До Гребешков поезд добирался почти пустым. На станции стояла одинокая зеленая будка и колченогая скамейка. С будки рваным лоскутом свисал плакат "Единственного пути": человекообразное жвачное с глобусом под мышкой, очень довольное собой, и подпись "Ты достоин большего". Серега сорвал остатки и втоптал их в мелкую лужу под ногами. Невдалеке виднелись двухэтажные облезлые дома. Не город и не деревня, просто - пункт. Из встречающих только рыжий пес с одним ухом. Когда мы выезжали из Москвы, там вовсю шпарило солнце. Здесь все было сырым, и в воздухе висела вода. То ли морось падала, то ли пар после дождя поднимался. Не знаю, как Лехе, а мне это прибавило настроения. Люблю мокрую погоду - все ходят унылые, а я будто радугу проглотил. Это отец так говорил, когда я маленький был.
Рядом с пятнами клея от плаката на будке висело расписание автобусов, они проезжали рядом со станцией. Вернее, единственный автобус. К Лехе и Сереге тем временем присоединился еще один - оказалось, он ехал в другом вагоне. Я его видел в первый раз. Здоровый, как шкаф, набитый рюкзак у него на локте смотрелся дамской сумочкой. Они решили не ждать автобус и пошли ловить попутку, если те вообще водились в здешних местах, в чем я сомневался. До деревни, где собирал всех Вадим, было километров пятнадцать.
Через час с небольшим - всего лишь - я уже сидел в допотопном пазике и пялился в окно. Над ухом у меня две тетки в подробностях расписывали симптомы странной болезни, которой хворала их общая знакомая. Из-за этого я едва не вышел на пять остановок раньше, причем на ходу и через закрытые двери. Еле удержал себя.
Домик в деревне Плюхово, принадлежащий Вадиму, я нашел только по наводке местных жителей. Поселение, против ожидания, оказалось большим, с непривычки можно заблудиться. По улицам слонялись раздутые от молока козы, в одном доме, кажется, догуливали свадьбу с битьем посуды. Посередине деревни торчал флагшток, и на нем бултыхалась тряпица, похожая на мужские трусы. В общем, жили тут весело.
Калитка в высоком сплошном заборе была не заперта. Избушка оказалась самой дряхлой во всей деревне, позади нее кто-то чем-то громыхал. Я поднялся на крыльцо и постучал Изнутри крикнули: "Открыто", и я вошел.
Минуту или две была немая сцена, потом Вадим встал, сунул руки в карманы и сказал;
- Та-ак. Явление.
Здесь уже сидели Серега с Лехой и тем здоровяком, еще трое, не знакомых мне, один совсем старый - сильно за тридцать, с почти лысой макушкой. Из соседней комнаты появилась молодая женщина в джинсах и майке, стала удивленно-весело изучать меня глазами. Жену Вадима, Ольгу, я видел, это была не она Значит, тоже из отряда. Хотя странно. Я не знал, что в отряде есть женщины, Но если уж они тут есть, то почему не быть и мне?
- Здрассьте, - сказал я им всем и поставил сумку на пол. Пусть хоть что со мной делают, сам я отсюда не уйду.
- И какими же путями? - поинтересовался Вадим, продолжая пилить меня хмурым взглядом.
- Это элементарно, Ватсон, - набравшись наглости, сообщил я. - Ты слишком громко говорил по телефону, когда был у нас. Про шашлык на даче в понедельник. Я просто сопоставил.
- Угу. - Вадим вытащил руки из карманов и скрестил на груди, кивнул остальным: - Проворный парень. - И опять на меня: - Адрес откуда узнал?
- Ну ты как маленький, Вадима. Очень просто узнал. Списал у Сашки Круглова базу налоговой, там все есть.
Из той же базы данных налоговой службы, недавно запущенной в подпольную продажу, я узнал и адрес Сереги. А работал он в компьютерной фирме, программистом.
- Дима, может быть, познакомишь нас с этой смышленой таинственной личностью? - со смехом спросил тот, с лысиной. В руках он крутил цифровую фотокамеру.
- Погодите, кажется, я сегодня уже видел этого пацана, - напрягся Серега, но все равно продолжал улыбаться.
- Значит, он сидел у тебя на хвосте, - повернулся к нему Вадим. - А ты узнал об этом только сейчас.
- Брось, Вадя, мальчишка просто поиграл в шпиона. У него это отлично получилось. А мы всего-навсего собрались посидеть на природе за шашлычком.
- Знаем мы ваши шашлычки, - сказал я самому себе.
В это время в дом вошел голый по пояс, лохматый парень с молотком в руке. На носу у него сидели смешные круглые очечки.
- Уф, - сказал он, вытирая лоб. - Командир, приказ выполнил, забор восстановил. А это еще что за шпендрик?
- Я Костя, - сообщил я. На шпендрика он и сам был похож очень. Студент какой-нибудь. Года на три меня старше.
- Где-то я его уже видел, еще раньше, - вспоминал Серега, сильно двигая бровями и чуть заметно - ушами.
Я смотрел на Вадима. Он должен, просто обязан был прочитать в моих глазах твердую неотступность и непоколебимость и принять правильное решение. Но он вдруг отвернулся, опять сел и стал копаться в бауле на полу.
- Это сын Ольгерда, - пробурчал он наконец. - Рвется в отряд. Сбежал из дома, надо понимать.
Серега шлепнул себя по лбу. Остальные запереглядывались.
- Ты хоть мать поставил в известность? - начал брюзжать Вадим. На него иногда находило этакое, принимался воспитывать. - Жаль, что ты не мой сын. А то бы выпорол. Ей-богу, выпорол.
Лохматый в очечках хлопнул меня по плечу. Он уже влез в рубашку и улыбался, в отличие от остальных, которые как раз перестали ухмыляться.
- Оставайся, - сказал он и протянул руку: - фашист.
- Что, правда? - Я дал свою.
- Вот те крест. - Парень истово перекрестился. - Но если тебя это смущает, можешь звать меня Поручик.
- Минуточку, - раздраженно произнес Вадим. - Я, между прочим, еще ничего не решил. Матвей, ты воды принес?.. Ну так неси давай. Обедать давно пора.
Поручик-Фашист погремел ведром и ушел, бормоча: "Забор почини, воды принеси. Что я вам, Золушка?"
- Будем голосовать? - предложил долговязый кудрявый парень с кавказским лицом.
- Никаких голосований, - отрезал Вадим. - У нас тут не демократия.
- Я благословение у отца Александра испросил, - выдал я аргумент. - А матери сказал, что идем с друзьями в поход. Я же не соврал?
Тут в дом ввалились еще двое, очень похожие друг на друга, с громыхающими рюкзаками. Стало совсем тесно, меня затерли в угол, от приветствий, объятий и крепких рукопожатии избушка чуть ходуном не пошла На столе уже была навалена гора разнообразной еды. Вернулся Фашист с ведром воды, на электрическую плитку поставили чайник. Обо мне временно забыли. Из их разговоров я понял, что собралось пока чуть больше половины отряда Остальных ждали до вечера По именам друг друга они почти не называли, у каждого было прозвище - позывной. Отцовский позывной Ольгерд я знал давно, Вадим как-то упомянул его. Но своего он никогда не говорил, я только здесь услышал - Святополк. Мне понравилось.
Вадим вспомнил про меня, когда сидели за столом. Хотя, наверное, он и не забывал, просто думал, что со мной делать.
- Так на что ты просил благословения у отца Александра?
Все разом замолчали и уставились на меня с интересом, будто говорили: "Ну давай, не оплошай, сын Ольгерда".
- Я сказал, что хочу воевать со злом.
- А он что?
- Сказал "молись".
- И?
- И благословил. А потом заметил в моем взгляде воинственный пыл и мужественную решимость и сказал: "Взявший меч от меча погибнет".
- Ну правильно сказал. А ты, значит, решил истолковать это как дозволение геройски погибнуть в борьбе со злом?
- Если без этого никак, - заметил я скромно. - Но не раньше, чем совершу свой ратный подвиг.
За столом стоял откровенный хохот. Но, конечно, дружеский. Даже Леди Би - та самая, в джинсах и майке, - вытирала глаза, чтобы не размазалась от слез краска. Или что там у нее. Вадим долго сдерживался, все-таки командир, но в конце концов и у него губы запрыгали.
- Ну ты же сам говорил, - склонял я его к нужному решению, - православие - это наука побеждать, Церковь - воинский орден, а Бог - Господь воинств.
- Ну, не так буквально. Ладно, что с тобой поделаешь, - сдался он наконец. - Оставайся пока. Потом поглядим. Только матери позвонить все равно придется.
- Ур-ра-а! - завопил я и опрокинул стакан с чаем. Правда не свой, а соседский, парня, которого называли Богословом. Это почему-то вызвало у всех новый приступ радости.
- Нашла коса на камень!
- Федька, у тебя помощник появился!
- Или конкурент.
- Нет, ребята, два диверсанта на отряд - это уж слишком! Нам не выжить в таких условиях.
- А может, они будут друг друга гасить?
- Блаженны верующие и плачущие. - Богослов не остался в долгу, видимо, не зря так прозванный.
Я, конечно, не понимал, о чем они. Только потом узнал о легендарном свойстве Богослова "цеплять" окружающие предметы. Вокруг него все падало, разбивалось, рвалось, горело, стреляло без повода и так далее. В общем, спать с ним в одной палатке или просто рядом никто не решался - вдруг от ботинок наутро останутся одни подошвы?
К концу обеда пожаловали еще трое. Рюкзаки уже пришлось оставлять на улице, избушка едва вмещала пятнадцать человек, из которых половина была совсем не маленького размера. Когда все наконец устроились впритык друг к дружке, встал Серега и произнес:
- Господа, у нас пополнение. - Он показал на Леху. - Это Алексей. Мой хороший знакомый. Друг, можно сказать.
- Ну, если можно, так и скажи, - весело вставил один из последней троицы. У него была короткая борода и хорошо развитые мышцы шеи. Я подумал, что он профессиональный спортсмен. Вроде штангиста Правда, мне казалось, штангисты не обладают чувством юмора - это очень серьезные люди.
- Ладно, - согласился Серега. - По просьбам публики - мой друг Алексей, прошу любить и жаловать, я за него ручаюсь.