Остолбенев, Филлипс смотрел, как она удаляется по мраморному коридору, скрываясь из глаз. Было бы глупо пускаться в погоню. Он ее потерял - это ясно и обсуждению не подлежит. Он вселил в нее ужас. Так зачем терзать ее дальше? Вдруг Чарльз осознал, что бежит через залы гостиницы, а потом по извилистой садовой тропинке, углубляясь в прохладную рощу Панеиума. Ему показалось, что Гайойя стоит на портике Адрианова дворца, но, заскочив туда, он застал в пустующих каменных палатах лишь эхо. Он спросил у эфемера, подметавшего ступени:
- Ты не видел, сюда женщина не заходила?
Ответом был тупой угрюмый взгляд.
Филлипс выругался и ринулся в город.
- Гайойя, - кричал он. - Подожди! Вернись!
Может, она зашла в библиотеку? Он промчался мимо библиотекарей, что-то укоризненно бормотавших, пронесся между стеллажей и, выглядывая из-за кучи свитков, стал таращиться в темный коридор. "Гайойя? Гайойя!" Просто свинство вести себя так в этом тихом месте. Впрочем, в данный момент ему на это было наплевать.
Выскочив из боковой двери, он спустился к гавани. Маяк! Им овладел ужас. Она, возможно, уже в ста шагах выше по пандусу и вот-вот выйдет на балкон, а с него бросится вниз, в море! Раскидывая туристов и эфемеров, словно они всего лишь чучела или манекены, он влетел внутрь. Поспешил наверх и лез без передышки, хотя его синтетические легкие молили о пощаде, а гениально спроектированное сердце выскакивало из груди. На первом же балконе он вроде бы мельком заметил ее, но лишь напрасно обежал по кругу весь маяк. Вперед, наверх! Вот он в сигнальной камере - Гайойи нет. Неужели спрыгнула? Или спустилась по другому пандусу, пока он мчался вверх по этому? Чарльз бросился к перилам и глянул вниз, вглядываясь в подходы к маяку, осматривая прибрежные скалы, дамбу. Нет.
"Она где-то здесь, и я обязательно ее найду. Не успокоюсь, пока не найду".
Он бросился вниз по пандусу, выкрикивая ее имя. Спустившись, помчался в центр города. Куда теперь? В храм Посейдона? В гробницу Клеопатры?
Так и стоял в раздумьях посреди улицы Канопус, едва удерживаясь на ногах, как вдруг услышал ее голос:
- Чарльз?
- Ты где?
- Здесь, рядом.
Казалось, она возникла ниоткуда. Лицо не раскраснелось, нет признаков испарины. Неужели он по всему городу гонялся за фантомом?
Гайойя подошла к нему, взяла за руку и мягко, с нежностью произнесла:
- Ты это серьезно? Действительно попросишь их запрограммировать тебя на старение?
- Да, если больше ничего не остается.
- Но то, что остается, Чарльз, ужасно.
- Неужели?
- Ужаснее некуда, Чарльз.
- Ужаснее, чем старость? Чем смерть?
- Не знаю, - ответила она. - Думаю, нет. В одном лишь я уверена: я не хочу, чтобы ты старел.
- Но мне ведь не придется. Верно? - спросил он, неотрывно глядя ей в глаза.
- Да, верно, - ответила она. - Тебе не придется. Никто из нас не постареет.
Филлипс улыбнулся, помолчал.
- Пора нам сваливать отсюда, - сказал он. - Курс на Византий, да, Гайойя? Явимся к открытию. Там будут все твои друзья. Расскажем им, что ты решила сделать. Они выяснят, как это устроить. Наверняка кто-нибудь знает, как это все осуществить.
- Звучит так странно, - сказала Гайойя. - Превратиться в… в гостя? Гостить в своем же мире?
- Ты ведь всегда была здесь гостьей.
- В каком-то смысле - да. Зато, по крайней мере, я реальна.
- То есть я - нет?
- А что, разве реален?
- Да. Столь же реален, как и ты. Я поначалу непомерно огорчился, когда вдруг выяснил, кто я таков. Понадобилось время, чтоб все переосмыслить. И когда я летел сюда из Мохенджо, я вдруг понял, что со мной все в порядке - я воспринимаю вещи, я формирую идеи, я делаю умозаключения. Я отлично спроектирован, Гайойя. Я не вижу существенной разницы между бытием в своем нынешнем виде и бытием во плоти. Ведь я реально существую. Я мыслю, чувствую, испытываю радость и грусть. Я настолько реален, насколько мне это нужно. И ты будешь реальна. Ты не перестанешь быть Гайойей, понимаешь? Просто отбросишь это тело, сыгравшее с тобой такую злую шутку. - Он погладил ее щеку. - Все уже сказано до нас, давным-давно:
Мне не дает неверный глазомер
Природе вторить с должною сноровкой;
Но способ есть - на эллинский манер
Птах создавать литьем и тонкой ковкой…
- Это та самая поэма? - спросила она.
- Да, та самая поэма. Древняя, но все еще не забытая поэма.
- Дочитай, Чарльз.
Он продолжил:
Во злате и финифти, например,
Что с древа рукотворного так ловко
Умеют сладко василевсам петь
О том, что было, есть и будет впредь.
- До чего красиво. А что это значит?
- Это значит, что необязательно быть смертным. Что мы можем себе позволить соединиться с вечностью искусственным путем, что мы можем преобразиться, что мы можем развоплотиться. Йейтс, конечно, имел в виду вовсе не то, что я… Признаться, он бы даже не понял, о чем мы тут с тобой рассуждаем… Но подтекст тот же. Живи, Гайойя! Со мной! - Он повернулся к ней и увидел, как на ее впалых щеках заиграл румянец. - Ведь все, что я сказал, имеет смысл, не так ли? Ты попытаешься, да? Создатели гостей смогут переделать и тебя. Верно? Как ты считаешь, смогут? Гайойя?
Она еле заметно кивнула.
- Думаю, да… Довольно необычно. Но, думаю, это возможно. А почему бы и нет, Чарльз? Почему бы и нет?
- Да, - сказал он. - Почему бы и нет?
Утром они наняли в гавани лодку - утлую плоскодонку с кроваво-красными бортами. Кормчий - эфемер с бандитской физиономией - так улыбнулся им, что трудно было устоять. Филлипс из-под козырька ладони глядел в морскую даль. Казалось, он вот-вот увидит огромный город, раскинувшийся на семи холмах, - Константинов Новый Рим у Золотого Рога: громадный купол Айя-Софии, мрачные стены цитадели, дворцы и храмы, ипподром, а над всем этим - триумфального и лучезарного, покрытого мозаикой Христа.
- Византий, - сказал Филлипс. - Доставь нас туда как можно скорее.
- С превеликим удовольствием, - неожиданно любезно сказал лодочник.
Гайойя улыбнулась. Давно Чарльз не видел ее такой оживленной, пожалуй, с того императорского пира в Чанъане. Он взял ее за руку - пальцы женщины мелко дрожали - и помог ступить на борт.
Примечания
1
Строки из стихотворения Уильяма Батлера Йейтса "Плавание в Византий" (здесь и далее в переводе Е. Витковского).
2
Драхма - единица массы, веса, вместимости, в различных системах от 3,5 до 4 граммов.
3
У. Шекспир. "Буря", IV, 1. Перевод М. Донского.
4
Там же, V, 1.