Она протянула ему мобильный, выбрав предварительно из записной книжки нужный контакт. Шабанов набрал предложенный номер на своём телефоне и стал сосредоточенно слушать гудки. Наконец, ему ответили.
- Здравствуйте, Дмитрий, - ровным голосом поприветствовал собеседника он. - Вас беспокоит следователь Шабанов Виктор Андреевич. Уголовный розыск.
Он подождал ответной реакции, убедился, что она именно такая, какую он и предполагал, и добавил:
- Я понимаю, что вы, возможно, не рассчитывали на мой звонок так скоро. Тем не менее, спешу вам сообщить, что основной версией следствия на данный момент является самоубийство. То есть как кого? Вашего партнёра и друга. Да. Поэтому... Или вопреки этому… Убедительно прошу вас из города не уезжать, недвижимость не продавать, ну, и не совершать никаких других опрометчивых действий, из-за которых может сложиться о вас неправильное впечатление. Договорились? Давайте встретимся с вами завтра, на свежую голову. Часиков в одиннадцать. Выбор места встречи оставляю за вами. Я позвоню. До свидания!
Вдова Светлана смотрела куда-то в стену, прихлёбывая из бокала и роняя слёзы.
- И вам я тоже настоятельно рекомендую больше не пить и лечь спать. Вам завтра предстоит тяжёлый день.
Он отправился к выходу из квартиры, не ожидая, что она сподобится его провожать, но она встала с кресла и пошла за ним.
- Дети есть? - спросил он уже в прихожей.
- Сын. Десять лет.
- Спит?
- Да.
- Для него это станет большим ударом, но он справится. У меня... Впрочем, зачем вам эти истории на ночь?
- Мы справимся.
- И если нужна помощь, то не стесняйтесь обращаться. Вот вам мои координаты.
Он протянул ей свою понтовую визитку.
- С чего бы я стала обращаться за помощью к вам? Вы не производите впечатление такого человека.
- Потому что вы мне понравились. Как женщина, я имею в виду.
Она горько усмехнулась.
- Для следователя вы слишком откровенны.
- Есть такой недостаток. И ещё у меня напрочь отсутствует тактичность. Ведь можно было и подождать хотя бы дней сорок, пока его душа бродит по просторам околоземного сумрака. Но я открою вам секрет: всё это враки. Поповские сказки, по меткому выражению одного из человеческих сынов.
- Такое ощущение, что вы пытаетесь меня чем-то удивить.
- Более того, у меня прекрасно получается. Спокойной ночи!
Он вышел на лестничную площадку и нарочито плотно затворил за собой дверь.
5
Стас посмотрел на светящееся табло часов и понял, что начинать какую-либо работу сегодня уже бесполезно. В удалённом офисе если кто и остался, то только уборщица. С ней не обсудишь дизайн пользовательского интерфейса. Интересно, кто-нибудь заметил его полное отсутствие в течение целого дня, за который ему, кстати, полагалось денежное вознаграждение? Вряд ли. А даже если и заметил, то чихать он хотел. Гораздо сильнее его беспокоило другое: повторится ли снова прошедшая ночь? И вообще, она действительно с ним приключилась? Нет ничего проще, чем встать сейчас с дивана, пойти к метро и посмотреть в притворно сумасшедшие глаза "Номера Три". Собственно, этим он и занимался весь день: заставлял себя подняться. И почему-то не мог.
Заурчал жалобно желудок, в сотый раз напоминая о себе. Потерпишь, попрошайка. И тут Стас вдруг вспомнил, что не выкурил ни одной сигареты с того самого момента, как ноги его утонули в упругом "ничто", выползшем из простого бейсбольного мяча, возникшего, в свою очередь, из таблетки. Он поддразнил себя, представив сладкую затяжку, как делал это неоднократно в дни вынужденных воздержаний. Никакого эффекта.
Вырвал его из полудрёмы заелозивший по столику мобильный. Звонила Лена. Её цветной портрет засветился на экране, приглашая к разговору. Ёкараный бабай! Они же идут сегодня вечером в театр. Точнее, собирались...
Не успев ничего придумать в своё оправдание, Стас нажал кнопку и произнёс нарочито больным голосом, на всякий пожарный случай:
- Алло!
- Ты где? - раздалось в трубке.
- Я это...
А впрочем, какая разница?
- Дома я. Лежу в постели.
- Заболел? - Её голос выражал готовность примчаться к нему и взвалить на себя все хлопоты: менять памперсы и ставить градусник, подносить горячий чай, поправлять подушку.
- Нет. Просто дурака валяю.
- Ты что? Обиделся?
- За что?
- Так и я думаю: вроде не за что.
- А чего тогда спрашиваешь?
Лена запнулась.
- Слушай, ты поссориться со мной собрался?
- Просто хочу начистоту.
- И?
- Мне всё равно.
- Что именно всё равно?
- Всё всё равно.
- И давно это с тобой?
- Какая разница? Это здесь и сейчас - вот что главное. Остальное не важно. И не нужно ко мне приезжать, - неожиданно для себя прибавил он, поймав волну дерзкого вдохновения. - Ты - фригидная дура. И мама твоя - застывший осколок бесславной эпохи. Живёте и молитесь своему богу слабоумия - авось пристроит твой мохнатый детородный орган в хорошие руки.
Послышались короткие гудки, и Стас бросил мобильник обратно на стол. Отлично поговорили. Чисто теоретически: возможно ли после таких гадостей примирение? Если "Номер Три" не врёт, то легко. Вот заодно и проверим. Однако, что на него нашло?
С Леной они были близко знакомы больше двух лет, если вести отсчёт от первого соития. А так - и все три года получится. Просто тогда она была ещё не с ним, а с его друганом. Обычная баба. С придурью и гонором, но ласковая, когда требуется. Замуж не торопила. В душу не лезла. Чего он взбеленился?
Ладно, завтра же нужно набрать и извиниться: мол, испортили настроение на работе. Зарплату задерживают. Не ценят. Соседи сверху затопили... Да мало ли что может вывести современного человека, окружённого стрессами, из равновесия? А то и нанести неожиданный визит.
Стас, наконец-то, поднялся с дивана и побрёл на кухню. Стоя возле открытого холодильника он убедился, что инстинкт пищеварения никуда не исчез - жрать захотелось зверски. Он вытащил увесистый кусок варёной колбасы, порезанный на полоски сыр и горчицу. Сгородил из них стопку на ломте ржаного хлеба и мгновенно проглотил, не запивая. Поставил чайник и стал ждать, пока тот закипит.
Может, прогуляться всё-таки к метро? Или закатиться в кабак? Снять группу красивых девчонок в количестве двух штук и выше? Бабло есть. И ещё некоторое время будет, пока... Пока что? Неужто он и в самом деле решится принять это дурацкое предложение. Да и предложения, собственно, никакого не поступало. В общепринятом смысле слова. Ему показали краешек тоннеля, и даже света в конце его никто не обещал. И условий никаких. Туманные намёки на нечто лучшее. Более интересное. Более осмысленное.
Чайник зашумел паром. Плеснув в стакан кипятка, Стас разбавил его вчерашней заваркой и развернул открытую пачку печенья. Можно будет стать толстым и непривлекательным. Носить рваньё или гусарский мундир. Перестать мыться. Показывать ментам вместо паспорта голую грязную жопу. Срать в лифте, наконец, не считая это предосудительным. Или он что-то не так понял со слов "Номера Три"? Упростил как бы, чтобы не потерять суть.
У метро толпился народ, под ногами хлюпала серая неаппетитная жижа. Бабка продавала пучки замёрзшего укропа. Опухшее лицо продавщицы цветов едва проглядывало через затуманенное стекло павильона. У ограждения подземного перехода на коврике сидел безногий инвалид с шапкой мелочи перед ним и другой шапкой - поверх головы. Стас кинул ему пятьсот рублей и понаблюдал за реакцией: тот испуганно посмотрел по сторонам и стал вслух молиться, крестясь и охая. Слов разобрать было невозможно.
"Номер Три" похлопал его сзади по плечу.
- Ну, как ты? Развлекаешься, я гляжу. Не съехал за ночь с катушек?
- Да вроде нет. Хотя, смотря что считать "съезжанием".
- Дело обычное. В первые дни многие сомневаются, копаются в себе. Ищут малейшие зацепки, чтобы всё оставить, как прежде. Старые привычки, как и вещи, имеют удивительную притягательную силу. Выбросить на помойку бабушкин патефон - этот поступок сравним, разве что, с подвигом Матросова.
- Кто такой Матросов?
- Ах, да! Ты ж из другого поколения! Тогда это всё равно, что собрать в Фейсбуке десять тысяч лайков.
- Собирал и больше. Чо делать-то дальше? В помощники к тебе идти?
"Номер Три" захохотал, как опереточный Сатана, распугивая прохожих.
- Надо же, - сказал он, наконец, отсмеявшись и вытирая слёзы. - Пришёл за приказом к командиру. Как это трогательно и мило! Но я поспешу тебя огорчить: нету у меня ничего. Миг твой собственный - сам и распоряжайся им. Вижу-вижу, сейчас спросишь, какой миг. "Между прошлым и будущим", строитель капитализма хренов.
На Стаса навалилось желание съездить глумящемуся над ним собеседнику по морде.
- И ни в чём себе не отказывай, - подначил его "Номер Три", будто прочитав мысли. - Ну, а если серьёзно... Если допустить хоть на минуту, на секунду, что само слово "серьёзно" имеет соответствующий ему житейский смысл, то иди домой и продолжай заниматься тем же, чем и раньше. По пути можешь изнасиловать старушку в лифте... Шучу-шучу. Впрочем, заболтались мы с тобой. У меня куча работы - столько, что тебе и не снилось. А когда созреешь, ты сам это поймёшь. Вот тогда и разыщешь меня.
"Номер Три" порывисто поцеловал опешившего Стаса в губы.
- Вот так, - миролюбиво прибавил он. - Ступай.
И перекрестил, продолжая забавляться.
Поднимаясь на свой этаж в лифте, Стас неприязненно оглядел пожилую женщину с пакетами из супермаркета в руках и машинально вытер шарфом губы. Старушку изнасиловать. Обойдёшься.