Вначале мерзость сию применяли в психиатрии – буйный пациент становился контактным и мог быть подвергнут психотерапии. Тогда это было бесспорной гуманизацией лечения, поскольку позволяло обходиться без лоботомии. Слово "лоботомия" нынче – такое же устаревшее, что и "пояс целомудрия", оно означало этакое перемешивание человеческого сознания с помощью скальпеля; так убивали личность, оставляя в живых тело. Да, вы не можете поверить, но все это действительно существовало – как и казни с целью "изгнания дьявола"!
Коммунисты же разработали новую технологию промывки мозгов – с применением наркотиков. А когда не стало коммунистов, банды Братьев довели ее до полного совершенства. Вводя мизерные дозы, они добивались от человека абсолютного подчинения, а могли и накачать его до состояния бесчувственной протоплазмы. И все это – единственно во имя Братства! А то какое же, в самом деле, братство, если человек желает что-то скрыть?! И как же лучше всего убедиться в его искренности? Конечно, загнать упрямцу этакому иглу за глазное яблоко и впрыснуть ему пару миллиграммчиков в мозг! "Не разбив яиц не сделаешь яичницы" – аргумент, достойный мерзавцев всех времен и народов!
Конечно, все это давным-давно запрещено законом. Разве что в качестве лечения, да и то – с разрешения суда. Но уголовники промывкой мозгов пользуются частенько, а иногда и легавые забывают на время про этот закон. Все же единственный способ вытянуть из подследственного показания, и следов не остается. Хочешь – можешь даже приказать жертве забыть все, что с ней проделывали.
Так что о промывке мозгов я знал и без Дэка, а чего не знал – вычитал в Энциклопедии Батавии из корабельной библиотеки, смотри статью "Неприкосновенность личности", а также "Пытка".
Я замотал головой, стараясь отогнать от себя этот кошмар.
– Но оправиться-то он сможет?
– Док говорит, наркотик этот не разрушает мозг и не изменяет структуры – только парализует. Значит, кровь его постепенно из мозга вымывает, а почки – выводят из организма. Но на все это требуется время.
Дэк в упор поглядел на меня:
– Шеф!
– Что?! Ведь он вернулся! Не пора ли кончать с этими "шефами"?
– Шеф, об этом я и хочу с вами потолковать. Лоренцо! Ты совсем не можешь поиграть еще, а? Немного, самую малость!
– Да зачем? И перед кем? Тут, вроде, все свои…
– Э-э, не так все просто. Лоренцо, нам удалось провернуть операцию по-тихому. Знаем только я да ты, – Дэк загнул два пальца, – да Родж с Биллом, да Пенни, да еще доктор. Да еще одного ты не знаешь, он на Земле, звать его – Лэнгстон. Джимми Вашингтон, кажется, что-то пронюхал, но от этого – родная мать точного времени не добьется. Неизвестно, сколько народу участвовало в похищении, но уж точно – немного. И они, во всяком случае, болтать не станут. А хоть и стали б – им самим теперь подмены не доказать при всем желании, вот что забавно. Я хочу сказать: здесь, на "Томми", команда и посторонние ничего знать не должны. Старичок, поиграй еще малость, а? Всех дел-то: показаться иногда команде да девчонкам Джимми Вашингтона! Только пока он не поправится! Ну как?
– Ммм… А почему бы нет… Это надолго?
До конца рейса! И все! Мы потихоньку пойдем, на малых оборотах; тебе даже понравится!
– Заметано. И знаешь, Дэк, не надо мне этого оплачивать. Последнее действие я сыграю потому, что ненавижу промывку мозгов любого рода!
Дэк вскочил и от души хлопнул меня по плечу:
– Лоренцо! Мы с тобой одной крови! И не беспокойся за гонорар – в обиде не останешься!
Он продолжил игру:
– Отлично, шеф. Спокойной ночи, сэр.
* * *
Но одно всегда тянет за собой другое. Стоило Дэку вернуться в рубку, мы стартовали на более высокую орбиту, где нас уже не смогли достать никакие газетчики, даже если б они, в погоне за новостями, вознамерились преследовать нас на катере. Поэтому проснулся я в невесомости, однако, проглотив таблетку, ухитрился с горем пополам позавтракать. Тут же появилась Пенни:
– С добрым утром, мистер Бонфорт!
– И вас также, Пенни, – я кивнул в сторону гостиной, – что-нибудь новенькое?
– Нет, сэр, все по-старому. Капитан шлет привет и спрашивает, не затруднит ли вас зайти к нему.
– Хорошо.
Пенни проводила меня в рубку. Дэк пребывал там, восседая на стуле, который он обхватил ногами, чтоб не взлететь. Родж и Билл сидели, пристегнувшись к кушетке. Дэк, оглянувшись, сказал:
– Спасибо, что пришли, шеф. Нужна ваша помощь.
– С добрым утром. Что случилось?
Клифтон ответил на приветствие в обычной своей почтительно-вежливой манере; Корпсмен небрежно кивнул. Дэк продолжал:
– Еще один выход, и спектакль пройдет "на ура"!
– Но я думал…
– Минутку. Оказывается, службы новостей ждали от вас сегодня генеральной речи: ну, комментарии ко вчерашнему. Я думал, Родж ее отменит, но Билл уже все написал. Дело только за вами. Как?
Ну вот. Стоит приютить кошку – у нее тут же появляются котята!
– А где – в Годдард-Сити?
– Нет, нет! Прямо у вас в каюте. Мы ее транслируем на Фобос, а они – на Марс и, по правительственной связи, в Новую Батавию, там подхватит земная сеть и передаст на Венеру, Ганимед и дальше. Так, часа за четыре, ваша речь облетит всю Систему, а вам и шагу из каюты сделать не придется!
Да, масштаб был грандиозен! Меня никогда еще не транслировали на всю Систему. То есть, было раз, всего-то двадцать семь секунд… Однако, хоть двадцать семь, да мои!
Дэк, решив, что я собираюсь отказать, добавил:
– А хотите, можем сделать вначале запись, тут же, на борту, просмотреть и выкинуть, что будет не нужно.
– Ну ладно. Билл, текст у вас?
– Ну да.
– Дайте-ка посмотреть.
– На что тебе? Придет время – дам!
– У вас что, нет его?
– Говорят же, есть.
– Тогда позвольте посмотреть.
Корпсмен разгневался.
– Посмотришь за час до записи! Такие штуки лучше идут, когда читаешь без подготовки, экспромтом, ясно?
– Эти "экспромты" требуют тщательной подготовки, Билл. И прошу не учить меня моему ремеслу!
– Ты же вчера на космодроме вообще без всякого текста шпарил! А эта речь – все те же старые бредни, и я хочу, чтобы ты ее прочел точно так же!
Чем больше Корпсмен упирался, тем сильнее проступала во мне личность Бонфорта. А что бы он сказал в ответ на это ослиное упрямство!.. Похоже, Клифтон почуял надвигающуюся грозу, потому что сказал:
– Ох, Билл, кончай ты, ради бога! Дай текст.
Корпсмен недовольно хрюкнул и бросил мне листы. В невесомости они не могли упасть на пол, а разлетелись по всей каюте. Пенни собрала их, сложила по порядку и подала мне. Я поблагодарил и начал читать.
Текст я просмотрел быстро и оглядел собравшихся.
– Ну как? – спросил Родж.
– Минут на пять об усыновлении, остальное – аргументы в пользу политики экспансионистов… Почти то же самое, что я видел раньше.
– Верно, – согласился Клифтон. – Усыновление – стержень, на котором держится все остальное. Вы, вероятно, в курсе – мы собираемся вскоре обернуть очередной вотум доверия в нашу пользу…
– Ясно, и не хотите упустить случая ударить в барабан. В общем, все в порядке, хотя…
– Что? Что-нибудь не так?
– Э-э… Стиль. В нескольких местах кое-какие слова нужно заменить. Он так не сказал бы.
У Корпсмена сорвалось с языка нечто такое, что в присутствии дамы вовсе недопустимо. Я холодно взглянул на него.
– Слушай, Смайт, – завопил он, – кто из нас лучше знает?! Ты?! Или все же тот, кто уже битых четыре года пишет ему речи?!
Я старался держать себя в руках. Отчасти Корпсмен был прав.
– Дело в следующем: писаный текст – немного не то, что устная речь. Мистер Бонфорт, насколько я могу судить, великолепный оратор. Его смело можно сравнить с Уэбстером, Черчиллем и Демосфеном – людьми, облекавшими великое в простые слова. А взять хоть это ваше "не согласные ни на какой разумный компромисс"! Оно здесь дважды встречается. Я – мог бы так выразиться, у меня вообще слабость к пышным оборотам, да и образованность свою я не прочь показать. Но мистер Бонфорт сказал бы: "тупицы", или "упрямые ослы", или "твердолобые бараны"!.. Потому что эти слова гораздо эмоциональнее!
– Думай лучше, как подать речь, а слова – моя забота.
– Билл, ты не понимаешь. Мне плевать, насколько политически эффективна эта речь, мое дело – перевоплощение. И я не могу говорить за него то, чего он в жизни не сказал бы! Иначе все будет выглядеть сплошным надувательством – вроде козла, говорящего по-гречески! Но если я прочту речь в его выражениях – нужный эффект получится автоматически! Он – великий оратор!
– Заткнись, Смайт! Тебя не речи писать нанимали. Тебя наняли…
– Билл, завязывай! – прервал его Дэк. – И осторожней бросайся этими "Смайтами", понял? Родж, что скажешь?
– На мой взгляд, – ответил Клифтон, – вы, шеф, возражаете лишь против некоторых выражений?
– В общем, да. Неплохо бы еще выкинуть личные выпады в адрес Кироги, и все измышления на тему, кто ему платит. Тоже как-то не в духе Бонфорта, по-моему.
Клифтон смутился.
– Этот кусок я сам вставил, но вы, кажется, правы. Он всегда оставляет слушателям возможность пошевелить мозгами.
Клифтон немного помолчал.
– Хорошо. Внесите все изменения, какие сочтете нужными. После мы сделаем запись и посмотрим, а если что будет не так, поправим. Или вообще отменим "по техническим причинам". – Он мрачно усмехнулся. – Да, Билл, так и сделаем.
– А, ч-черт!.. Да вы смеетесь все, что ли?!
– Отнюдь, Билл. Все идет, как надо.