Если бы не лианы, я бы никогда не спустился вниз, но их изгибы, скользкие и ненадёжные, всё же служили мне опорой. На моём поясе висел моток троса с крючком на конце, предполагалось, что с его помощью можно закрепиться на поверхности корабля во время ремонтных работ; на "Вестрисе" я не сумел обнаружить его. Теперь я воспользовался им. Зацепив крюк за лианы, я спускался на длину троса, затем выдёргивал крюк и цеплял его снова. Я продвигался вниз с большим трудом и вскоре едва не падал от усталости. Удушливая жара усугубляла мои трудности.
Я добрался до очередной развилки. Эта ветка была ещё толще, чем первая. Я залез на неё, довольный тем, что благополучно преодолел хоть это небольшое расстояние. Густая листва практически не пропускала света, и здесь было темно, как в пещере. Я подумал, что на земле, под скрывающим небо лесным шатром, царит вечная ночь. Даже сюда свет, очевидно, проникал через проём, оставленный спасательной шлюпкой.
На этом уровне уже не рос мох с дыхательными чашечками. Вместо него повсюду виднелись грубые, покрытые шипами наросты, из которых свешивались вниз длинные и тонкие, как нити, усики. На них выступали капельки живицы или похожего на неё вещества. Эти капельки слабо мерцали. Я решил, что это приманка, привлекающая жертву либо с помощью свечения, либо благодаря своему запаху. В них завязло несколько насекомых, временами они предпринимали отчаянные попытки высвободиться, изо всех сил раскачивая похожие на ниточки усики.
Ит замер рядом со мной, я чувствовал, что он недоволен моей медлительностью. Ему не мешал скафандр, и он один уже давно добрался бы до земли. Теперь он требовал, чтобы я шёл дальше. Но если он и боялся чего–то в этом древесном мире, то не стал делиться со мной своими опасениями. Он вёл себя по отношению ко мне, как взрослый, вынужденный иметь дело с ребёнком, о котором надо заботиться и чьё присутствие затрудняет и усложняет выполнение неотложной задачи.
Пыхтя и охая, я снова начал спускаться. Ит скользнул мимо меня и исчез с такой легкостью, что я не мог ему не позавидовать, мне же приходилось ползти, закреплять крюк, цепляться за него, высвобождать его, снова закреплять и снова ползти. По мере того как сгущалась тьма, я стал с большей осторожностью втыкать крюк и подолгу искал опору для рук.
Постепенно у меня создалось впечатление, что я пустился в путь в полдень, а теперь уже вечерело. К счастью, многие растения светились, а покрытые шипами наросты, сочившиеся живицей, становились всё больше и больше и распространяли вокруг себя тусклый свет. Возможно, действительно наступала ночь.
При мысли об этом я удвоил свои усилия. Меньше всего мне хотелось быть застигнутым темнотой на бесконечных лестницах, образованных переплетением лиан. Не останавливаясь, я миновал ещё две ветви, хотя меня и тянуло отдохнуть на них, и упрямо продолжал спускаться вниз.
После исчезновения пившего из лужи существа, мне попадались лишь насекомые. Их здесь было превеликое множество, самых разных - от ползавших по лианам и коре до мириадов крылатых существ. У самых крупных из них тоже были радужные световые пятна. Их антенны, крылышки и другие части тела сверкали яркими красками, в отличие от призрачно–сероватого света, распространяемого растениями. Я видел искры красного, голубого и ярко–зелёного цвета, казалось, вокруг меня порхали на крылышках крошечные драгоценные камни.
Стояла уже глубокая ночь, когда, отчаянно цепляясь за грубую кору, я спустился с последней петли лианы, Которая упиралась в землю далеко в стороне от дерева. Я спрыгнул на мягкую подстилку из опавшей листвы и провалился в неё по колено. Тёмная, безлунная и беззвёздная ночь.
- Сюда! - раздался зов Ита. Я барахтался в перегное, пытаясь нащупать ногами твёрдую почву. Однако теперь я повернулся в том направлении, откуда раздался его призыв.
Корни лиан расползались в стороны от чудовищного ствола дерева, между ними и стволом оставалось небольшое пространство, в котором не росли светящиеся растения и было совершенно темно. Мне показалось, что мой спутник нашёл там себе убежище. Опираясь на лианы, я с трудом вытащил ноги из вязкого перегноя и, протиснувшись в щель между корнями, оказался в пещере. У нас не было ни света, ни оружия, но всё же мы могли чувствовать себя относительно защищенными. Я не имел ни малейшего представления о том, какие существа бродят под пологом леса. Всегда лучше заранее предположить худшее, чем обманывать себя ощущением ложной безопасности. Практически во всех мирах на деревьях обитают мелкие животные, а крупные живут на земле.
Я согнулся и сел, прижавшись спиной к корню дерева. Я расположился лицом к выходу, чтобы ни одно движение за завесой корней не утаилось от моего взгляда. И чем дольше я сидел в темноте, тем лучше различал окружающие нас предметы.
К моему поясу был прикреплён фонарик, однако не стоило включать его без особой необходимости. Его свет вполне мог привлечь внимание тех тварей, встречи с которыми я стремился избежать. Мелькали искры света, отмечавшие движение крылатых существ. Теперь появились и другие, они не летали по воздуху, а ползали по земле.
Воздух звенел от множества звуков. Не успел я устроиться, как раздался глухой прерывистый писк. Затем неподалёку послышалось сопение, которое постепенно слабело, пока не утихло вдали. Из последних сил я боролся со сном, воображение рисовало мне яркие картины того, что произойдёт, если я закрою глаза и не замечу вовремя какую–нибудь тварь, которая подползёт или неслышно подкрадётся к нашему ненадёжному убежищу.
Я не спускал пальца с кнопки фонарика. Возможно, если у нас не будет другого выхода, нам удастся ослепить дерзкого охотника внезапной вспышкой света и убежать.
Ит вскарабкался на своё любимое место у меня на плечах. Он потяжелел, должно быть, рос, причём гораздо быстрее, чем котёнок или детёныш любого другого известного мне животного. Я почувствовал, как его жёсткая, похожая на проволоку, шерсть царапнула по моей коже. У меня отнюдь не возникало желания погладить его или приласкать.
- Куда мы пойдём дальше? - не то, чтобы я рассчитывал получить чёткий ответ на свой вопрос, просто общение с существом, которое не было таким враждебным, как всё, окружающее меня, действовало успокаивающе.
- Ночью никуда. Это место ничуть не хуже любого другого, - я снова уловил в его словах раздражение.
- А утром?
- Куда глаза глядят. Одно направление ничем не лучше другого. Мне кажется, это большой лес.
- Спасательная шлюпка упала не далеко отсюда. Там остались инструменты, оружие, если оно всё ещё действует.
- Приятно слышать. Ты начинаешь думать. Да, нашей первой целью будет корабль. Но не последней. Не думаю, что мы можем рассчитывать на помощь спасателей.
Я с трудом боролся со сном, Ит устроился поудобнее на моих плечах и груди, и я почувствовал, как его шерсть кольнула меня.
- Спи, раз тебе хочется, - уловил я его отрывистую мысль, - если ты будешь плохо обращаться со своим телом, оно выйдет из повиновения. Завтра утром тебе понадобится послушное тело и ясный ум.
- А если какой–нибудь ночной зверь, рыскающий по лесу, решится вытащить нас из этой норы? Тарки в своём панцире и то в большей безопасности.
- Когда это случится, тогда и будем думать, что делать. Мне кажется, я чувствую опасность острее, чем ты. Я уже говорил тебе, что у этого тела есть определённые преимущества.
- У этого тела? Скажи мне, Ит, а каким должно быть твоё настоящее тело?
Я не получил никакого ответа, если не считать ответом внезапно возникшую между нами непроницаемую стену. Я понял, что, сам того не желая, оскорбил своего спутника. Ит, очевидно, был не склонен рассказывать мне о той жизни, которую он вёл, а, может, и не вёл до того момента, когда Валькирия, оказавшись на болотистой планете, проглотила чёрный камень.
Его доводы показались мне достаточно убедительными, я не смогу всё время не спать. Если у Ита есть чувство опасности, присущее животным, но давным–давно притупившееся у представителей моего вида, то он поднимет тревогу раньше, чем я хоть что–нибудь услышу или увижу.
Поэтому я сдался и заснул, откинувшись на корень дерева; над окружающим меня диким миром простиралась глухая чёрная ночь. Мне ничего не снилось, а если и снилось, то, проснувшись, я всё забыл. Внезапно Ит вывел меня из забытья.
- …справа… - обрывок мысли, острый как наконечник копья, разбудил меня, вонзившись в мозг. Я заморгал, пытаясь стряхнуть остатки сна.
Затем я заметил тусклое свечение. Пока я спал, темнота, вероятно, немного рассеялась.
Он стоял, слегка наклонившись вперёд, но на двух ногах, а не на четырёх, казалось, это положение было для него не совсем привычно, а может быть, он просто прислушивался или с подозрением вглядывался в темноту. Очевидно, ему удалось уловить непривычный запах. Однако его голова была повёрнута в сторону от нас.
Подобно разноцветным насекомым и растениям, он тоже светился в темноте. При этом он имел весьма странный вид: сероватые светящиеся пятна располагались лишь на определённых участках тела, не покрывая его целиком. Большое круглое пятно светилось у него на макушке, а ниже, там, где у человека находятся брови, на тёмном лице выделялись два овальных пятна поменьше. Вдоль наружной стороны верхних и нижних конечностей шли полосы света, и ещё три круга, наподобие того, что венчал его голову, располагались по прямой вдоль туловища. Кроме того, мне удалось разглядеть, что его конечности гораздо толще, чем полосы света на них, а округлое туловище слегка расширялось в плечевой части.