Я совсем не думал об этом. С минуту я поразмышлял; нет, мне не верилось, что девушка польстилась на деньги! С одной стороны, восемь дней назад, когда я встречался с ней, бабушка Таттл была еще жива. С другой, если бы Венги преследовала корыстные цели, она не стала бы выгонять меня из дома, как она сделала это несколько часов назад только потому, что я ей сказал нечто не очень приятное. Наоборот, несмотря ни на что, она должна была оставить меня у себя в надежде, что физическая близость привяжет меня к ней (а это, надо признать, вполне могло случиться).
- Нет, Арчи, я не верю.
- Ты что же, считаешь, что все женщины - святые, сделанные из гипса? - проворчал он.
Нет, я думал о Венги совсем иначе, без всякой иронии. Святая или блудница - как знать? Но совершенно исключено, что она сделана из гипса. Мои руки обнимали ее тело, а уж они-то это отлично знали.
Однако Арчи это совершенно не касалось, и к тому же я приехал поговорить с ним совсем о другом.
- Арчи, скажи, зачем бабушке хотелось иметь оружие?
- А зачем вообще люди имеют оружие? Из-за воров, конечно.
- Это понятно, но тогда почему же, когда здесь появился вор, то ему очень пригодилось именно это оружие? И если бы он его не нашел и не держал бы в руках, когда бабушка вошла в холл, может быть, бабушка была бы сейчас жива!
- Само собой, - сказал Арчи, пожимая плечами. - Я ей говорил, что нельзя хранить оружие в ящике письменного стола; пока оно лежит там, им невозможно воспользоваться в случае надобности. Кроме того, пока она находилась в холле-кабинете у своего письменного стола, ни один вор не отважился бы войти к ней. А уж если он решился проникнуть в кабинет, то осмелился бы и вырвать у нее из рук ее собственный пистолет и прицелиться. Так зачем же хранить пистолет в ящике письменного стола? Но женщины, как известно, весьма нелогичны в своих поступках и пристрастиях, и наша бабушка решила, что ей так спокойнее, отвергнув другие варианты. Она уверяла, что чувствует себя в большей безопасности, зная, что пистолет находится рядом.
- Тогда почему она выбрала пистолет с таким чувствительным спусковым крючком, готовым сработать от малейшего прикосновения?
- Сначала она купила револьвер с очень тугим спуском и скоро поняла, что ей не хватает силы, чтобы нажать на крючок: для этого требовалось усилие обеих рук. Ведь она была физически не очень сильна… Поэтому она вскоре поменяла револьвер на автоматический пистолет и попросила оружейника сделать крючок легким, чувствительным, чтобы пистолет стрелял от небольшого нажима. Большой опасности это не представляло, так как там стоял хороший предохранитель. Бабушка хранила пистолет заряженным, в боевой готовности, но обязательно поставленным на предохранитель. При необходимости выстрелить достаточно было отвести в сторону рычажок предохранителя, легонько нажать пальцем - и выстрел готов! - Он улыбнулся и добавил: - Я проверил это самолично вскоре после того, как она его приобрела.
- Уолтер Смит рассказывал мне, как ты случайно пальнул. А зачем ты это сделал?
- Просто из любопытства. Как-то вечером, когда бабушка отдыхала у себя в спальне наверху, мне захотелось посмотреть пистолет. Я знал, что спусковой крючок у него очень чувствительный, но меня подвело совсем не это. Как последний дурак, я попытался вытащить обойму, хотел разрядить пистолет, совсем не думая о том, что один из патронов может находиться в патроннике… и ба-бах!
- Это тебе был урок, чтобы не лазил, куда не следует… Но давай вернемся к чувствительному спусковому механизму… Не мог ли он послужить причиной случайной смерти? По неосторожности? Ведь нельзя же представить, что убийца специально прицелился, как только бабушка вошла! Скорее всего, что-то заставило его выстрелить?
- Но как же тогда объяснить тот факт, что он выстрелил два раза? Я лично думаю, что именно из-за чувствительности спускового крючка первый выстрел произошел самопроизвольно. Этот тип держал палец на курке и, когда стал поднимать руку с пистолетом, чтобы прицелиться, задел его, и… прогремел выстрел. Ведь первый выстрел явно был не прицельный, он отклонился от цели почти на два метра, а расстояние между преступником и жертвой было всего три с половиной метра. А вот второй выстрел попал точно. Прямо в лоб. Поэтому неважно, легкий был спусковой крючок или нет, но случайно можно выстрелить только один раз, а ни в коем случае не два раза подряд.
Арчи закрыл машинку и поднялся со стула.
- Пойду на кухню… Хочу приготовить себе сандвич. А ты? Может, составишь компанию?
- Нет, спасибо, есть я не хочу. Но я пойду вместе с тобой. Мне хочется еще раз взглянуть на бабушкин кабинет.
- О чем речь? Ну, пойдем. А могу я поинтересоваться, зачем тебе это?
Он взглянул на меня и покачал головой, но больше ничего не сказал. Мы спустились по лестнице и свернули в маленький коридор, ведущий в холл, тот самый, что служил бабушке Таттл рабочим кабинетом. Арчи прошел дальше, на кухню.
Я вошел в холл и зажег свет. И невольно попятился, когда понял, что стою на том самом месте, где лежало тело бабушки.
"Пожалуй, мне под силу и самому восстановить то, что здесь произошло, - подумал я. - Мне кажется, все происходило следующим образом: я вошел в дом через парадную дверь - сейчас можно отбросить вопрос, зачем и почему я сюда приехал, - и сразу по маленькому коридору пошел не в сторону холла, а в противоположную, дошел до поворота, повернул голову и посмотрел в сторону кабинета. Не знаю, ехал ли я сюда, чтобы о чем-то поговорить с бабушкой или с какой-то другой целью… Если все происходило именно так, как я пытаюсь сейчас это представить, то есть если восстановить картину той ночи, то… я увидел, что дверь в холл открыта, а бабушка лежит на полу недалеко от двери. Я бегом кинулся к ней, наклонился… скорее всего, я подумал, что у нее что-то с сердцем, возможно, сердечный приступ, но потом увидел во лбу отверстие от пули и понял, что произошло убийство".
Если все было так - а все должно было быть именно так, - то наверняка именно этот шок вызвал у меня амнезию, хотя, по-видимому, мой мозг еще с минуту продолжал работать нормально. Ведь я направился к телефону - а для этого мне надо было перешагнуть через лежащее на полу тело, - поднял телефонную трубку и попросил соединить меня с полицейским участком. Скорее всего, я произнес в трубку: "Я хочу заявить об убийстве". На это мне должны были ответить: "Назовите ваше имя, пожалуйста" - или: "Кто говорит?"
И вот тогда, именно в этот момент, мой мозг отключился. Как я ни старался, я не мог вспомнить свое имя и начисто забыл, куда я звонил и зачем.
Начиная с этого момента мне уже не надо было ничего восстанавливать, все остальное я уже помнил… Это жуткое ожидание до приезда полиции, жуткое ожидание в каком-то неизвестном мне помещении, где на полу лежала неизвестная мне убитая женщина. Я не знал ничего: ни своего имени, ни того, что произошло. Я не знал, кто ее убил: я или кто-то другой. В эту ночь мне было очень плохо, хуже не бывает, но самыми ужасными для меня были те первые десять минут, которые я провел в одиночестве, пока не приехала полиция.
Я был страшно напуган, растерян и совсем ничего не помнил. Когда приехали первые полицейские, я ничего не мог им сказать; это они подсказали мне мысль поискать в карманах бумажник, в котором могли оказаться документы, подтверждающие мою личность. Вскоре приехал Уолтер Смит и сообщил, кто я. Осматривая дом, разбудили миссис Трент, которая спала в своей комнате. Это она попросила вызвать доктора Эгглстоуна - нашего семейного врача. За ним сразу же послали. Хендерсон, как я узнал позднее, в это время тоже находился в доме вместе с одним из полицейских и ждал, что, возможно, понадобится его помощь в составлении заявления о презумпции невиновности. Но его помощь не понадобилась.
Да, те первые десять минут были как страшный сон…
Я подошел к письменному столу и стал смотреть на телефон, на телефонную трубку, которую я держал в руке тогда… это было… первое, что я запомнил. Мне вспомнились слова, сказанные мною Арчи, когда я объяснял мое нежелание уезжать сейчас из города: "Потерянное лучше искать там, где потерял". Совершенно очевидно, что я имел в виду собственную память.
Но память оставила меня именно в тот момент, когда я держал в руке эту телефонную трубку.
Подчиняясь какому-то необъяснимому порыву, я снял с рычага трубку и приложил ее к уху. Через несколько мгновений я услышал голос телефонистки: "Назовите номер, пожалуйста". Я ответил: "Извините". И положил трубку на рычаг.
Позади я услышал голос Арчи, в котором явно чувствовалось любопытство:
- Что ты задумал?
Я обернулся и увидел его в дверном проеме с сандвичем в руке. Коридор между кухней и холлом устилал ковер, и я не услышал его шагов.
- Да вот, хотел позвонить, но вовремя вспомнил, что для звонка уже слишком поздно. А куда угодила первая пуля, Арчи?
Он сделал от двери шаг влево и показал пальцем, куда именно она попала. Я увидел в стене дырку - оттуда извлекли пулю. Она находилась приблизительно в метре с четвертью от дверного проема и сантиметрах в девяноста от пола. Возможно, в своих прикидках я чуть ошибся.
- А почему все уверены, что оба выстрела прозвучали почти одновременно?
Арчи посмотрел на меня с возрастающим любопытством, и мне пришлось разъяснить суть вопроса:
- У меня вызывает сомнение утверждение Хендерсона, что он услыхал только один выстрел ровно в одиннадцать тридцать.
- Не очень надо доверять тому, что он говорит, Род. К тому же надо помнить, что он находился довольно далеко, в своей комнате, а ее окна выходят на другую сторону дома. Вполне возможно, что один из двух выстрелов совпал с каким-то другим звуком на улице или внутри дома. Поэтому он услыхал только один.