"Пока западный мир наслаждается своей второй сексуальной революцией, в Африке гибнут миллионы людей, и динамика заболеваемости говорит о начале ухудшения ситуации", – после десятидневной ознакомительной поездки по Африканскому континенту заявил сегодня в ООН Ахмад Джамбади, Генеральный секретарь Всемирной организации здравоохранения.
"У Всемирной организации здравоохранения нет средств, чтобы решить эту проблему, – сказал он. – Говоря проще, мы не можем обеспечить поставку вакцины по твердым ценам. Западные фармацевтические компании должны пожертвовать необходимые средства из огромных доходов, которые они получают на своих местных рынках. Дело в том, что стоимость нужного количества вакцины составит десятую часть от их расходов. Поскольку СПИД больше не является главной проблемой развитого мира, больше нет пристойных предлогов к тому, чтобы мы закрывали глаза на ситуацию в Африке. Мы должны помочь всеми силами всемирного сообщества".
"Ле монд"
III
На адаптацию к разнице во времени у Джерри ушли сутки: Андре Дойчер помог ему с этим справиться.
Андре дал Джерри поспать четыре часа и ровно в час пополудни явился к нему вместе с официантом, который принес кофейник крепкого кофе. Андре распахнул гардины, чтобы солнечный свет разбудил Джерри, и вручил ему чашку кофе и пригоршню пилюль. Тот взглянул на эту медицину с явным подозрением.
– Двести единиц комплексного витамина В, грамм витамина С, пятьсот миллиграммов экстракта колы и триста – фенилолина, все честь по чести, – уверил его Андре. – Если хочешь посильнее, тоже имеется. ЕКА не требует от людей, чтобы они мочились в бутылочки, нам на все это наплевать.
Пилюли, две чашки кофе и горячий душ (ванная была размером с номер в обычном отеле) – и Джерри почувствовал себя почти человеком.
Когда Джерри в голубом купальном халате (отель "Риц") вышел из ванной, Андре сказал:
– Ну пока ты одеваешься, обсудим важное дело. Что едим на ленч? Ты предпочитаешь cuisine fine, cuisine bourgeoise, fruits de mer?
– Ты… э-э… может, знаешь местечко, где подают яичный бенедиктин? – пробормотал Джерри, притворяясь искушенным в таких делах.
Андре Дойчер наигранно возмутился:
– Полно тебе, Джерри! Первая еда мужчины в Париже должна быть достойным событием. Иначе мы оскорбим честь Франции и не потратим деньги ЕКА.
– Тогда выбирай сам, Андре, – сказал Джерри. – По правде говоря, я понятия не имею, что такое cuisine fine.
Вместо "ситроена" у отеля стоял маленький красный "альфа-пежо" – спортивная модель с откидным верхом. Этот тупорылый старомодный демон на бензиновом ходу принадлежал самому Андре.
– Экологический атавизм, peut ?tre , – признал он, – но я предпочитаю bagnole с треском, как говорите вы, американцы.
Как бы в доказательство, он учинил сумасшедшую гонку – с опущенным верхом. Автомобиль ворвался в поток машин и выехал на улицу, по ней – к проспекту, с одной стороны которого был парк, а с другой – аркады с магазинами. Они промчались по проспекту на большую площадь, по которой, обгоняя друг друга, неслись сотни машин, – все это напоминало грандиозное убийственное дерби, где никто не мог взять верх. Дальше, дальше – по мосту через Сену; на другой бульвар; потом в невообразимый лабиринт узких улочек; еще один бульвар; еще улочки; снова на проспект, но уже идущий вдоль набережной, и по нему к стоянке, которая, казалось, разместилась точно поперек перехода.
Джерри проснулся окончательно – да разве и могло быть иначе? – и, когда Андре провел его по шаткой лестнице к странного вида шатру, из которого вкусно пахло едой, он понял, что ужасно голоден.
– "Цыгане", – сообщил Андре.
Джерри подумал, что здесь не обязательно будет цыганская кухня – название еще ничего не значит.
Столики, накрытые белыми скатертями, располагались по всем правилам, на открытом воздухе; маркизы были свернуты, чтобы на столы светило солнце. Официанты во фраках так и сновали, то появляясь, то исчезая под таинственным шатром. Метр, который, казалось, знал Андре в лицо, выбрал им столик с великолепным видом на готические шпили и контрфорсы Нотр-Дам, по другую сторону реки.
– Настоящий цыганский ресторан, – сообщил Андре, когда им подали меню с витиевато написанными от руки французскими словами, для Джерри непонятными, как арабская вязь. – У них нет постоянного адреса. Бродят по Парижу, где-то проведут месяц, где-то – сезон. Сейчас они здесь, потом – в Люксембургском саду, на речном пароме или на Монмартре, и никто не знает, где они объявятся после того, как свернут шатер; их адреса нет в почтовом справочнике, они даже отказываются сообщить, куда переедут. Ходит слух, что в этой бродячей кухне стажируются шеф-повары других ресторанов, но здесь утверждают, что это мистификация.
Андре сделал заказ – сплошь деликатесы. Крошечные сырые устрицы в гнездышках из жареной гречки, лапша с грибами, печеный перец в белом крепком вине с зеленым луком, маринованным в уксусе. Тонкие ломтики кабаньего мяса под соусом из свежей малины с приправой из зеленой фасоли с тмином; красный стручковый перец, жареный лук, крошечные печеные картофелины, пропитанные каким-то маслом с тминным привкусом, а к ним – икра, очень крепкое бордо, и сверх всего суфле трех видов: шоколадное, апельсиновое и ореховое, каждое в своем соусе. Сыры. Печеные орехи. Кофе. Коньяк. И гаванская сигара Андре.
Когда они покинули ресторан, Джерри ощущал приятнейшую теплоту во всем теле. Он съел всего понемногу, и потому не было тяжести в желудке. Он с удовольствием принял предложение Андре чуток прогуляться вдоль Сены и по Сен-Жермен. "Небольшая прогулка" вылилась в трехчасовую ходьбу с тремя основательными передышками в уличных кафе; дважды они пили кофе и раз – ароматное ежевичное вино, называемое "кир".
Обитатели Южной Калифорнии плохо знают пешеходов. Опыт Джерри ограничивался десятком кварталов в Венеции, Вествуда, неряшливой Тихуаны и Сан-Франциско. Парижский Левый берег представлялся ему городом на чужой экзотической планете – но вместе с тем казался очень знакомым местом, как бы из полузабытых снов. На деле – из массы телевизионных программ и кинофильмов, в которых обычно показывали именно эту часть города. Она была так же знакома Джерри, как бульвар Голливуд, аллея Малхолэнд или проезд Венчер людям со всего света, никогда не подъезжавшим к Лос-Анджелесу ближе, чем на шесть тысяч миль.
Однако видеть Париж в кино – одно, а вот быть внутри него – совсем другое.
А если еще посмотреть на девушек!..
Не то чтобы парижские женщины поражали воображение сильнее, чем сказочные старлетки или проститутки Лос-Анджелеса – где женская красота везде, в любом кругу считалась главным условием успеха. Но в Париже эти соблазнительные создания принадлежали улице – они не ездили в машинах, а прогуливались по тротуарам, выставляли себя напоказ, сидя за столиками уличных кафе, – десятки, сотни на каждом шагу; это ошеломляло, казалось, что с ними очень легко познакомиться на любой улице Сен-Жермен.
Но они все говорили по-французски…
Разумеется, это не было неожиданностью для Джерри, но он привык ассоциировать неанглийскую речь с людьми извне – иммигрантами и иностранцами. Здесь он сам был пришелец. Французские парни, переходя от столика к столику, болтали с девушками или гуляли с ними по улицам, и делали это легко и раскованно. Так делал бы и он сам, если бы не был во Франции.
Джерри не успел углубиться в размышления о своей лингвистической беспомощности – Андре увел его на берег Сены. Они спустились по старой каменной лестнице к пирсу и сели на прогулочный катер, этакую малютку по сравнению с неуклюжими бегемотами, во множестве пыхтевшими по Сене.
– Безнадега, если считать это туристическим бизнесом, – сказал Андре, когда катер отчалил. – Но должен же кто-то поддержать безнадежное дело, правда?
Катер обогнул остров Сен-Луи, за Нотр-Дам вошел в главный канал под Пон-Луи, двинулся по Сене на запад, прошел под прекрасными мостами – мимо Тюильри, Лувра, музея Д'Орсе, Трокадеро, развернулся вблизи Эйфелевой башни и пошел вверх по реке к докам Пон-Неф.
Затем Андре устроил Джерри еще одну гонку к Эйфелевой башне. Они поднялись наверх, полюбовались закатом и огнями города – потягивая "кир", от которого у Джерри уже начали подгибаться колени.
– Я совсем скис, Андре, – сообщил Джерри, когда они вернулись к машине. – Мне бы забраться в отель и вздремнуть, я ведь спал всего четыре часа…
– Нет, нет и нет, – возразил Андре. – Еще нет восьми, а тебе нужно продержаться до полуночи, или ты не войдешь в ритм, поверь мне! Так… Рановато, но, полагаю, следует подумать об ужине.
– Я совсем не голоден…
– Что-нибудь простенькое, peut ?tre… А, точно, bouillabaisse в "Ле Дом". На сегодня – лучшее место в Париже, но в такой час мы прорвемся без предварительного заказа.