Содержание:
1. ПОД СТАРОЙ ЛИПОЙ 1
2. ДВОЙНИК МАРАМБАЛЛЯ 2
3. В МИРЕ ПРИЗРАКОВ 3
4. ЗАГАДКА СВЕТА 4
5. ДЕЛО № 174 4
6. ИГРА В ЖМУРКИ 5
7. ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ 6
8. ПОГОНЯ 7
9. ПОЗДНИЙ ВИЗИТ 8
10. ПРОПАВШИЕ ДОКУМЕНТЫ 8
11. ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ 9
12. "ЗВУКОВАЯ ДРАМА" 9
13. ЧЁРНАЯ ПОЛУМАСКА 10
14. КОНЕЦ "СВЕТОПРЕСТАВЛЕНИЯ" 11
Примечания 14
Александр Беляев
Светопреставление
1. ПОД СТАРОЙ ЛИПОЙ
- Нет, трудно в наше время быть "собственным корреспондентом". Я, как говорится, выбит из седла и не знаю, о чём теперь писать. Вы помните мой рождественский фельетон? Я сделал любопытный подсчёт сколько десятков миллионов бутылок вина и шампанского выпили берлинцы за праздники и сколько сотен миллионов килограммов съели свинины и гусей. Немцам это показалось обидно. "А, он хочет доказать, что нам совсем не плохо живётся, и что, следовательно, мы можем гораздо аккуратнее платить поенные долги?" Дело дошло до дипломатических осложнений. Мне пришлось объясняться и извиняться.
- На таких фельетонах журналисты делают имя, - сказал Лайль, отпивая кофе.
- Разные бывают имена, - ответил Марамбалль. - Меня едва не отозвала редакция обратно в Париж. И я теперь решительно в затруднении. Нельзя же всё время писать о новых постановках и выставках картин!
Приятели замолчали, занявшись завтраком. Каждое утро они встречались здесь, в Тиргартене, занимали столик под старой тенистой липой, пили кофе и делились новостями. Марамбалль - собственный корреспондент газеты "Тан" - двадцатипятилетний молодой человек с чёрными усами и живыми, весёлыми глазами, очень подвижный, беспечный и жизнерадостный, и Лайль - корреспондент лондонской газеты "Дейли Телеграф", замкнутый, сухой, бритый, с неразлучной трубкой в зубах. Несмотря на разность в характерах, они были большими друзьями. Даже профессиональное соперничество не портило этой дружбы. Лайль допил кофе, выпустил клуб дыма и сказал:
- Ну что же, облюбуйте какой-нибудь берлинский Чарнинг-Кросс и напишите теперь о бедноте.
- Благодарю вас. Меня, чего доброго, заподозрят в большевизме, и редакция уж наверное отзовёт меня после такого фельетона.
- Всё зависит от того, как вы построите фельетон.
- Ах, надоело мне это!.. Вы слыхали новую негритянскую певицу мисс Глоу? Она выступает в цирке Буша. Уж действительно Глоу. От её пения несёт зноем африканской пустыни. Траляляляля! Изумительно! Непременно пойдите. И зачем только столь очаровательный голос она держит в чёрном теле! Эй, эфемерида, пожалуйте сюда!
Молодой грек, в белом костюме и соломенной шляпе, с чёрными, грустными, маслянистыми, большими глазами и орлиным носом, подошёл к столику, раскланялся, церемонно подняв шляпу, и присел на край стула.
- Жарко, - сказал Метакса - так звали грека, - обтирая влажный лоб шёлковым платком.
- Как называется газета, в которой вы работаете? - спросил Марамбалль, подмигивая Лайлю.
- "Имера".
- Химера?
- "Имера", что значит "день". Хорошая газета, афинская, шестьдесят тысяч тираж.
- Ого! И вы посылаете туда эфемериды? Вот мы тут спорили с Лайлем, - и Марамбалль опять подмигнул Лайлю, - каково первоначальное значение слова "комедия"?
- "Космос" значит "разгул", - серьёзно отвечал Метакса, - "оди" - "песнь". "Комодоя" - весёлое пение в честь Вакха-Дионисия. Так произошло слово "комедия". - И, окинув журналистов ласковым взглядом, Метакса спросил: - Вы не знаете последней новости? Говорят, вчера подписано тайное соглашение между Германией и Советской Россией. О! Делиани! - Наскоро простившись, Метакса нагнал своего соотечественника, шедшего по дорожке с большой корзиной, наполненной шёлковыми тканями.
- Из него никогда не выйдет хорошего журналиста, - сказал Марамбалль, глядя вслед удалявшемуся греку.
- Почему вы так думаете? - процедил сквозь зубы, не выпуская трубки, Лайль.
- Разве настоящий журналист станет говорить о такой крупной новости, как подписание тайного соглашения между державами, если уж ему удалось кое-что пронюхать первым? Да и журналист ли он?
- Метакса приехал в Берлин учиться, а для того, чтобы иметь материальные средства, он корреспондирует какую-то греческую газету. - И, посопев угасавшей трубкой, Лайль продолжал:
- Но вы ошибаетесь, считая его глупым. Он умнее, чем кажется, и хитрее нас двоих, вместе взятых. Если он разбалтывает, как вы полагаете, о дипломатической тайне, то у него, очевидно, своя цель.
Марамбалль задумался. Если бы ему первому удалось добыть сведения о тайном соглашении! Это сразу выдвинуло бы Марамбалля. До сих пор ему приходилось играть вторые роли: "аккредитованным" представителем и корреспондентом газеты "Тан" был некто Эрмет, старый журналист и политический деятель. Он писал корреспонденции по наиболее важным политическим вопросам; на долю же Марамбалля оставались мелочи: театр, искусство, спорт, судебные процессы. Но Марамбалль был честолюбив; притом он любил широко пожить. Не мудрено, что он спал и видел во сне сенсации первостепенной важности, которые он, Марамбалль, сообщает изумлённому миру. Фраза, мельком брошенная Метаксой о тайном соглашении, взволновала его. Это было в его духе. Если бы удалось вырвать эту тайну из недр министерства! Впервые за всё время его дружбы с Лайлем Марамбалль посмотрел на своего товарища с опасением и тревогой.
"Только бы ему не пришла в голову мысль добывать эту чёртову грамоту!"
Лайль поймал взгляд Марамбалля и, улыбаясь углами глаз, спросил:
- Что, задел вас Метакса за живое?
- Глупости, - равнодушно ответил Марамбалль. Он был смущён и зол на Лайля за то, что тот отгадал его мысль. Марамбалль повернулся на стуле, рассеянно посмотрел вдоль аллеи и вдруг весь встрепенулся. Широкая улыбка открыла его прекрасные белые зубы.
Мимо их столика шла девушка в лёгком сером костюме, с открытой головой, остриженной "мальчиком".
- Здравствуйте, господин Марамбалль, - приветливо ответила она на поклон. - Отец сегодня уезжает на заседание к министру, - и, весело улыбнувшись, ока удалилась, помахивая стеком.