Содержание:
Письмо Гастона первое 1
Журнал Эмилии Э Сю, м-ль дю Леруа 1
Гастона письмо второе 3
Тетрадь м-ль Эмилии дю Леруа 4
Третье письмо Гастона на прежний адрес 4
Письмо Гастона на тот же адрес четвертое 5
На тот же адрес письмо Гастона пятое 6
Журнал Эмилии дю Леруа - Отрывок из прошлаго года, с осени 7
На тот же адрес шестое письмо Гастона 8
Иной журнал Эмилии дю Леруа 10
Продолжение дорожнаго журнала Эмилии 12
На тот же адрес Гастона шестое письмо 13
Продолжение того же письма 13
Походной журнал Эмилии де Леруа 16
Письмо Гастона седьмое на прежний адрес 20
Продолжение того же походнаго журнала Эмилии 23
Отрывок из скомканнаго письма Гастона 24
Продолжение того же журнала Эмилии 24
Продолжение того же письма Гастона 25
Заметка Эмилии – беглая, на полях журнала 27
Продолжение того же письма Гастона 27
Шарло Луи Арбагаста - Донесение второе 28
Из походнаго журнала Эмилии 28
Продолжение все того же письма Гастона 28
Шарло Луи Арбагаста - донесение третье 29
Последнее в сем романе письмо Гастона 29
Несчастный скиталец, или невероятныя приключения Гастона Э Сю, кавалера дю Леруа.
(роман в письмах)
Письмо Гастона первое
Южный Галадор. Поместье "Три ручья"
Мишелю д'Арэ, баронету
Дорогой друг!
Я несказанно быв удивлен, получив твое письмо, переполненное изъявлениями наидружеских чувств. Признаться, ты единственный не позабыл беднаго Гастона. Увы, я даже всплакнул.
Ты спрашиваешь меня о новостях? Вздор. Какие могут быть у меня новости? Самыя пустяковыя.
Во многочисленных сражениях между Галадором и Вастрийской империей люди погибают редко. Шутка ли: за четырнадцать лет войны было с обеих сторон убитыми не то сто тридцать четыре, не то сто тридцать шесть человек. Не считая, конечно, наемников, ополченцев и прочей дряни, каковая будто нарочно сама лезет под копыты!
Мне удивительно повезло в сражении при Аруке. Я не попал в плен. Двое вастрийских всадников, как из-под земли выскочивших, вдоволь намяли мне боки своими мечами, зело похожими на ломы. Я накрепко запечатлел их в памяти своей – из-под измятых, сбившихся на сторону забрал видны были их лица – туповатыя и почти ребяческия. Они совсем уж были готовы уволочь меня в плен, словно бы безчувственный куль, не случись меж ними ссоры из-за моей каурой кобылы, которая – клянусь честью – этого не стоила. А меж тем из-за леска показался наш разъезд, и доблестные победители мои предпочли убраться восвояси.
Твоего же покорнаго слугу ближайшим обозом переправили в курортный наш городок – Марсалену, в заведение лекаря Шипулера. В каковом заведении за мной денно и нощно волочатся четыре подагрическия старушки. Я же, стеная, сбегаю от них на бульвар, весьма грязный по случаю оттепели, где и фланирую промеж инвалидных колясок.
Все здесь мне опротивело. От сюрпризов здешней погоды заныли бы косточки хоть и у водяного, к сырости приученного. Хваленая целебная вода отдает протухшим яйцом. Сестры-сиделки злобны и невозможныя уродки. А в моем нумере водятся в изобилии свирепые клопоканы, кои употребляют мышьяк и сулему как бы деликатесныя лакомства.
От дожжей ломота в ребрах страшная – просто невозможно. Лечусь я знаменитыми припарками лекаря Шипулера. Каковыя припарки, если не свели меня в могилу, то сделали совершенным ипохондриком, в чем тебе и признается
твой искренний друг
Гастон дю Леруа
Шипулера заведение,
третий день весенних праздников
P.S. Не мог бы ты прислать мне с оказией два пузырька пачулей? Мартос, мой слуга, коего я повешу, если он не отравит меня раньше, уверяет меня, что в здешних лавках нет любимаго моего сорту.
Заранее благодарю
Гастон
Журнал Эмилии Э Сю, м-ль дю Леруа
Милая тетрадка моя, подруга и советчица! С кем еще поговорить, когда некому излить душу? Жизнь наша в имении самая простая, а премудрости хозяйствования не настолько требуют ума, как сие воображает брат мой Гастон. Дед не любит его, заглазно всегда именует плюгавцем и еще похуже, напр., мокрицею в букольках, что не вполне справедливо. А я? Люблю ли я моего брата Гастона или, к примеру, деда нашего, чрезвычайно заслужонного кавалера, коего и покойная Ее Величество ласкала? В книге, которую прислала мне драгоценная моя Уара, верная подруга совместнаго счастливаго детства нашего, много говорится о чудесах и радостях любви и дружбы. Некоторые страницы нарочито загнуты моей милой Уарой, дабы я обратила на них сугубое внимание.
Сейчас, поскольку есть у меня свободное время (а утренние часы всецело мои, и ненасытное хозяйничанье не смеет их пожрать!), лутше предамся мечте и попытаюсь привести в порядок мысли мои.
Здесь я вклеиваю нарисованную мною два года назад пастельку – вид моей комнатки. С тех пор ничего не переменилось. Все те же полки с сушоностями, все те же старинные банки стекла зеленаго и синего, а также и стекла с разводами наподобие радуги; все те же покойные кресла, обитые ситцами; мой рабочий стол, моя почтовая бумага, перевязанная лентою… О прочем, напр., о постели, я умолчу – вдруг сия тетрадка попадется в чьи-л. нескромныя руки?
Собирать и высушивать различные питательные и целебные растения – вот моя страсть. Иному смешно предполагать подобную страсть в молодой девушке, коей я являюсь, но какое мне дело до злых языков! Удивительно и преглупо устроены люди! (Это дед так говорит.) Еслиб я занималась приворотными зельями или варила отраву для докучных мужей ради скорейшаго освобождения их развратных жен от узов постылаго брака, – вот сие выглядело бы в глазах МНОГИХ весьма почтенно. Но коль скоро ничем подобным я не пробавляюсь, а только о том моя забота, как излечивать простуду, либо ломоту в костях особливою припаркою, то сие никому и не забавно и оттого выглядит скучно.
БОТВИНЬЯ – есть разновидность окрошки. Изобретателем сего супа считается известный (?) землеходец, посетивший и отдаленнейшие рубежи, Арман де Кот-сюр-Ботвин. Изследованные им растения, и поныне обитающие в непроходимых и труднодостижимых джунглях, весьма иногда полезны бывают в пищеварении. На практике обыденной кухни их обыкновенно заменяют крапивою. Арман де Кот-сюр-Ботвин был пожран плотоядным суккулентом, о чем остались свидетельство и рисунок с натуры.
(Извлечено из "Календаря Новейшая Стряпуха", каковой календарь нарочно был выписан мною год назад из Любенсдорфа).
Не забыть!!! Пересказать сей отрывок деду с целью позабавить его и убедить насчет "Новейшей Стряпухи" – что это небезполезный предмет, но поучительный. Дед мой – личность весьма презамечательная, уклада, однако ж, стариннаго и оттого во всем непременно должен знать мораль, а коли из предмета никакой морали извлекаемо быть не может, то и предмет оный дедом разсматривается наподобие хлама.