- Необязательно, - сказал высокий. - Если инвертор отказал вне пространства, их могло разбросать по всей Вселенной.
- Зачем спорить? - сказал лысый. - Он сам все расскажет.
- Если мы его поймем.
- У нас есть лингвистическое оборудование.
- Все-таки мне не нравится, что мы там не остановились, - сказал третий.
Пока они так переругивались, человек окончательно очнулся и привел себя в порядок. Версия высокого его устраивала. За высокого он был спокоен. Лысый тоже не внушал подозрений. Разве что третий. Он снова прислушался к разговору в рубке, и вовремя.
- Пойду посмотрю, как он там. Вдруг очнулся.
- Напрасно потеряете время.
- Я с вами, - сказал третий.
Человек мысленно следил за тем, как они, покинув рубку, идут к нему сквозь лабиринт коридоров. Это были настоящие люди. Но он немного ошибся. Вошедший первым действительно был невысокий и головастый, но голова эта была покрыта буйной вьющейся растительностью, прямо-таки шевелюрой. Однако человек продолжал воспринимать его лысым, вроде шара из папье-маше. Второй был обыкновенный, ничем не примечательный.
Человек внимательно смотрел на них, оценивая ситуацию. Впрочем, план ему уже подсказали. Он встал и пошел им навстречу.
- Здравствуйте, - сказал он, подбирая слова. - Если бы не вы…
- Так вы все-таки человек? - обрадовался второй.
Слово "человек" прозвучало вслух совсем по-другому, чем он, который так назывался, привык произносить его мысленно. Это было уже не имя; обычное слово, каких тысячи…
- Человек… - сказал он. - Но если бы не вы…
- Благодарите Бабича, - сказал головастый. - Нашего вахтенного.
- Как вы там оказались? - спросил второй.
- Авария при гиперпереходе, - объяснил человек, которого они спасли. - У нас полетел инвертор.
- Боже, - сказал второй. - Какой ужас! - А ваши товарищи?
- Не знаю, - сказал спасенный человек. - Понятия не имею, где они сейчас.
- Какой ужас! - повторил второй.
Теперь он уже не внушал опасений. Вся его подозрительность улетучилась, как дымовая завеса в вакууме.
- Кто-нибудь из них мог оказаться поблизости, - сказал спасенный.
- Вы заметили место?
- Нет, - сказал головастый. - Мы сами попали туда чисто случайно. На Бабича снизошло откровение.
- Но у вас сохранились какие-нибудь записи?
- Записи? - переспросил головастый. - Видимо, да. В бортжурнале.
- А что у вас за журнал?
Головастый пожал плечами. - Обычный кристаллический бортжурнал.
- Хорошо, - сказал спасенный. - Где он?
Когда они появились в рубке, высокий вахтенный уже шел навстречу, протягивая руку для приветствия:
- Николай Бабич, штурман.
Спасенный почувствовал смущение.
- Фамилия моих родителей была Синяевы, - сказал он. - Иногда мать называла меня Сашей… И… профессия. Я… инструктор. Я учу других летать на ракетах…
В серых глазах штурмана что-то мелькнуло; что-то похожее на удовлетворение.
- Значит, пилот. Так и запишем. Александр Синяев, пилот-инструктор.
- Извините, - сказал головастый. - Совершенно забыл представиться. Монин, тоже Александр. А это Анатолий Толейко, руководитель научной группы.
Все обменялись рукопожатиями.
- Наш корабль называется "Земляника", - сказал головастый тезка спасенного пилота-инструктора и вопросительно на него посмотрел.
- Я с одного старого звездолета, - сказал спасенный пилот. Вряд ли вы о нем слышали.
- У них взорвался двигатель, - объяснил руководитель научной группы Анатолий Толейко. - Неизвестно, что с остальными. Мы должны просмотреть запись.
- Там никого не было, - сказал штурман Бабич.
- На всякий случай.
- Как хотите.
Экраны в рубке на миг погасли, но тут же вспыхнули снова, сменив рисунок неба.
Созвездия в экранах были видны совершенно отчетливо, так что спасенный беспокоился не напрасно. В глубине маячил едва заметный серп Дилавэра. А совсем рядом, в каких-нибудь ста метрах от передатчика, в пустоте плавал он.
Да, он стоял сейчас в рубке управления чужого звездолета, но одновременно сидел в тесной кабине "Гнома", и терял сознание, и его подтаскивали мощными магнитами к отвесной громадине корабля, к расширяющемуся приемному отверстию, и несли на спине по бесконечным металлическим коридорам, и корабль снова уходил из пространства, и он терял уже, кажется, подсознание, так что от всех ощущений, сопутствующих переходу, остались лишь полная остановка времени, оцепенение да шум чужих голосов где-то внутри.
- Вы все видели сами, - сказал штурман Бабич. - Там никого не было.
- Придется исследовать запись более тщательно, - сказал головастый Монин. - На проекторах.
Он взял прозрачный кубик из рук Бабича и передал спасенному: - Вам и карты в руки.
Перед тем, как вернуть кристалл, пилот Александр Синяев подбросил его на ладони. Он напоминал обычный пищевой концентрат. К сожалению, это было чисто внешнее сходство.
2
В рубку вошли новые люди. Один из них, рыжий, долговязый, в темных очках, приблизился, пристально разглядывая спасенного. Пилот Синяев протянул руку. Новый человек сделал вид, что ее не заметил.
- Александр Синяев, - сказал спасенный. - Пилот-инструктор.
- Сейчас посмотрим, - сказал новый человек. - Пройдите сюда. Раздевайтесь.
Он откинул одно из кресел. Получилась койка.
- Ложитесь.
- Это Дорошенко, - объяснил Монин. - Бортовой медработник.
- Я не называю своего имени, - сказал Дорошенко, - Все равно не запомните. И не дышите на меня, пожалуйста.
На боку у него была прицеплена сумка. Он вытащил оттуда белый халат и облачился. Потом он достал из сумки белую маску и укрепил ее на лице, так что снаружи остались только очки и прямые рыжие волосы, которые он тут же прикрыл извлеченной из сумки белой шапочкой. После этого он осторожно потрогал пустую кобуру, висящую на подлокотнике рядом с одеждой Александра Синяева.
- Вася, - позвал он. - У тебя есть такая штука?
- Нет, - ответил кто-то из новых людей. - Я не знаю, что это такое.
- Так, - удовлетворенно сказал Дорошенко. - На что жалуетесь?
- У них взорвался двигатель, - объяснил руководитель научной группы Анатолий Толейко. - Он перенес без всякой защиты несколько гиперпереходов.
Дорошенко извлек из своей бездонной сумки инструменты и принялся за работу.
- Дышите, - говорил он, ощупывая Александра Синяева руками, одетыми в белые перчатки из сумки. - Не дышите. Откройте рот, скажите "а". Ага, сердце слева. Сделайте вдох. Вы глубже не можете? Так, почки на месте. Перевернитесь на живот. Ребра целы, дыхательные пути в норме. Поднимите голову, сделайте выдох и не дышите. Повреждения позвоночника отсутствуют. Не дышите, я вам сказал. Покажите ладонь. Так я и думал. Печень функционирует правильно. Пальцев на руке пять, как я и предполагал. Я же попросил не дышать. Ладно, одевайтесь.
Он отошел от койки, разоблачаясь и укладывая в сумку предметы своего медицинского туалета.
- Патологических отклонений нет, - сказал он Монину. Александр Синяев стоял уже одетый и ждал диагноза. - У него все в порядке, если не считать головокружения. Вы сколько можете не дышать?
- А сколько нужно? - спросил Александр Синяев.
Люди почему-то заулыбались. - В общем, он вполне здоров. А эту штуку, - Дорошенко показал пальцем на пустую кобуру, - отдайте экспертам. Все, до свидания.
Он вышел.
- Действительно, - сказал Вася, дюжий парень, очевидно, тоже пилот, которого Александр Синяев раньше не видел, но которого узнал по голосу. - Зачем вам эта вещь?
- Это кобура, - объяснил Александр Синяев. - Из-под пистолета.
- А что такое пистолет?
- Вася, - укоризненно сказал Монин. - У меня тоже есть пистолет. Я дам тебе как-нибудь пострелять.
- А куда делся ваш пистолет?
- У меня его никогда не было, - объяснил Александр Синяев. - Зачем же мне пистолет?
Люди снова заулыбались. Александр Синяев еще раз ошибся, но они этого опять не заметили.
- Товарищи, - сказал руководитель научной группы Анатолий Толейко. - Мы, по-моему, забыли о деле. Нам надо поесть и заодно обсудить план высадки.
- Без меня, - сказал Монин. - А вы, Николай?
- Я на вахте.
Александр Синяев и остальные люди гурьбой вышли из рубки, оставив там Монина и Бабича. Насколько он понимал, все направлялись в каюткомпанию. Его коллега Вася шагал рядом, пытаясь заглядывать в глаза, и задавал вопросы, как на экзамене. Александр Синяев отвечал по возможности лаконично, чтобы не наделать новых ошибок.
- Как вы поступаете, когда при заходе на посадку на вас налетает смерч? - спрашивал Вася.
- Сажусь.
- А если отказывает шасси?
- Сажусь на днище.
- А если внизу скалы?
- Сажусь между.
- А если скалы сплошные?
- Сажусь поверх.
- А что вы делаете, когда отказывают парашюты?
- Выпускаю крылья.
- А если смерч обламывает крылья?
- Планирую на днище.
- А если корпус поврежден?
- Тогда смерч сажает меня сам.
- Товарищи, - сказал руководитель научной группы Анатолий Толейко. - Нельзя ли хотя бы здесь без этих идиотских тестов?
- Я уже все, - сказал Вася, обходя Александра Синяева сзади и появляясь с другой стороны. - Мы уже прекратили.
Позже, в кают-компании, его усадили за самый дальний конец стола, но Александр Синяев отчетливо слышал, как Вася сказал, наклонившись к соседу, еще одному их коллеге:
- Это пилот высочайшего класса. Он ответил на самые плохие вопросы.