Выстрелом из орудия разнесло лёгкую стеклянную оболочку. Дом, трёхэтажный, кирпичный, старой постройки, устоял. Танк заглох. Даже казалось, будто он в унынии опустил к земле своё дуло. А потом стало понятно, что он просто плавится. Как олово в консервной банке на костре. Через пару минут от него осталась красная лужа металла и пар.
Амазонки выбрались наружу по лестнице, так как оба лифта вышли из строя из-за снаряда, выпущенного по зданию. В полной боевой экипировке, готовые стрелять, взрывать и грызть вражескую плоть зубами. Но никто не ждал их наверху, кроме одинокого Романа, воскресшего в очередной раз для выполнения своей туманной, навязчивой миссии.
За город шли неспешной автоколонной, встречая по пути голосующих граждан - то ли людей, то ли этих невнятных порождений тьмы. Не останавливались. Случайно попавших под колёса - давили. Любовались фейерверками пожаров и взрывов.
И только когда оставалось полчаса до цели, пришлось по-серьёзному отвлечься. Дорогу преградил кратер, уходящий в глубину Земли на несколько, должно быть, километров. В соответствии с научными представлениями о строении планеты оттуда плевалась грозными алыми лучами магма, освещая небо, грохотало, свистело.
- Ад, - резюмировала Алиса. - С доставкой на дом.
Объезжать пришлось по мерзлому полю. Крюк получился приличный, часа на два.
Резиденция амазонок, расположенная в заброшенной деревне в помещении бывшей коровьей фермы, встретила их холодом и обнадёживающей пустотой. Пока запускался генератор, они развели костёр прямо у входа. Достали дежурный провиант и подкрепились.
Надвигающееся утро обозначилось в небе лёгкой серостью. Новый день ничего не обещал, его просто предстояло прожить.
27
Шабанов знал, что вляпался, с самой первой минуты их встречи. Последний раз с ним случилось такое много лет назад, ещё до того, как ему предложили сделать выбор. Увлекаемый воронкой, засасываемый ею всё глубже и глубже, он наблюдал за собой как бы со стороны. Как юный естествоиспытатель, сунувший бабочку в муравейник. С той лишь разницей, что он пребывал сразу в двух ипостасях одновременно: и у окуляра микроскопа, и под стеклом. И понимал, чем это закончится и почему началось.
Тогда, в первый раз, у него имелось оправдание - полное неведение глупой молодости. А сейчас? Почему он не хочет прекратить это падение в бездну, пусть и сладкое, но такое предсказуемое? Что могло сломаться в том защитном механизме, который был заложен в него искусными мастерами? Или же ничего непоправимого на самом деле не происходит? Просто он дразнит себя, уверенный, что в любую секунду способен рвануть "стоп-кран". Как тогда, когда он стоял на хлипкой табуретке с петлёй на шее, играя со смертью в "кто первый мигнёт" и дразня её.
Шабанов всегда старался быть точным в формулировках. Прежде всего, перед самим собой. Поэтому если бы кто-то, заслуживающий полного доверия, спросил, что у него со Светланой, то он бы ответил: мне удалось оказаться с ней в одной постели. Все прочие удостоились бы другого, более стандартного, завёрнутого в приличия, ответа, но именно он менее всего соответствовал бы действительности. Шабанов давно для себя уяснил, что общеупотребимые выражения, описывающие отношения между мужчиной и женщиной, хромают на обе ноги. Если твои ухаживания приняты, то автоматически из этого, казалось бы, очевидного факта не следует ровным счетом ничего. Он может означать что угодно: любовь, ненависть, равнодушие, бессилие, усталость, выгоду, соблазн, минутную слабость, глупость... Не хватит словаря перечислить все варианты. Поэтому мужчина, состоящий "в отношениях", отталкивается лишь от собственных чувств и намерений.
В ситуации со Светой Шабанов не мог даже твёрдо сказать, легко ли ему далась победа. Если судить по срокам или израсходованным финансам, то да. Но являлось ли это победой? И кого над кем? Она впустила его к себе в дом, но где там было его законное место? Он знал точно лишь одно: теперь он будет её защищать и нести ответственность за всё, что с ними происходит.
- Застегни, пожалуйста, - попросила она, подставляя спину.
Продолжая размышлять, он машинально выполнил её просьбу.
- Нам придётся снова съезжать, - выговорил он, наконец.
Не его вина, что им приходится вести кочевой образ жизни. Весь мир валится в тартарары. Но в её глазах - лёгкий укор. Почти рефлекторный.
- Тебе виднее. Когда?
- Сегодня. Вещи собирать не нужно. Их привезут потом. Просто оденемся и уедем.
- Сказать Виталику, чтобы закруглялся?
- Скажи.
- Обедать будем?
Шабанов посмотрел на часы, будто они содержали какую-то информацию на этот счет.
- Пожалуй, нет. Поедем прямо сейчас.
Она молча пошла в комнату к сыну, натягивая на ходу платье.
Что-то гнало его. Подсказывало: торопись. Как всегда, он не задавался вопросами - просто следовал зову.
И всё равно они почему-то не успели. Дорогу к запаркованной машине Шабанову перегородил верзила со шрамом наискосок во всё лицо. Живой. Из настоящей плоти и крови. С нормальным дыханием и пульсом. С бодро функционирующей печенью.
- Закурить не найдётся? - спросил он, не утруждая себя поисками мотивов.
Урфина Джуса с его бойцами Шабанов отпустил пару часов назад, избегая напрасных потерь. Он справится сам, несмотря на численное преимущество противника. Плохо только, что Света окажется свидетелем его нестандартной техники боя и необъяснимой неуязвимости. Чёрт! Нужно было поднимать задницу раньше.
- Ты же знаешь, друг, что я не курю.
Коллеги верзилы стали окружать их со всех сторон, доставая биты и полицейские дубинки. Светлана прижала к себе Виталика, с безысходной мольбой глядя на своего мужчину.
- Не переживай. И лучше закрой глаза.
Но он опять опоздал. Второй раз за неполный день.
- Квазимодо! - крикнул кто-то, предупреждая верзилу об опасности, и тот обернулся.
- Чо за хрень!
От здания на противоположной стороне двора к ним приближался мужчина. По крайней мере, этот эпитет ему можно было дать, пока он находился вдалеке. Но уже по тому, с какой скоростью сокращалось между ними расстояние, становилось ясно, что он не совсем обычный прохожий. Когда же стало возможным разглядеть его в деталях, то последние сомнения в его ординарности и безобидности пропали. Одним прыжком он неожиданно преодолел последние пять-шесть метров, руками сорвав голову с того, кого звали (дразнили) Квазимодо, и, не останавливаясь на достигнутом, принялся расправляться с бойцами, используя исключительно физическую силу.
Некоторые из них успели выхватить стволы, и тогда Шабанов бросился к Светлане с сыном, повалив их обоих на землю, и закрыв собой, чтобы уберечь от случайной пули. Он почему-то знал, что существо, когда-то бывшее мужем его теперешней любовницы, не причинит им вреда. До поры до времени.
Выстрелов не последовало. По-видимому, Евгений Белковский в своем новом обличье владел отличными приёмами и реакцией. Он не издавал никаких звуков: ни рычания, ни сопения, как подсказывал мозг, воспитанный на голливудском материале. Лишь когда прекратились звуки, более характерные для мясной лавки, Шабанов поднял голову.
- Это моя жена, - твёрдо заявил свои претензии труп, не выказывая ни усталости, ни злобы.
Шабанов встал на ноги сам и помог подняться Светлане с сыном. Застывший в их глазах ужас больно кольнул его в сердце. Но ещё больнее было осознание собственного бессилия. Он улавливал с помощью всё ещё работающего механизма интуиции, что перед ним стояло нечто, с чем он справиться не сможет. Оно сделало шаг навстречу, вытянув вперёд руку, приглашающую Свету схватиться за неё.
Шабанов не увидел, но почувствовал, как его женщина отрицательно мотнула головой. А затем послышался сзади её сдавленный голос:
- Убирайся к чёрту! Ты умер. Тебя нет. Я виновата пред тобой, но это мои нравственные проблемы. Если можешь и хочешь - прости. Но тебя больше нет, понимаешь? Ты похоронен на кладбище. Могу дать точный адрес могилы. Сходи и убедись.
Труп молчал, терпеливо внимая её словам, а на сцене тем временем появилось новое действующее лицо. Даже два. От припаркованной в тени трансформаторной будки машины к ним бежала девушка, которой удалось вырваться из рук пожилого мужчины, не желающего её поначалу отпускать, но потом плюнувшего на свои попытки. Ба! Да это же генерал со своей буйной подругой! Прибыли полюбоваться в бинокли, как исполняется их задание. Что же держит их здесь до сих пор? Почему не драпают?
- Женя! - закричала бегущая. - Женечка!
Труп нахмурился и повернулся в её сторону. И случилось невероятное, хотя и не способное уже кого-либо удивить: он побежал к ней навстречу, раскинув радостно руки.
- Юлька!
Услышав его голос, она остановилась, будто споткнувшись, а потом, разглядев брата, бросилась в обратную сторону, обгоняя тучного генерала.
"Пупсик, ты точно вчера не перебрал? Какие зомби?" - смеялась она ещё только вчера над суеверным постельным другом, насмотревшимся телевизора.
- Воссоединение семьи, - без тени иронии, всего лишь в обычным для себя цинизмом, прокомментировал Шабанов.
- Что он с ней сделает?
- Обнимет и поцелует.
- Она это переживёт?
- Не знаю. Знаю только, что после этого он вернётся за нами.
- Неужели нет никакого выхода?
- Выход есть всегда.
У него нет сил бороться с этой, повылезавшей откуда-то нечистью, но он будет это делать. Ради Светы, ради себя. И просто потому, что другого ему не дано.
- У нас очень мало времени, - сказал Шабанов, и они побежали к ожидавшей их машине, перепрыгивая через тела свежеиспечённых покойников, фонтанирующих кровью.