Атис пошел вдоль стены, заставленной кулями с мукой. Он помнил, что не так давно на склад завезли орехи, и счел, что орехи - это вариант. Марципан он брать не хотел, изюм не любил, яблочный джем тоже. Мешки с арахисом обнаружились именно там, где их сложили неделю назад - в неприметной нише у противоположной стены. Атис зажег спичку, полез в нишу…
И вдруг увидел ангела.
От неожиданности Атис отпрянул, оступился и сел на пол. Через секунду, приглядевшись, он понял, что перед ним очередная фреска, и удивился - почему он никогда не видел ее тут раньше? Впрочем, это скоро прояснилось - когда Атис, опомнившись, решил все же вытащить мешок с орехами из ниши, он обнаружил, что мешок весь обсыпан побелкой.
Атис присмотрелся. Фигура ангела была прорисована настолько реалистично, что казалось - сейчас он выйдет из темного простенка. Ангел был высок и строен, волосы его, вопреки канону, оказались не светлыми, а темными, крылья за спиной напоминали лебединые. Одежда его словно струилась по телу, ниспадая свободными широкими складками. "Как же она называется, хламида эта? - подумал Атис. - Тога, что ли? Или хитон?" В руках ангела находился меч, но меч этот не был сделан из железа - ангел сжимал в руке язык живого пламени. Создавалось ощущение, что ангел только что приземлился, да и то на секунду, посмотреть на нечто, замеченное с высоты, и что он вот-вот снова взлетит в вечернее небо. На заднем плане фрески Атис различил горы, а над горами… Атис прищурился. Да, над горами явно что-то летело. Что - он так и не понял. Было слишком темно, да и фреска сохранилась местами хорошо, а местами - неважно.
- Атис! Алкаш старый, чего с тобой сегодня? - заорал Авдей с другого конца зала. - Ты идешь, или где?!
- Иду, - отозвался Атис. Он снова посмотрел на фреску. Ангел глядел на него словно бы с пониманием и с интересом. "Что ты будешь делать? - спрашивал ангел. - Вот так и проживешь? Спирт и дружки, которых назвать друзьями не повернется язык? Опомнись, оглянись. Что ты забыл в мире, где единственное любящее тебя существо - кот со странной кличкой, а единственный советчик - я? Сколько раз ты вопрошал - что мне делать? Сотни, тысячи? Так делай, не стой как столб!"
"Но как? - так же немо вопросил Атис. - У меня ничего нет…"
"Нет?! А что у тебя в кармане?"
"Коробок спичек, - подумал Атис. - Я даже ключ от квартиры у Леонида оставил".
"И тебе этого мало, - проникновенно сказал ангел. - Будь у меня сейчас хоть одна спичка…"
Атис подхватил мешочек с орехами и пошел к обществу. Общество уже вскрыло канистру и успело к ней хорошенько приложиться, поэтому Атиса второй раз за сегодняшний вечер заставили пить штрафную. Он залпом осушил полкружки. Очень хотелось напиться, забыться, и… Атис автоматически говорил с Авдеем, произносил какие-то дежурные фразы, а сам в это время думал, - померещилось или нет? И что это вообще такое было? С кем он разговаривал? С картиной на стене? С самим собой?
Почему-то вместо опьянения к нему пришло совсем другое состояние - отрешенности, и, как это не странно, осознания. Мир словно распался на две неравные части. В одной из них, искаженной, Атис сейчас сидел на складе, пил паленый ворованный коньяк и рассуждал о том, что летом они все поедут в лес за галлюциногенными грибами, поскольку грибы эти зашибись, как действуют, никакая водка не сравнится, только надо их не есть, а курить. Во второй - потерянный и беспомощный Атис стоял на перекрестке и оглядывался в полном недоумении. Позади него было какое-то бессмысленное трепыхание: вся его прошлая жизнь по событийности укладывалась в несколько строк - вот маленького Атиса увозят от родителей, из деревни, и он плачет в первую ночь "не дома", плачет тихо, укрывшись серым казенным одеялом с вышитой в уголке эмблемой - черная капля на белой ладони. Громко плакать нельзя, потому что соседи по комнате, если их разбудить, вломят по первое число, да и не умеет Атис плакать громко - в свое время отец его драл нещадно и за меньшие прегрешения. Сейчас он попал в это мерзкое место, в детское отделение корпорации, тут все уныло, серо, и очень правильно. От правильности хочется выть. Вот он, молодой сотрудник, с огромным трудом загнавший себя в общие рамки, срывается, и говорит генеральному, что нехорошо оставлять за собой в кабинете такой бардак - уборщица тоже человек, ее жалеть надо, она пожилая. Вот кондитерская фабрика, и там такая же история - принципиальность Атиса и полное неприятие ее окружающими. Только Атису, по сути дела, было совершенно все равно. Внешние перипетии не вызывали у него ровным счетом никаких эмоций. Он больше ничему не расстраивался до слез - ни в детстве, ни в молодости. Смеяться мог, а расстраиваться не получалось. Все-таки расстройство и глухая тоска - две разные вещи. Тоска не мешает шутить и даже иногда радоваться.
А потом появился Абсорбент. И было, впрочем, одно-единственное воспоминание из взрослой жизни, в котором Атис плакал. Когда котенок неосмотрительно слишком далеко высунулся в форточку и выпал. Была весна, под окнами резвились дети, с ними вместе бегала здоровенная дворовая псина по кличке Таха, на счету которой был не один безвременно погибший кот. Услышав за окном лай и детский визг, Атис пулей рванул на улицу. Картина его встретила следующая - на чахлом молодом деревце, меньше чем в двух метрах над землей, на тоненькой веточке качался котенок, а под деревцем прыгала Таха, прыгала высоко и очень целеустремленно. Дети вокруг визжали от восторга в предвкушении забавы, и опоздай тогда Атис на секунду - все кончилось бы трагедией. Но Атис успел. Пинком отбросил в сторону дворнягу, влепил смачный подзатыльник самому отчаянному крикуну, осторожно снял с веточки Абсорбента, и побрел домой. Дома-то его и пробрало. До самого вечера просидел он на кухне со своим ненаглядным Бентиком на руках, и проплакал, именно проплакал, беззвучно, обречено. Впервые в своей жизни он испытал страх не за себя, а за живое существо, которое для него хоть что-то, да значило, и для которого он тоже что-то значил. А на следующий день Атис забил гвоздями обе форточки - в комнате и на кухне.
Вся жизнь… Атис задумчиво посмотрел на своих приятелей - призраки лиц, ухмылочки, бородки, полнейший пофигизм… развлекаются, думать разучились, а ведь могли же, был потенциал - где он теперь? Потом Атис снова глянул в сторону ниши, нащупал в кармане коробок и улыбнулся. Он понял, что для него является единственной реалией в настоящий момент.
- Пошли, ребят, - позвал он. - И давайте-ка прихватим каждый по канистре. Ага?
* * *
Оказывается, было уже почти два часа ночи. Авдей посетовал на быстро летящее время, Леонид возразил, что, мол, это не время, а мозги, которые затормозились спиртным, Атис сказал - а кому какая разница? На том и порешили.
- Ну что, по домам? - спросил Авдей, когда они покинули территорию кондитерской фабрики. - Или к тебе, Лень, пойдем?
- Давайте ко мне, - согласился Леонид.
- Ребят, дело есть, - неожиданно для себя вдруг сказал Атис. - Помогите мне.
- Чего сделать надо? - спросил Авдей. Ему явно не хотелось стоять тут, на морозе, да еще и в непосредственной близости от только что посещенной фабрики. - Ты у нас сегодня, конечно, главный тормоз, но может, объяснишь?
- Да ничего не надо. Просто постоять и посмотреть.
- На что посмотреть? Что ты хочешь сделать? - осведомился Леонид.
- Сжечь Ойлл-о.
Воцарилась тишина, которую нарушал только тихий шум ночного зимнего ветра.
- Чего? - потерянно спросил Авдей.
- Вы просто постойте и посмотрите, - попросил Атис. - Я все сделаю сам, честное слово. Это быстро. Я уже понял, как можно.
- Ты перепил! У тебя мозги съехали от этого коньяка, придурок! - заорал Авдей. Он подскочил к Атису, схватил его за грудки - и тут же отдернул руку. Абсорбент не любил бесцеремонного обращения.
- Нет, я не съехал, - тихо сказал Атис. - Если хотите, можете уйти. Я же не держу никого. Просто я понял.
- Что ты понял? - спросил Леонид.
- Понял, что я должен это сделать.
- Зачем? - спросил Авдей. - Чем тебе мешает Ойлл-о?
Атис не нашел, что ответить. Он просто молча развернулся и побрел по ночной улице - не к дому Леонида, нет. Он пошел в сторону центра, сначала неспешно, но постепенно все ускоряя шаг. Авдей с Леонидом переглянулись и тоже пошли за ним следом, но держась на некотором расстоянии и не выходя из тени домов.
Атис шел прямо по середине улицы, благо машин к тому времени уже не было. Ни одной.