- У нас теперь своё время. На часах Филинова прошло, возможно, лишь несколько секунд, а в этом мире они равняются миллионам лет. Ведь сколько "геологических переворотов" уже совершилось на наших глазах! Однако я попытаюсь подсчитать.
Ларичкин вынул из кармана записную книжку, которая ему казалась ничуть не меньше обычного размера, и, сев на выступ, начал высчитывать. Испуганный голос Харичкина прервал его занятия.
- Я удаляюсь от вас! - кричал Харичкин, сидя на своём астероиде.
Ларичкин, выронив записную книжку, совершил гигантский прыжок и успел уцепиться за полу пиджака своего друга.
- Нам надо держаться вместе. Не хватает ещё, чтобы мы разлетелись в разные стороны, - сказал он.
А перед их глазами совершались катастрофически быстрые изменения. Расстояния всё время увеличивались, объёмы тел возрастали - всех тел, кроме тел Харичкина и Ларичкина. С "планетой", на которой они "приземлились", совершались удивительные перемены. Она также стала распадаться на большое число обособленных тел и телец, и все они находились в движении. Харичкин и Ларичкин очутились на небольшом шаре, который нёсся с необычайной быстротой. В центре этого шара на огромном расстоянии виднелась великая планета, или "солнце", вокруг которого и носились без конца по кругу наши путешественники. Кроме их планеты, вокруг центрального "светила" летала тьма других точно таких же планеток. Солнечные системы с центральным светилом и "спутниками" виднелись всюду. Всё пространство, куда ни бросишь взор, превратилось в причудливый узор летающих по кругу планеток. Это было зрелище чрезвычайное. Везде кольца, переплетающиеся одно с другим… Быстрота спутников была такой, что их орбиты казались тёмными сплошными кольцами - вроде кольца Сатурна.
Диаметр этих кругов постоянно рос, расстояния между "солнечными системами" увеличивались. Планета, на которой летели Харичкин и Ларичкин, тоже росла. Она уже приобрела размеры такого шара, что Ларичкин и Харичкин могли путешествовать по её поверхности. Центральное "солнце" и другие солнечные системы были далеко. На этой же планете, как и на Земле, действовала центростремительная сила. Харичкину и Ларичкину не угрожала опасность упасть с планеты и потерять друг друга. И они осмелились разойтись. Один стал на "северном", второй - на "южном" полюсах. Они могли перекликаться, но не видели друг друга из-за кривизны поверхности. А вскоре перестали и слышать, так как планета ещё более разбухла и расстояние между полюсами удлинилось. Они снова сошлись на "экваторе".
- Ну, что вы на это скажете? - спросил Харичкин.
- То, что мы попали в мир атомов. Наша молекула рассыпалась на атомы, из которых она состояла. Мы пребываем на электроне - "спутнике" нашего центрального "солнца" - протона. Нас окружает "звёздный мир" иных солнечных систем, иных атомов. И все вместе они составляют нашу "галактическую систему". Далее тянутся неизмеримые просторы "межзвёздных пустынь", а вон там маячит новое скопление "звёзд" - иная "галактика", представляющая скопление атомов иной молекулы. Совокупность их составляет "метагалактику" - это атомы всей нашей пластинки. По числу спутников-электронов можно определить, что это атомы цезия.
- А что далее? - спросил Харичкин. - За "метагалактикой"?
- Далее, наверное, конец "мира цезия" и начало иных бесконечных миров…
Харичкин сел на землю и ударил по электрону рукой.
- Обратите внимание, - сказал он Ларичкину, - моя рука проходит сквозь поверхность, как сквозь газ. И если мы не провалились в центр, то, стало быть, нас держит какое-то поверхностное натяжение. Мне это всё же не нравится. Я придерживаюсь научной гипотезы, что электроны вовсе не частицы, а лишь волны электрического происхождения.
- Ну что ж, вероятно, нам посчастливилось видеть, так сказать, в проекции "сгусток" этой волны, - успокаивающе ответил Ларичкин, которому вовсе не хотелось начинать научный спор в такой необычайной обстановке.
Однако Харичкин не сдавался:
- То есть как так: проекция сгустка волны? Это неопределённо и ненаучно.
Препирательство готово было вспыхнуть, однако внимание путешественников было отвлечено новым событием. Сквозь их "атмосферу" неожиданно пронеслось тело почти такой же величины, как и их планета.
- А это что такое? - испуганно спросил Харичкин.
- Свободный электрон, по всей видимости, - ответил Ларичкин.
Таких свободных электронов было довольно много. Они пересекали пространство между солнечными системами во всех направлениях, иногда пересекая орбиты "спутников", иногда сталкиваясь с ними. В этом случае спутник соскакивал с орбиты и летел в сторону, сам превращаясь в свободный электрон.
Харичкин произвёл ещё одно интересное наблюдение. "Свободные" электроны не были совершенно свободными в своём полёте: они не уносились за пределы этого необычайного мира.
- Они просто летают в пределах цезиевой пластинки.
- И ещё одно, - дополнил Ларичкин. - Обратите внимание на полёт наших "планет" и "комет" - свободных электронов. Мы находимся на вершине нашей сверхгалактики и видим, как небесные тела поднимаются вверх и дуговым полётом возвращаются в недра системы. Выше определённой границы они не взлетают. Что это означает? Что свободные и несвободные электроны взлетают над поверхностью цезиевой пластинки.
- Однако как же всё-таки волновая теория… - не успокаивался Харичкин.
Мир атомов словно достиг своей границы и уже не увеличивался. Но вдруг - новое ужасное событие. Путешественники увидели, как с "неба" к их миру летят светящиеся массы. Они в одно мгновение преодолели "небесные" пространства и обрушились на солнечную "систему" настоящим огненным дождём. И каждая "капелька" напоминала пылающее солнце. Путешественники перепугались. Что, если одно из таких "солнц" упадёт им на головы и совершенно испепелит их?
- Я понял, что это такое! - вскричал Харичкин.
- Я тоже! - подхватил Ларичкин. - Это просто луч света. Да, Филинов осветил цезиевую пластинку сильным лучом света, и мы видим "световые кванты" - потоки света, беспрерывно летящие в наш мир.
- Не совсем беспрерывно, - поправил Харичкин. - Мы видим отдельные раскалённые ядра, которые пробивают наш мир в одном и том же направлении. Беспрерывным же огненный поток кажется только вследствие быстрого движения световых квант.
- Смотрите! Одно из "солнц" столкнулось с "планетой", и она улетела в пространство.
- Мы видим, - сказал Харичкин, подымая палец, - так называемый фотоэффект. Под влиянием света электроны приобретают дополнительный запас энергии и летят с такой скоростью, что вовсе уносятся из нашего цезиевого мира.
- Иначе говоря, солнечные "бомбы" вышибают электроны из цезиевой пластинки.
- Точно так же они вырывали бы электроны и из всякого иного вещества.
- Конечно. Ведь электроны - принадлежность всякого вещества, составная его часть.
Таким образом, мы являемся свидетелями того, что было открыто учёными ещё в конце прошлого столетия: при освещении поверхности некоторых металлов световыми волнами определённой длины эти металлы испускают электроны.
Световой поток прекратился так же неожиданно, как и начался. И сразу же после этого события потекли в обратном порядке. Все масштабы начали уменьшаться. "Планета" Харичкина и Ларичкина сжималась на глазах, становясь всё меньше. Она уже не летела вокруг огромного протона по орбите, а приближалась к нему по спирали. Уменьшался и сам протон. "Солнечные системы" сближались до тех пор, пока не слились в одну молекулу. Росли и приближались одна к другой суетливые молекулы. Вот они все объединились и стали подобны огромной долине с горными складками. Горы быстро сужались, словно таяли, и скоро Харичкин и Ларичкин увидели, что они стоят на пластинке цезия возле большой, как цистерна, чернильницы.
На этом их приключения не окончились. К ним приблизилась, поблёскивая, выпуклая поверхность. Это была лупа профессора Филинова. Но и сквозь лупу старый учёный ещё не мог разглядеть своих учеников. Пришлось немного "подрастить" их. Потом Филинов взял тоненький пинцет, подхватил Харичкина и Ларичкина и бросил их в пустоту. Видимо, он снова уменьшил их, ибо Харичкин и Ларичкин долго летели в мировом пространстве, прежде чем упали на вершину горы. Нет, они не разбились. Ведь они были легче пушинок. Встали, осмотрелись вокруг. На сей раз они очутились в новом мире.
"Земля", на которой они пребывали, не была ограничена горизонтом. Края "земли" полого поднимались ввысь и переходили в "небесную сферу" того же цвета, что и "земля".
- Не находимся ли мы в мире четвёртого измерения? - спросил Харичкин.
- Какое там четвёртое измерение! - возразил Ларичкин. - Просто мы стоим на внутренней поверхности шарообразного тела. Смотрите, в центре этого шара имеется огромное кольцо, укреплённое на стержне, воткнутом в "землю", а на "небе", напротив нас, туманно мерцает какое-то светило. Оно занимает почти четверть всего небосклона.
- Послушайте! - воскликнул Ларичкин. - Да ведь это же середина стеклянного баллона фотоэлемента! Я сковырнул слой "земли", и что-то заблестело. Это, по-видимому, слой серебра. На него нанесён слой цезия. Следовательно, мы стоим на катоде фотоэлемента, а кольцо в середине нашей "вселенной" - анод. Круглое отверстие в лампе, как великан-иллюминатор в иной мир, светит туманно: фотоэлемент, очевидно, уже включён в батарею, однако струи тока и света ещё малы и фотоэлемент не действует.
- Мы, кажется, снова уменьшились, - сказал Харичкин.
- Видите, как увеличились "горы" на нашей "земле", а в небе мы вновь видим то, чего не замечали ранее, - тьму-тьмущую "небесных тел", которые движутся во всех направлениях. Это уже не пылинки, это молекулы газа.