- …но тогда он уже целиком подошел к разрешению этой своей главной проблемы, он, так сказать, уяснил для себя, что, воздействуя на неизмеримо малое, можно получить грандиозный выход, результат в макромире!
- То есть он предвидел что-то подобное?
- Ну, не совсем так… Это был один из вариантов раскладки, скорей даже маловероятный побочный выброс, причем регулируемый. Обратимый процесс, проще говоря. Не его вина, что так получилось…
- Не его? А чья ж? - вполголоса буркнул бородатый, обращаясь исключительно к нам. - Хорошее дело - перевернул весь мир, и ни при чем!
Теперь он занялся отражательным экраном, хотя, на мой взгляд, терраса и так была освещена превосходно.
Для второго репортера мы будто и не существовали. Он все допытывался:
- Ну, это все знают, это общеизвестные факты. Но вот когда до него дошло, что процесс разладился, что-то не так, - неужели доктор не отреагировал? Ведь он-то понимал лучше всех.
Тетушка Эмма подняла очки на лоб.
- Меня удивляет ваша неосведомленность. Вообще ваше поколение страшно невежественно. Ведь каждый знает, что на зарю века пришелся пик терроризма. Прямо-таки девятый вал. У нас это знает любой фермерский ребенок, неужели у вас, в метрополии… Впрочем, ладно. На азбучные вопросы даю азбучные ответы: группа Бюлова была захвачена террористами и блокирована в городке неподалеку. А эксперимент шел в заданном режиме, хотя лаборатория контролировалась этой шпаной! И нужный момент контроля оказался пропущен.
- Вы были с группой?
- Нет, мне повезло - а может, не повезло…
Кофе дымился на столике, никто к нему не притрагивался. И хотя мы с Полковником слышали эту историю уже сотни раз, всегда до нас словно бы доносился из той поры звенящий зуммер беды, зуммер на всю планету.
- Я была далеко, я рвалась к нему… к ним, но все подступы были захвачены террористами, шла настоящая война. Неужели не помните?
Тетушка Эмма всегда изумляется - как можно не помнить чего-то, случившегося, скажем, полвека назад? Но это событие и вправду того стоило.
- …и когда Центр был освобожден, оказалось, ничего уже нельзя изменить.
- Что-то вроде цепной реакции?
- Да, если говорить приблизительно…
Тетушка Эмма улыбалась. Трудно было поверить, что эта тонконогая старушонка (а тогда - рыжеволосая молодуха с автоматом) в те гиблые дни носилась в военном джипе по стреляющим пригородам, имея все шансы быть убитой или даже замученной. Но об этом она рассказывала лишь нам с Полковником.
- И наш шарик стало притормаживать, - осклабился оператор.
- Да. Доктор Бюлов предвидел последствия, он выступал с… Но к нему не прислушались. И лет через девять торможение закончилось, глоб перестал вращаться…
Удивительные вещи делает время! Вот так мирно можно сказать о катастрофе. Вращение замедлялось, ритм жизни был сломан, по всей Земле прошелся гигантский ледник, перемешав нации и страны, пока не стабилизировался на темной стороне глоба, а другая сторона превратилась в раскаленную пустыню… И все это вмещается в формулу "глоб перестал вращаться"!
Репортер одним духом выпил остывший кофе и словно лишь теперь заметил нас:
- О, все ваше семейство в сборе!
- Строго говоря, - так же вежливо улыбалась тетушка, - нас трудно назвать семейством в подлинном смысле слова. Мы, все трое, - совсем чужие люди. Если разобраться, обломки катаклизма. Даже Петр, хотя он родился спустя лет двадцать.
- Вот как! - Репортер поставил чашку и переключил внимание на нас. - Полковник Ковальски, если я не ошибаюсь?
- Полковник глядел на него пристально и не отвечал.
- А это - его приемный сын?
- Точно, - ответил я.
- Если будет время и вы позволите, я потом поспрашиваю и вас с Полковником.
Он опять повернулся к тетушке Эмме:
- Так вы все - жертвы Большого Стопа?
- Конечно. И вы, и он, - тетушка указала на оператора, - и вообще все. Сейчас нет "не жертв", все мы - жертвы, прямые или косвенные…
- Что ж, в этом, наверное, есть смысл, хотя я никогда себя жертвой не чувствовал. - Он в самом деле мало походил на потерпевшего, да и второй тоже. - Однако вернемся к основной теме: доктор Бюлов, как известно, вскоре после этого умер, не так ли? И был законсервирован?
Тетушка Эмма мгновенно стала недоступной:
- Мне бы не хотелось говорить на эту тему…
Однако репортер был неотвязен:
- Но как же, ведь известно, что вы присутствовали при этом и даже знаете место захоронения, не так ли, мадам?
- Если вам известно, зачем спрашивать. Вы где-то нахватали вздорных слухов и теперь хотите моего подтверждения. Нет, этого не будет.
Репортер подобрался.
- Но как же, ведь имеется свидетельство самого Клауса Мейстера…
- Ну и спросите у покойника! А мне такие вопросы задавать не стоит, я не люблю их. А также и тех, кто их задает!
Любой на месте репортера оцепенел бы под ледяным взглядом тетушки Эммы, любой, но не этот толстяк. Он порылся в своих вещах и достал кассету.
- Но как же так? Ведь вот у меня пленка с Мейстером!
- Вот и слушайте ее… И вообще, я вижу, наш разговор исчерпал себя. Вы спрашиваете хрестоматийные вещи. Это что, для какой-то подростковой программы?
- Нет, обычный общедоступный материал.
- В любом случае я устала. У меня по расписанию сейчас отдых.
- Но, мадам…
Однако тетушка Эмма уже начала подниматься с кресла (а это настоящий маневр), и галантный Полковник оказался тут как тут, помогая ей выбраться из подушек. Приезжие смотрели вслед "легендарной Эмме", ковылявшей с террасы в свою комнатку. Затем настырный снова обратился к нам:
- Бог с ней, с мадам… Мы и так ее с часок помучили до вашего прихода. Бесценный персонаж, бесценный. Их осталось уже совсем мало - свидетелей Остановки.
- Великий Стоп вообще мало кого оставил в свидетелях, - заметил Полковник.
- Верно. И потому вопрос к вам, Полковник, - как уцелели вы лично?
- Ну, это было не так сложно, как в случае с Эммой. События застали меня в отряде по борьбе с анархией, а он, сами понимаете, приспособлен для действий в любых условиях… Уцелеть там было не штука.
- Понимаете, Полковник, нас там не было - хотя бы по возрасту, - поэтому любая подробность…из жизни вымирающих мамонтов на вес золота. Но и мы видели не так уж много. Вообще, отдельному человеку удается увидеть до смешного мало. Все равно что младенцу сквозь щелку наблюдать скандал родителей… И что он поймет? Не говоря уже о том, что тысячи других взрослых в это же время заняты миллионами других дел, а связь между ними непостижима даже самым интеллектуально развитым. А, что там…
Вообще-то Полковник вовсе не многословен в обычной жизни. Такую тираду от него не часто услышишь. Столь пространно он мог объяснять лишь особенности верхового рейда на дальние расстояния или же приемы рукопашного боя - а их-то он знал неисчислимо.
- Где вы познакомились с мадам?
- Во время беспорядков в Турции - тогда уже бывшей Турции. Так называемый малоазиатский мятеж. Мы освободили… мадам в числе других пленных.
- И с тех пор вы живете одной семьей?
- Нет. Та встреча была лишь мимолетным эпизодом. Спустя много лет она узнала, что я усыновил бездомного парнишку, и через Бюро розыска нашла мой адрес. Нам показалось, что вместе будет лучше. Так оно и получилось.
Вот так. Реликтовая семья времен смуты, вся из обломков. Но покрепче иных подлинных семей.
Тем временем оператор стал потихоньку сворачивать разговор, как бы давая знать, что мы и вдвоем вряд ли затмим тетушку Эмму. Бородатый глянул на часы:
- О, мы заговорились! Впрочем, оно и понятно… Однако уже за полночь, а нам еще надо успеть на пропускной пункт. Хорошо, если там круглосуточно.
- До двух ночи. И с семи утра, - сообщил Полковник.
Четверть первого, а солнышко на прежнем месте. В старое время была бы уже глубокая ночь, со звездами. Никогда их не видел.
Оба засуетились, как попало швыряя оборудование в свои баулы. Полковник скептически наблюдал за их возней.
- Напрасная трата сил - до пропускника ехать не меньше трех часов, а дорога сами знаете какая.
Стоит ли томиться там до утра, в пустыне, в зной, под суховеем?
Приезжие озадаченно смотрели на Полковника.
- Словом, ночуйте здесь, а поутру отправитесь домой. Найдем для вас комнатушку.
Последовала краткая инсценировка учтивости. В завершение бородатый (он явно был в их дуэте главным) предложил:
- Что ж, любезность за любезность. Предлагаю отметить встречу и интервью скромной выпивкой.
Не откажите отведать вот этот продукт - не лучший и не худший, что в дорогу захватили.
И он извлек из какой-то сумки зеленую бутыль причудливой формы, полную на три четверти. Открыл, протянул Полковнику - обоняйте, мол. Тот понюхал, крякнул:
- Аромат многообещающий… Но из солнечного винограда лучше.
Бородатый уже достал походные стаканчики, выставил их на столе, бутыль загулькала. И вот уже в который раз образовалась на миг нерушимая, вечная когорта мужчин, коротающих ночь за выпивкой…