Но он тут же забыл о коте, увидев родной "Жигуленок", одиноко стоящий у гостиничного козырька, устремился к нему, оглядевшись, впрочем, по сторонам: нет, вроде никто не преследует, да и парадный вход в "Китеж" закрыт изнутри - сквозь стекло видно - на вульгарный деревянный засов и вдобавок украшен очередной лаконичной надписью: "Мест нет". Умнов сел в промерзшую за ночь машину, вытащил подсос, крутанул зажигание. "Жигуль" завелся сразу. Умнов уменьшил обороты и, не дожидаясь, пока автомобиль прогреется, газанул с места. Вот и глухой проход между домами, а вот и улица, которая - считал Умнов - является частью длинной магистрали Москва - Знойный Юг. Во всяком случае, вчера на нее, на улицу эту, выехали с трассы, никуда не сворачивая, значит, и сегодня рвануть следует именно по ней.
И рванул. Рано было, пусто, еще и грузовики на утреннюю службу не выбрались, еще и светофоры не включились, слепо смотрели, как Умнов гнал "Жигуль" от греха подальше. Он выехал на окраину, промчался мимо глухих заборов, потом и они кончились и началась трасса. Умнов до конца опустил стекло, подставил лицо холодному ветру. Все позади, бред позади, фантасмагория с банкетом, Василь Денисыч с его многозначительными тостами, красавица Лариса, милицейский капитан, кремовый директор, дама с розой - не было ничего! Померещилось! Приснилось! Пусть пока будет так, суеверно считал Умнов, а вот отъедем подальше, оторвемся - тогда и подумаем обо всем, проанализируем, коли сил и здравого смысла хватит. Насчет сил Умнов не сомневался, а насчет здравого смысла… Да-а, если и был во вчерашнем вечере какой-то смысл, то не здравый, не здравый…
Умнов легко повернул руль, плавно вписался в поворот, одолел длинный и скучный тягун и вдруг… увидел впереди игрушечный городок, тесно прилепившийся к трассе, - с церковными куполами, с новостройками, с трубами, с садами. Не веря себе, боясь признаться в страшной догадке, Умнов резко прижал газ - стрелка спидометра прыгнула к ста сорока. А Умнов не отпускал педаль, тупо гнал, вцепившись в руль и уставившись в лобовое стекло, покуда не увидел впереди знакомую стелу с не менее знакомыми буквами: "Краснокитежск".
Умнов ударил по тормозам. "Жигуль" завизжал, заскрипел бедолага, его даже малость занесло, но остановился он как раз под буквами. Умнов заглушил двигатель, вышел из машины и сел на траву. Он сидел на траве и как тупо гнал, так тупо и смотрел на низкое небо над горизонтом. Оно было незамутненно-чистым, белесым, словно давно и безвозвратно застиранным, и лишь единственная белая заплатка облака норовила зацепиться за хорошо видную отсюда, с горушки, телевизионную антенну на высоком куполе храма.
Откуда все началось, туда и вернулось - к началу то есть…
Вздор, вздор все это, наливаясь злостью, думал Умнов. Просто я не той дорогой поехал, всего лишь не той дорогой, а если бы той дорогой, то я бы… А что "я бы", оборвал он себя, той или не той - пробовать надо!..
И молнией к машине. Завелся с пол-оборота, помчал по дороге - мимо все тех же заборов, из-за которых никто ничего не вынес пока на продажу, мимо первых панельных домов, мимо универмага, гастронома и кафе "Дружба", и дальше, и дальше - прямо, мимо голубого "гаишного" указателя "Центр", куда свернул вчера кортеж, - ну, не было здесь другой дороги, не было - и все!
А на улице уж и люди появились. Вон бабулька с бидоном куда-то пошустрила. Вон небритый мужик на крыльце продмага ошивается: никак кефирчику с утра хватануть захотел. Вон парнишка на складном велосипеде по тротуару звенит…
Умнов бибикнул парнишке, притормозил.
- Будь другом, скажи: как мне из города выбраться?
Парнишка соскочил с седла, стоял, удивленно глядя на Умнова. Потом пожал плечами и недоуменно спросил:
- Куда вы хотите выехать?
- На южное направление.
- Правильно едете.
- Неправильно еду, - терпеливо объяснил Умнов. - Я уже так ехал и опять приехал в город.
- Этого не может быть, - засмеялся парнишка.
- Хочешь проверить? Садись, времени много не займет.
- Не могу, - парнишка смотрел на Умнова, как на сумасшедшего: со страхом пополам с жалостью. - Вы езжайте, езжайте, не ошибетесь… - и быстренько-быстренько укатил на своей раскладушке.
- Уже ошибся, - проворчал Умнов, но довольно успокоенно проворчал.
Как же легко убедить человека в том, в чем он хочет убедиться! Парнишка сказал: не ошибетесь - и Умнов уже готов верить ему… Кстати, почему бы и не поверить? Сзади Москва, впереди юг, чудес не бывает, дорогие граждане. А то, что опять в Краснокитежск попал, - так ошибся, значит, свернул не туда…
И знал, что не ошибся, знал, что не сворачивал никуда, а ведь опять погнал "Жигуль" мимо давешних заборов - на магистраль, в чисто поле, на гору, на длинный тягун. И только билась надежда - где-то глубоко внутри, в животе или еще где поукромнее: выеду, выеду, выеду…
Не получилось!
Остановился на знакомой горушке и тускло смотрел вниз, где вольготно и безмятежно раскинулся древний Краснокитежск, не выпускающий дорогих гостей из своих довольно душных объятий.
Значит, если я поеду в Москву, попытался здраво рассуждать Умнов, то опять-таки попаду в Краснокитежск, только с обратной стороны… Он невесело усмехнулся. Сказали бы ему раньше о таком: на смех поднял бы. Спросил сам себя: а сейчас веришь?.. И сам себе ответил: а что остается делать?.. Впрочем, хитрил. Он знал, что оставалось делать. Оставалось ехать в город и искать другую дорогу. Совсем другую. Эта, похоже, кольцевая.
Умнов устал от мистики. Он вообще ее не терпел, даже фильмы ужасов на видео не смотрел, а тут ее столько наворотилось - любой самый крепкий свихнется… Умнов был из самых-самых. Он вырулил на асфальт с обочины, неторопливо - а куда теперь спешить-то? - поехал в город, отметил, что кое-кто из частников уже вынес к шоссе свои табуреточки с клубникой и вишней - а и то пора: половина восьмого, рабочий день вот-вот начнется! - и въехал на знакомую до противности улицу. Тормознул у перекрестка, у гастронома, где уже собралась кое-какая очередь из ранних хозяек - ждали открытия, - подошел к ним, вежливо поздоровался. Ему ответили - вразнобой, но все - приветливо.
- Скажите, пожалуйста, - издалека начал Умнов, - куда ведет эта улица? Я, видите ли, приезжий.
Женщины переглянулись, будто выбирая: кому отвечать, уж больно вопрос прост. Одна - с рюкзаком - сказала:
- Сначала на окраину, на Мясниковку, а потом и вовсе из города. А вам куда надо?
- Я из Москвы. На юг еду.
- Вроде правильно едете, а, бабы?
Бабы загалдели, привычно заспорили, но быстро пришли к согласию, подтвердили: да, мол, правильно, езжай, не сворачивай, на самый юг и попадешь.
- А есть другой выезд? - закинул удочку Умнов.
- Смотря куда, - раздумчиво заявила ответчица с рюкзаком.
- Куда-нибудь.
- Это как? - не поняла женщина, и остальные с подозрением уставились на Умнова.
- Ну, не на юг. На запад, на восток… Вообще из города.
- Больше нету, - уже не слишком приветливо отрезала женщина с рюкзаком. - Если только через центр и по Гоголя, а там на Первых Комиссаров… Но оттуда все равно - на Мясниковку… Нет, другого нету, только здесь…
- Спасибо, - расстроенно сказал Умнов и пошел к машине.
Женщины глядели ему вслед, как недавно - мальчик с велосипедом.
У машины Умнова поджидал знакомый капитан ГАИ.
- Катаетесь? - блестя фиксами, спросил капитан.
- Пытаюсь уехать.
- А там уж Лариса с ног сбилась: где товарищ Умнов, где товарищ Умнов? И Василь Денисыч три раза звонил… Возвращаться вам надо, Андрей Николаевич. У вас - программа.
- Какая, к черту, программа? - устало огрызнулся Умнов. - Я уехать хочу, понимаете, у-е-хать!
- Никак нельзя, - огорчился капитан. - Василь Денисыч обидится.
- Ну и хрен с ним.
- Па-пра-шу! - голос капитана стал железным. - Хоть вы и гость, но выражаться по адресу начальства не имеете полного права.
- Ладно, не буду, - согласился Умное, обреченно садясь в машину. - Ведите меня, капитан. К кому там? К Ларисе, к Василь Денисычу, к черту-дьяволу! Ваша взяла…
- А наша всегда возьмет, - ответил капитан веским голосом Василь Денисыча, пошел к мотоциклу, оседлал его, взнуздал, махнул Умнову рукой в рыцарской краге: следуйте за мной, гражданин…
Кремовый директор встретил Умнова так, будто тот и не сбегал по-английски, будто тот просто-напросто погулять вышел, подышать свежим воздухом древнего города.
- Возьмите ваши денежки, - протянул директор десятку. - Оптом заплатите, если уезжать станете… И кстати: номерок ваш двенадцать рубликов тянет. Не дороговато? А то мы профсоюз подключим, поможем…
- Спасибо, - надменно сказал Умнов, - обойдусь.
Ему весьма не понравилось слово "если", проскочившее в речи директора. Что значит: "если уезжать станете"? Конечно, стану! Кто сомневается?.. Да директор, похоже, и сомневается… Что они тут, с ума все посходили?.. Что я им - вечно здесь жить буду, политического убежища попрошу?.. Шапка в газете: "Журналист из Москвы просит политического убежища в древнем Краснокитежске"… А также в Красноуфимске, Краснотурьинске, Краснобогатырске и Краснококшайске… Кстати, а как их газетенка зовется?
- Кстати, - спросил он, - а как ваша местная газета зовется? И есть ли таковая?
- Есть, как не быть, - малость обиженно сказал директор. - А называется она просто: "Правда Краснокитежска".