет-Тауэрз", жить в однокомнатной квартирке, почти не выходя на улицу, редко переодеваясь, ни с кем не общаясь. Теперь она знала истину, и истина стала ее тюремщиком.
…а потом он нашел ее.
Она замерла у двери, по-птичьи склонив голову, готовая к немедленной защите.
- Кто там?
- Миннер.
- Зачем ты пришел?
- Лона, впусти меня. Пожалуйста.
- Как ты нашел меня?
- Я догадлив. К тому же, неподкупных не бывает. Лона, открой дверь.
Щелкнул замок. Казалось, Беррис абсолютно не изменился за прошедшие недели. Он переступил порог - даже не улыбнувшись (эту его гримасу Лона привыкла называть улыбкой), даже не прикоснувшись к ней, даже не поцеловав. В комнате царил полумрак. Лона двинулась к выключателю, но Беррис нетерпеливо махнул рукой.
- Прошу прощения за беспорядок, - произнесла она.
- Ничего-ничего. Очень похоже на мою старую комнату; только это было на два здания дальше.
- Миннер, когда ты вернулся на Землю?
- Несколько недель назад. Я долго искал тебя.
- Ты видел Чока?
- Да, - кивнул Беррис, - но я так ничего и не добился от него.
- Я тоже. - Лона повернулась к продуктопроводу. - Как насчет чего-нибудь выпить?
- Спасибо, не надо.
Он опустился в кресло. Что-то до блаженной одури знакомое было в этом плавном волнообразном движении, в четкой постановке лишних суставов. У Лоны участился пульс.
- Элиза умерла, - произнес Беррис. - Она покончила с собой на Титане.
Лона никак не отреагировала.
- Я ее не упрашивал, она явилась сама, - продолжал Беррис. - Похоже, она понятия не имела, что ищет. Теперь она нашла покой.
- И в этом она меня обставила, - прошептала Лона.
- Ты не…
- Нет. Больше не пыталась. Миннер, я очень тихо жила. Хочешь знать правду? Я сидела и ждала, когда же ты появишься.
- Достаточно было сообщить кому-нибудь, где ты живешь…
- Все гораздо сложнее. Я не хотела… навязываться. Но я очень рада, что ты здесь. Мне надо тебе столько всего рассказать!..
- Например?
- Чок и не думал устраивать, чтобы мне отдали детей. Я проверяла, это невозможно в принципе; это была просто удобная ложь, чтобы заставить меня работать на него.
- В смысле, - мигнул диафрагмами Беррис, - заставить тебя познакомиться со мной?
- Да. Миннер, я не хочу больше ничего скрывать. Все равно ты уже почти все знаешь. Перед тем как подсунуть меня тебе, надо было договориться о цене. Ценой были дети. Я сдержала слово, а Чок - нет.
- Лона, я и так понимал, что тебя просто купили - как и меня. Чок предложил цену, за которую я выберусь из своей норы и ввяжусь в межпланетную любовную интрижку…
- Пересадка мозга.
- Да, - кивнул Беррис.
- Тебе никогда не видать этого, так же как мне - своих детей, - ровным, без интонаций, голосом произнесла Лона. - Я что, развеяла какие-то иллюзии? Наверняка, Чок обманывал тебя точно так же, как и меня.
- Я обнаружил это сразу после возвращения на Землю, - сказал Беррис. - Пересадка мозга может стать реальностью лет, по меньшей мере, через двадцать, а отнюдь не через пять. И не исключено, что некоторые проблемы так и останутся неразрешенными. Да, мозг можно пересадить в новое тело и поддерживать в этом теле жизнь, но… как бы это сказать… улетучивается душа. Получается зомби. И Чок прекрасно знал все это, когда предлагал мне сделку.
- Что же, свою межпланетную интрижку он получил. А мы остались в дураках. - Лона встала со стула и прошлась по комнате. Оказавшись у подоконника, где стоял в горшочке подаренный когда-то Беррису кактус, она рассеянно провела пальцем вдоль иголок. Беррис, похоже, только сейчас обратил внимание на кактус и явно повеселел.
- Миннер, - произнесла Лона, - ты знаешь, зачем ему все это понадобилось?
- Чтобы раздуть шумиху и заработать на нас кучу денег. Он подбирает использованные и выброшенные на свалку человеческие особи, ненадолго вдыхает в них жизнь, демонстрирует миру и…
- Нет. У Чока и без того полно денег. Прибыль его не волнует.
- В чем тогда дело?
- Мне все объяснил один имбецил. Меланжио - человек-календарь. Может, ты видел его по телевизору; Чок использовал его в каком-то своем шоу.
- Нет, не видел.
- Я встретила его у Чока. От идиотов иногда можно узнать такое… Он сказал, что Чок питается эмоциями: страхом, болью, завистью, горем. Чок режиссирует ситуации, которые может таким образом использовать к своей выгоде. Сводит вместе двух людей, которые настолько потрепаны жизнью, что уже неспособны позволить счастью взять верх, и наблюдает за тем, как они мучаются. И наливается энергией. Высасывает кровь.
- Даже на большом расстоянии? - вскинул голову Беррис. - Когда мы были на Луне? Или на Титане?
- Каждый раз, когда мы ссорились. Помнишь, потом наваливалась кошмарная усталость? Как будто из нас действительно высосали кровь. Как будто мы превращались в столетних развалин?
- Да!
- Это был Чок, - произнесла Лона. - Мы мучались, а он наливался жиром. Он с самого начала понимал, что мы возненавидим друг друга. Это-то ему и было надо. Не слышал никогда о вампирах, которые питаются эмоциями?
- Значит, все обещания - ложь, - прошептал Беррис, - а мы были просто марионетками. Если все это правда.
- Истинная правда.
- Потому что так сказал какой-то имбецил?
- Миннер, это очень мудрый имбецил. Сам подумай; вспомни все, что Чок когда-либо говорил тебе; вспомни все, что произошло. Почему где-то рядом все время маячила Элиза, готовая броситься тебе на шею? Тебе не кажется, что это было сделано специально, чтобы взбесить меня? Нас привязывала друг к другу наша… инаковость, наша ненависть. И Чоку это очень нравилось.
Долгое мгновение Беррис молча смотрел на нее.
Потом, ни слова не говоря, поднялся, отпер дверь и вышел на площадку. Послышалась какая-то возня. Лона не видела, в чем дело, пока Беррис не появился в дверях с извивающимся, пытающимся высвободиться Аудадом.
- Так я и думал, что ты где-нибудь здесь, - произнес Беррис. - Входи, не стесняйся. Мы хотели бы с тобой немного побеседовать.
- Миннер, не бей его, - попросила Лона. - Он только исполнитель.
- Но он может ответить на некоторые вопросы. Правда, Барт?
Аудад нервно облизал губы, глаза его забегали.
Беррис ударил его.
Кулак взметнулся и обрушился, подобно молнии. Ни Лона ни сам Аудад не заметили движения, но подручный Чока отлетел назад и тяжело врезался в стену. Беррис не дал ему даже руки поднять - удары посыпались один за другим. В конце концов Аудад обмяк бесформенным комом; по лицу его струилась кровь, но глаза оставались открыты.
- А вот теперь, - сказал Беррис, - расскажи-ка нам о Дункане Чоке.
Через какое-то время они вышли из ее комнатки, оставив Аудада мирно посапывать на кровати. На подъездной рампе стояла машина, в которой он прибыл. Беррис завел мотор, и они устремились к штаб-квартире Чока.
- Мы все время ошибались, - говорил Беррис, - мы пытались опять сделаться такими, как когда-то. Но наше естество навсегда с нами. Я - изувеченный астронавт. Ты - мать ста детей. Бесполезно от этого бежать.
- Даже если бы от этого можно было бежать.
- Даже если бы было можно. Допустим, когда-нибудь мне дадут новое тело, и что? Я потеряю то, что есть у меня сейчас, и не приобрету ничего. Я потеряю себя. Ты, может, когда-нибудь и добьешься, чтобы тебе отдали двух детей; а остальные девяносто восемь? Что сделано - то сделано. Твое естество поглотило тебя, а мое - меня. Я не слишком туманно?
- Миннер, ты хочешь сказать, что мы должны не ныть, а просто жить такими, какие мы есть?