- Приятная неожиданность! - растерянно пролепетал Володя, подхваченный жаркой волной. - Это что, серьёзно?
Судя по всему, его тайные ожидания оправдывались.
- По-моему, вполне! Насколько я знаю, Герберов слов на ветер не бросает. А вы в самом деле не в курсе?
- Не то чтобы абсолютно, - он на секунду смешался, - но определённого разговора у нас никогда не было… Хотя я, признаться, рассчитывал.
- Ой ли? - Анастасия Михайловна недоверчиво прищурилась. - Не хотите ли уверить меня в существовании телепатии?
- Честное слово!.. Шефу я, правда, говорил, что хотел бы после защиты попасть к Петру Григорьевичу, но не более.
- Возможно, это и сработало, - она понимающе опустила веки. - Но главную роль сыграла, конечно же, диссертация. Пётр Григорьевич хвалил вас… Так что от всей души поздравляю, хотя моё предложение всё ещё остаётся в силе. Может, передумаете? - Она весело рассмеялась.
- Как с вами легко, Анастасия Михайловна! - непроизвольно вырвалось у Владимира. - Поверьте, я был бы счастлив работать на кафедре. Вы, Корват, весь ваш коллектив, - он растроганно вздохнул, подыскивая слова. - Я уж не говорю о том, что это огромная честь… Работать в университете, где всё такое родное: библиотека, даже фонтан и тюльпаны вокруг… И вообще… Я ведь вам стольким обязан. Вы знаете шефа. Он сразу бросает в свободное плавание: хочешь - барахтайся, хочешь - иди на дно. И если я всё же не утонул…
- Пустое, - Лебедева поспешила прервать чувствительные излияния. - Я понимаю, что вы всё хорошо взвесили и лишь из деликатности не решились сказать "нет".
- Не только из деликатности, - буркнул, потупившись, Орлов. - Мне, конечно, очень стыдно, но обманывать вас не могу. Я некоторым образом оттягивал время, Анастасия Михайловна. Мне очень хотелось, хоть я сразу понял, что едва ли потяну.
- Похвальная скромность.
- Нет, правда. Я и сейчас немного жалею. Блестящее ведь предложение! Другие всю жизнь ждут… Но, как ни прискорбно, не про мою честь. Тут же полностью перестроиться надо. Начать с азов. Такое не по мне, я-то себя знаю. Коксование, спекаемость, вспучиваемость - не бог весть что, конечно, но зато моё, привычное. Я и к Герберову навострился только поэтому. Своя тема, как-никак, привычная лямка.
- А ведь вы правы. - Лебедева не стала спорить и, погасив улыбку, с пристальным интересом взглянула на стоявшего перед ней молодого человека. - Знаете, Володя, вы меня очень тронули. Я рада, что у нас с вами состоялся такой разговор… Желаю вам всяческой удачи.
- Мне, право, неловко, Анастасия Михайловна, - он задержал её руку. - Вы не подумайте, что я как бы про запас приберегал, на крайний случай… Аспирантура кончается, шеф ушёл и всё такое прочее. Если и были такие мысли, то не в них суть. Главное в том, что я даже не понял, чего хочет Корват. Состояние вещества на больших глубинах, капилляры, критические явления - это же тёмный лес! Лично я только одного человека знаю, который был бы способен так, втёмную, кинуться в совершенно новую область.
- И кто же это? - Лебедева выжидательно вскинула голову.
- Вы Киру Ланского не знаете?
- Вроде бы не слыхала. - Она слегка прищурилась, перебирая в уме. - Нет, не слыхала.
- В нашей лаборатории работает. Поговорите с ним, он не такой, как другие. Гениальный парень, хоть и без царя в голове.
- Тоже химик?
- Физхимик чистой воды. Именно такой, как вам надо. Он тоже, грешный, остался у разбитого корыта. Даже хуже, чем у разбитого.
- Это как же понять?
- Защита не светит, Анастасия Михайловна.
- Почему? - Лебедева, когда что-то её действительно заинтересовывало, сразу становилась подчёркнуто строгой. Перестав подтрунивать, она задавала вопросы сухо и жестко.
- Долго рассказывать, пусть уж лучше он сам.
- И всё-таки, в двух словах.
- Если в двух, то тема недиссертабельная. Переворот в металлургической промышленности.
- Что-то я об этом уже слышала. - Она сосредоточенно прикусила губу. - Кажется, прямое восстановление? Очередной вольт Доровского?
- Ланской и ещё один парень сами пришли к шефу с этой темой. Корпеть над ней можно всю жизнь, а защититься, как вы понимаете, трудно. У нас ведь привыкли к диссертациям тихим, смирным, от сих до сих. С наполеоновскими планами на учёный совет лезут только отчаянные ребята.
- Это вы хорошо заметили.
- Разве не правда?
- Он, что же, идеалист? Фанатик? Не от мира сего?
- Нет, я бы этого не сказал… Да и на отчаянного Кира никак не смахивает. Наверное, будет поворачивать в чисто химическом плане. Он же совершенно гениально сечёт термодинамику… Ну и темку он себе откопал! Это же надо!
- И вы полагаете, что он сможет бросить её?
- Тему-то?.. Кто его знает, по правде говоря. Но как бы там ни было, работу ему так или иначе подыскивать придётся. Без Доровского всё их железо сгорит голубым огнём.
- И вы ему нисколько не завидуете, Володя?
- Я? Завидую?! - Орлов изумлённо раскрыл глаза. - Да что вы, Анастасия Михайловна! Мне жаль его! Он же себе цены не знает.
- А вы знаете?
- Знаю. - Он сокрушённо вздохнул, давая понять, что продолжает воспринимать беседу в шутливом ключе. - И поэтому трезво смотрю на вещи. Кандидат наук и старший научный сотрудник - вот мой потолок. Мне нечего зарывать в землю, и я поэтому из всех журавлей всегда выбираю синицу.
- Значит, всё к лучшему, - взглянув на часы, подвела итог Лебедева. - Корвату, насколько я понимаю, нужен сотрудник несколько иного плана… Пусть ваш приятель позвонит мне как-нибудь вечерком.
- Как-нибудь? - то ли переспросил, то ли просто повторил Владимир, почувствовав в изменившемся тоне Анастасии Михайловны обидное для него разочарование.
- Да, недельки через две, если можно. Завтра я уезжаю в командировку.
Лебедева не знала, что уже через три дня совершенно забудет о Кирилле Ланском.
VI
Ровнин отвёз Катю в музыкальную школу, доставил младшенькую Маринку в детский сад и уж только потом отправился в Институт металлургических проблем. Да и то не прямо, потому что по пути ему предстояло завернуть на станцию техобслуживания за тосолом и крестовиной. Полтора часа ожидания и пренебрежительная ухмылка механика, вынесшего дефицит, окончательно испортили настроение. А тут ещё выкинул очередной фортель "жигулёнок", одряхлевший на беспорочной службе у прежних владельцев. Несмотря на свежий аккумулятор и свечи "Чемпион", машину удалось завести только с шестой попытки.
День определённо не слаживался. Это стало ясно со всей определённостью, когда малоприветливая секретарша сообщила Марлену, что зав. сектором внедоменных процессов Громков застрял у руководства и придётся поэтому обождать. Сколько времени потратил он зря, пока вышел на этого неуловимого Громкова и тот после многочисленных телефонных звонков назвал, наконец, определённый день и час! И вот, пожалуйста…
- Вы не разрешите, так сказать между делом, осмотреть установку? - обратился он к секретарше, промаявшись над уже кем-то почти решённым кроссвордом в "Огоньке".
- Не знаю, право, - женщина отчуждённо поджала губы. - Алексей Валерьянович ничего не говорил…
- Какая жалость! - Марлен отличался завидной настырностью и славился умением отыскивать подходы к самым неприступным характерам. - А мне так он определённо обещал… Я столько слышал про вашу лабораторию! - пустил он пробный шар.
- Кофе хотите? - она поставила на электроплитку помутневшую от времени термостойкую колбу.
- С превеликим удовольствием… А вас как зовут?
- Марья Матвеевна.
- У вас, Марья Матвеевна, небось нет отбоя от посетителей? Со всего Союза приезжают?.. А кофе, доложу, отменнейший! Не помню, когда и пил последний разок такой.
Робко наметившийся процесс сближения был нарушен явлением Громкова. Стремительно пролетев мимо стеллажей с чертежами и всевозможной технической документацией и не удостоив Ровнина взглядом, он скрылся за дверью, прорезанной в разделявшей помещение перегородке.
Марья Матвеевна неторопливо допила свою чашку, ополоснула её и тоже пропала за фанерной стеной, откуда не долетало ни звука. Марлен остался один на один с геранью и чахлыми бальзаминами на подоконнике. Скользя от скуки глазами по пыльным корешкам, загромождавшим полки, он пытался угадать, где находится переплетённый в коричневый ледерин отчет, который загодя переправил Громкову. Если зав. сектором не удосужился его проглядеть, то сегодняшняя их встреча не даст ничего путного.
От грустных мыслей о бесцельно потраченном времени Ровнина отвлекла Марья Матвеевна.
- Пройдите к Алексею Валерьяновичу, - пригласила она, вновь заняв авансцену.