- Чантхаваар, - спросил он внезапно. - У вас все ещё есть лошади? - Это слово существовало на нынешнем языке Земле.
- Что?.. Я не знаю. - Собеседник взглянул на него с удивлением. - Никогда не видел ни одной, знаю о них только по истории. Но где-то они есть… да, на Торе есть для развлечения, если их нет на Земле. Лорд Браннох часто надоедает своим гостям рассказами о лошадях и собаках.
Ленгли вздохнул.
- Если их и нет в Солнечной системе, то вы можете синтезировать хотя бы одну, - сказал Чантхаваар. - Можно сделать очень хороших животных по заказу. Вы прежде когда-нибудь охотились на драконов?
- Даже представить себе не мог, - сказал Ленгли.
- Нам повезло, что этой ночью здесь будут очень важные люди, - сказал Чантхаваар. - Если вам удастся понравится кому-нибудь из них, ваше будущее обеспечено. Держитесь подальше от леди Халин, её муж ревнивец, и он ухлопает вас, как безмозглого раба, если я не вмешаюсь. Вы не должны попасть под впечатление того, что увидите, это судьба молодых интеллектуалов - играть в осмеяние современного общества, а вы можете заразиться этим от них. Избегайте говорить что-либо, что можно истолковать, как двусмысленность. Итак, вперёд, и приятно проведите время.
Они решили не идти туда. Они уселись в удобные кресла, и те повезли их. Один раз они провалились в гравитационную шахту - это было довольно жуткое ощущение - езда в невесомости. В конце пути, который Ленгли оценил в три мили, они вкатились в проход, прикрытый искусственным водопадом, и оказались в руках охранников в золочёной одежде.
Первое впечатление Ленгли было совершенно потрясающим. Зал был диаметром в полмили; в водовороте пламени бегущих цветов разместилось несколько тысяч гостей. Зал, казалось, не имел крыши и был открыт мягкому ночному небу с массой звёзд и полной Луной, но Ленгли решил, что крыша невидима. С головокружительной высоты город казался прелестной сияющей декорацией.
Воздух заполняли ароматы, свежесть и музыка, струившаяся из каких-то таинственных источников. Ленгли прислушался, но голосов было слишком много. Все же создавалось впечатление, что играют музыканты - слишком отличалась гамма. Он пробурчал вполголоса Блостейну:
- Я всегда думал, что после Бетховена трудно написать что-либо новее, и вот мы оказались где-то в отдалённом будущем, и я прав.
- Аминь, - сказал физик. Его узкое, длинноносое лицо казалось унылым.
Чантхаваар направил их к хозяину, который был невероятно толстым и багровым, но не без властности в маленьких чёрных глазах.
Лэнгли произнёс положенные фразы, которые гость одного министра должен адресовать другому, и склонился перед ним.
- Человек из прошлого, а? - Улион прочистил горло. - Ин-терес-но. Очень ин-терес-но. Хотелось бы как-нибудь поболтать с вами. Хр-м-пф… Ну, как вам здесь?
- Весьма впечатляюще, мой лорд, - сказал Мацумото с непроницаемым видом.
- Хм-м-м. Ха. Да-а. Прогресс. Изменения.
- Очень многое изменилось, мой лорд, - рискнул Ленгли. - Но ещё больше осталось без изменения.
- Хм-пф. Ха-ха. Да-а, - Улион повернулся поприветствовать кого-то.
- Хорошо подмечено, дружище, хорошо подмечено, в самом деле, - в его голосе проскальзывали нотки смеха. Ленгли кивнул стройному молодому человеку со щеками, покрытыми пятнами.
- Эй, сюда, давайте, выпьем.
Стол приблизился к ним, и он поднял два хрустальных бокала и передал один из них своему собеседнику.
- Я хотел встретиться с вами, как только услышал о вашем возвращении. Я окончил здешний университет, занимался историей. Попытка обобщения концепций всех мыслителей, рассматривавших корреляцию искусств с основными принципами общества.
Чантхаваар поднял одну бровь.
Его относительно простая одежда выделялась среди драгоценных и украшенных нарядов, искрившихся вокруг них.
- И вы достигли каких-то выводов, мой друг? - спросил он.
- Несомненно, сэр. Я обнаружил двадцать семь книг, которые сходились на мнении, что на стадии зрелости культура производит соответствующий тип искусства, простого и мощного. Сверхдекорированные, подобные нашему - признак вырождения государства, в котором сознание истощает дух.
- Ах, так. Встречали ли вы работу, в которой рассматриваются ранние стадии развития поселений на Торе, когда они боролись с природой и друг с другом и прославились, как самое драчливое племя во всей Вселенной? Типичные образцы их искусства перекручены и запутаны больше, чем виноградные лозы в винограднике. С другой стороны, в последние дни Марсианской гегемонии они пришли к ящичной простоте. Читали ли вы комментарии Сарду? Шимарип? Или девять кассет "Техники исследований"?
- Ладно, ладно, сэр. Я внесу их в мой список, но даже с работами, которые вы мне посоветовали, он не слишком внушителен.
Чантхаваар, явно наслаждавшийся собой, приводил множество примеров трехтысячелетней давности. Ленгли оказался предоставленным самому себе.
Какая-то весьма симпатичная женщина с глазами навыкате обняла его руками и сообщила, что восхищена, видя человека из прошлого, и что она уверена, что тогда была интересная эпоха, и люди тогда были мужественны. Ленгли почувствовал облегчение, когда остролицый пожилой человек отозвал её, и она ушла, надув губы. Ясно, что женщина занимала подчинённое положение в Технате, хотя Чантхаваар как-то упоминал о некоторых выдающихся женщинах-руководителях.
Затем он неуклюже поплёлся в буфет, где утешился вкусными блюдами и большим количеством вина. Как долго будет ещё продолжаться этот фарс? Каким-то образом он умудрился выбраться наружу.
А на улице было лето. Лето царило теперь на Земле всё время - планета вошла в межледниковый период, но с помощью человека, и в воздухе было больше углекислоты. Если бы ещё рядом была Пегги… Но Пегги умерла, и её нужно забыть. Он хотел побыть немного наедине с собой и с землёй, в которой она покоилась давным-давно.
Какой-то жалкий тип, невыносимо вежливый, обнял его руками за шею и стал расспрашивать о "спальной технике" в его эпоху. Вопрос решился легко: Ленгли отпустил его первым.
- Хочешь девочку? Ми-нистр Улион очень гостеприимен, правиль-но сделал, что пришёл, мы п-пока повеселимся, а потом цента-вриане разнесут всех нас в п-пыль.
- Это правда, - поддержал говорившего молодой человек. - Совершенно непонятно, почему мы поддерживаем с ними отношения. Это такие же люди, как вы. Могли бы вы драться в ваше время, капитан Ленгли?
- Если бы было необходимо, то мы дрались бы, - проговорил американец,
- Я так и думал. Живучая порода. Вы завоевали звезды, потому что не боялись лягнуть другого. Мы - нет. Мы стали мягкими здесь, в Солнечной системе. Скоро будет большая драка, самая большая за последнюю тысячу лет, а мы не знаем, как это делается.
- Вы служите в армии? - спросил Ленгли.
- Я?? - молодой человек выглядел удивлённым. - Наша армия - рабы. Их разводят и дрессируют для работы. Высшие офицеры - Министры, но…
- Ладно, а как вы оцениваете отношение вашего класса к службе?
- Ничего стоящего. Мы никуда не годны. И рабы-специалисты - тоже. Центавриане, хотя они называют себя свободнорождёнными, подходят для драки. Если бы мы могли…
- Сынок, - сказал Ленгли измученно. - Мог бы ты взглянуть на людей с расколотыми черепами, выпущенными кишками, рёбрами, торчащими сквозь кожу? Или в лицо человека, который пытается убить тебя?
- Нет… нет, конечно, нет. Но…
Ленгли пожал плечами. Он встречал таких и прежде, дома. Потом он пробормотал извинения и побрёл прочь. Блостейн последовал за ним, и они перешли на английский.
- Где Боб? - спросил Ленгли.
Блостейн оскалил зубы.
- Когда я видел его в последний раз, он втрескался по уши в одну из местных девиц. Миленькая крошка. Может, он натолкнулся на хорошую идею?
- Для него, - продолжил Ленгли.
- Но не для меня. Не сейчас, по крайней мере, когда-нибудь, - Блостейн выглядел усталым. - Ты знаешь, я думал, что все, что мы знали, вдруг может исчезнуть, человеческая раса научится каким-то образом компенсировать свои чувства. Я был пацифистом, просто потому, что мог ощущать кровавый, безмозглый фарс, как никто другой, - Блостейн тоже был немного пьян. - А решение оказалась так просто. Оно прямо перед тобой. Мировое правительство с зубами. Это все. Нет больше войны. Не расстреливают людей. Не грабят источники сырья. Не расстреливают и не сжигают маленьких детей. Я думал, что нашей тупоумной расе за те пять тысяч лет вколотили какой-то урок здесь, дома. Вспомни, ведь на Холате никогда не было войны. Почему мы так глупы?
- Я думаю, межзвёздная война - крайне сложный вид конфликта, - сказал Ленгли. - Годы путешествия только в одну сторону.
- М-да. А также малая экономическая заинтересованность. Если планета может быть колонизирована вся, целиком, она в конце концов перейдёт к полной самостоятельности. Это две причины, почему вот уже тысячу лет нет настоящих войн, с тех пор, как откололись колонии.
Блостейн ещё более сжался, прикрывая тряпчонкой свои ноги.
- Но всё-таки одна причина существует. Мы можем легко её определить. Богатые минералами планеты Сириуса, и его слабое правительство, и сильные правительства Сола и Центавра. Оба правительства хотят эти планеты. Никто не может позволить другому завладеть ими - им это невыгодно. Я потолковал с одним офицером, который выразил ситуацию почти теми же словами, только он добавил что-то насчёт грязных варваров с Центавра.
- Хотел бы я знать, как мы собираемся воевать на расстоянии в четыре с половиной световых года, - сказал Ленгли.