Стас прислушался к шуму в голове, как бы оценивая свои умственные способности для поддержания столь высоконаучной беседы.
- Ты к чему клонишь? Что бабы - инопланетянки?
- Нет. Что твоя теория не выдерживаем никакой критики.
- Ну, ладно. Я за неё на эшафот всё равно не собирался. Давай заслушаем твою версию.
- А у меня нет версий, - вздохнул "Номер Три".
- Как же так? А как же истина?
- Полчаса разве прошло? - бомж-интеллигент театрально постучал по циферблату несуществующих часов на запястье.
- Валяй, - благодушно разрешил Стас.
- Версий у меня нет, потому что они не нужны. Потому что ни одна из них не будет верной. Потому что именно этого от нас и добивается дьявол: чтобы мы отвлекали себя разными глупостями насчёт нашего происхождения от основного вопроса. Тратили силы на споры и драки.
Стас поспешно налил ещё по половине, играя перепуганного до крайней степени человека.
- И ты мне сейчас скажешь, какого?
- Тупица. Я уже об этом тебе сказал. Так что до "Номера Четыре" тебе ещё расти и расти. К тому же, это число уже давно занято. Загадай для себя другое. Не факт, что получишь, но надежда согреет тебя.
Стас в тоске опустил стакан. Он вдруг так же спонтанно разочаровался в их знакомстве, как ранее распахнул для него ворота. Импровизатор хренов.
- Брателло, давай поскорее завершим эту унылую попойку и разойдёмся по домам.
Он вдруг отчётливо понял, что веселья не будет, и это ненужное знакомство - плод его скуки и одиночества. Интернет - его единственный верный друг, и пусть все остальные убираются туда, откуда пришли.
- Конечно, - легко согласился "Номер Три", выпивая. - Так и сделаем. Кто ты, и кто я? Что нам выяснять и делить? Только позволь мне сначала выполнить своё обещание.
Он достал из кармашка грязной рубахи белую таблетку.
- Без меня, - покачал головой Стас. - Глотай её и проваливай к чертям собачьим.
- Глотай? - усмехнулся бомж.
Он сильно сжал таблетку в пальцах, будто желая раскрошить её, но она не поддалась. А потом вдруг спружинила и увеличилась в размерах. Теперь она лежала на его ладони, более напоминающая приплюснутый бейсбольный мяч. Он снова попытался сжать её. Таблетка (или что там было) исчезла, а вместе с ней исчезли и бомж, и стены, и пол, и лампочка под потолком.
- Какого хрена! - сказал Стас и не услышал своего голоса.
3
Первую любовь Катя познала в четырнадцать лет. Только она не поняла, почему это называется словом, от которого приходят в восторг её подружки. От которого за километр веет романтикой, рыцарскими турнирами, походами за тридевять морей, битвами с драконами. Одноклассник Витя стащил с неё нижнюю часть одежды и сам оголил свой волшебный предмет, который умел превращаться из маленького в большой и обратно. Он кряхтел и мучился, истыкал всю её промежность до синяков, демонстрируя глубинное незнание женской анатомии, пока древние инстинкты не проснулись в нём и не довершили начатое. Катя коротко вскрикнула от боли, но тут же стиснула зубы и попыталась сосредоточится на ощущениях, среди которых проскальзывали и приятные.
В книжках всё описывалось совсем не так.
Витя наскучил ей через неделю. Главным образом потому, что не разнообразил процесс и относился к нему, как кролик, перемалывающий морковку. Насытившись, исчезал. Проголодавшись, появлялся снова. После того, как Катя сказала ему твёрдое "нет", он ещё некоторое время ошивался возле неё в надежде на перемену погоды, ныл и скандалил, а потом неожиданно отстал - то ли нашёл себе другую, то ли вернулся к онанизму.
На освободившееся место хлынули кандидаты, и тут Катя поняла, что конкуренция, проклинаемая социалистами - это благо. Они наперегонки сыпали ей обещания и несли дары, опустошая карманы и родительские запасы. Тщательно взвесив все за и против, Катя выбрала себе Андрейку из параллельного класса и, как выяснилось чуть позже, не прогадала. Он выгодно отличался от Вити тем, что раздевал её полностью, отвлекая поцелуями и теребя пальцами соски. По завершении трудов рассказывал какой-нибудь анекдот или последнюю сплетню из школьной жизни. В общем, не халтурил.
Сломался он на новости о том, что его любимая забеременела. Куда-то исчез или даже переехал в другой город. Помыкавшись, она призналась во всём родителям - инстинкт подсказал ей, что когда они увидят произошедшее сами, то будет поздно что-либо предпринимать. В наказание ей прописали женского доктора и месяц домашнего ареста.
Однако и эта крайняя мера не помогла. Выйдя в первый же раз из заточения, она немедленно попала на вечеринку в квартире подруги. Без повода, но ради общения и забавы. Веселье развивалось пристойно, пока двое смутно знакомых парней, закончивших школу в прошлом году, не сделали ей предложение, от которого она отказалась и стала поспешно собираться домой.
- Ты куда? - спросил один из них.
- Не твоё дело, хорёк.
- Как это невежливо!
Её бесцеремонно задержали, раздели под гаденькое хихиканье подружек, тут же, в гостиной, где шла попойка. И пустили по кругу. За малейшее сопротивление били по лицу кулаком, без скидок на общепризнанную слабость пола, к которому она принадлежала. На прощание по старинному обычаю предупредили, чтобы держала язык за зубами. Как будто с её теперешней репутацией ей кто-нибудь поверит.
Она до полуночи каталась на метро. Потом вышла на улицу на своей станции и села на бетонный парапет. Идти домой, чтобы выслушивать ругань, она не собиралась. Лучше замерзнуть прямо здесь. Благо стоял полноценный мороз, а на ней красовалось легкомысленное не по сезону одеяние, и то порванное.
Возле неё остановилась женщина. Или, скорее, дама. Лет на пятнадцать старше её. Откровенно, не стесняясь, разглядывала её, жалкую и беспомощную.
- Сигаретки не найдётся? - спросила Катя, перейдя в наступление.
- Тебе сейчас не сигаретку нужно, а тёплого молочка и мягкую постель. И чтобы мама гладила тебя по волосам.
Незнакомка села на корточки и показала, как должна поступать настоящая мать с плачущей потерянной дочерью. Катя брезгливо отстранилась - что-то неприятное померещилось ей в прикосновениях.
- Я не лесбиянка! - закричала она, словно призывая свидетелей.
- Вижу. Твои половые предпочтения нарисованы у тебя на лице. Не в настроении была давать?
- Давалка сломалась.
- А мальчик оказался настойчивый?
- Вам-то что?
- Алиса, - протянула незнакомка руку в перчатке.
Лицо женщины было спокойным. Не приветливым, нет. Не сострадающим. Опытным, скорее. И знающим наверняка, что делать.
- Катя, - буркнула школьница, не смея почему-то отмалчиваться.
- Пойдём.
- Куда?
- Не к тебе, это точно. Вон мой дом. - Она кивнула в сторону светящейся высотки. - Могу предъявить паспорт и характеристику с места работы.
- Не нужно.
- Ну, и прекрасно.
Под горячими струями душа Катя окончательно размякла. Разглядывала синяки и ссадины на теле, поражаясь, что кроме усталости и желания добраться до кровати, не чувствует ничего. Однако, от неё, наверное, ожидают чего-нибудь другого. В конце концов, какая разница - девочка или мальчик?
- Я готова, - произнесла она, выйдя из ванной, сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
- К чему?
Алиса лишь усмехнулась и отвела гостью за руку, как маленькую девочку, в приготовленную постель. Потерявшись среди холмов из подушек, одеял и плюшевых котиков, Катя боролась со сном не долго, успев лишь отметить некую живопись на стенах и позолоту ночного светильника. Неудачный день, завершившийся приглашением в сказку, провалился в темноту и растаял в прошлом навсегда.
А утром они пили кофе на кухне самой роскошной квартиры, которую видела в своей жизни Катя. О назначении некоторых агрегатов и приборов приходилось только догадываться. Повсюду светились цифры, что-то жужжало, блестели хром и мрамор. И кофе оказался очень вкусным, и омлет - нежным, без единого намёка на неполезность. Катя и сама не заметила, как начала в мельчайших подробностях рассказывать о своих неприятностях, которые, впрочем, теперь казались ей какими-то совершенными пустяками.
Алиса слушала внимательно, не перебивая. Катю немного удивляло и отчасти радовало, что она даже не пытается изображать сочувствие - никаких охов и приговорок о том, что всё будет хорошо. А когда рассказывать стало больше нечего, Алиса очень обыденно спросила:
- Что ты собираешься делать?
- Пойду домой. Предки уже морги обзванивают, наверное. Как они любят выражаться...
- Это понятно. Но я про другое.
Катя непонимающе уставилась на свою новую подругу, и неловкость от осознания собственной наивности захлестнула её.
- А что я могу сделать? В милицию пойти?
- Умные люди советуют не браться за то, что первым приходит в голову - в итоге получится банальность. Да и не факт, что получится, раз у всех одни и те же примитивные мысли на уме.
- Тогда что?
- У тебя будет время подумать обо всём под следующим домашним арестом. Сейчас я просто хочу, чтобы ты знала: ты можешь рассчитывать на мою помощь.
Предложение звучало как-то пугающе и, видимо, страх отразился в Катиных глазах.
- Не заморачивайся сейчас, - улыбнулась Алиса. - Копи силы. Тебе предстоит участие в воспитательных сценах.
- Ага, - поморщилась в предвкушении неизбежного Катя.
- Я поеду с тобой и всё улажу. Насколько это в моих силах.
Катя встала из-за стола, начав, было, собирать посуду.
- Оставь. Я потом здесь наведу порядок.