Так оно и получилось. Через две недели, утром во вторник, мы с Джорджем Ронсоном отправились на рыбалку, а ЧСШ тем временем принялся набирать на линотипе Ронсона текст при помощи жуткого вида матриц, которые он только что получил воздушным экспрессом из Мергантейлера. Накануне вечером Джордж показал человечку, как работать с линотипом.
Мы поймали по дюжине рыб, и, помнится, Ронсон, хихикнув, сказал, что он выудил и еще одну рыбку - ЧСШ уплатил ему пятьдесят монет наличными только за одно утро работы в типографии.
И когда мы вернулись, все было в порядке, если не считать того, что Джорджу пришлось выгребать из металлоподавателя медь, так как ЧСШ вдребезги разбил все свои новенькие медные матрицы, когда в них миновала надобность, и не знал, что смешивать типографский сплав с медью недопустимо.
В следующий раз я встретился с Джорджем после того, как прочел субботний выпуск его газетки. Я тут же задал ему головомойку.
- Как тебе не стыдно! - сказал я. - Нарочно делать орфографические ошибки и пользоваться просторечием давно уже вышло из моды! Это не смотрится даже в провинциальных газетах! Что за пошлость - публиковать письма из окрестных городов прямо в том виде, в каком они приходят? Это зачем, для вящего правдоподобия, что ли?
Ронсон как-то странно взглянул на меня и промямлил:
- Н-ну… да.
- Что - да? - напирал я. - Ты хочешь сказать, что следуешь устарелой моде, или ты делаешь это для вящего…
- Пойдем, я тебе кое-что покажу, - сказал он.
- Что именно?
- То, что я хочу тебе показать, - сказал он туманно. - Ты ведь еще не разучился набирать?
- Конечно. И что из этого?
- Тогда пойдем, - строго сказал он. - Ты опытный линотипист, и потом ты сам меня в это втравил.
- Во что?
- В это самое, - сказал он и больше не добавил ни слова, пока мы не вошли в его контору. Обшарив ящики стола, он извлек лист бумаги и протянул мне.
Физиономия его была какой-то грустной.
- Уолтер, - произнес он. - Может, я сошел с ума, но мне хотелось бы выяснить, так ли это. Вполне допускаю, что двадцать два года издавать местную газету, все делать собственными руками и стараться при этом угодить и нашим, и вашим - вполне достаточно, чтобы свихнуться, но все же я хочу знать это наверняка.
Я взглянул на него, а потом на листок, который он мне передал. Это было самое обыкновенное "письмо с места", и по почерку я сразу узнал руку Хэнка Рогга, торговца скобяным товаром в Хэйлз-Корнерзе, откуда он посылал сообщения на местные темы. Я отметил обычные для Хэнка орфографические ошибки, но само сообщение не было для меня новостью. Оно гласило: "Свадба Х. М. Клэфлина и мисс Марджори Берк состоялась вчера вечером в доме невесты. Падружками были…"
Я поднял глаза на Джорджа, не понимая, к чему он клонит.
- Ну и что? Это было два дня назад, и я сам ходил на эту свадьбу. Ничего особенного здесь…
- Слушай, Уолтер, - сказал он, - набери этот текст. Пойди вон туда, сядь за линотип и набери эту заметку. В ней-не больше десяти-двенадцати строчек.
- Ладно, но скажи, зачем?
- Затем… Ты сначала набери, Уолтер. А потом я скажу тебе зачем.
Ну, я пошел в типографию, сел за линотип и для начала набрал пару пробных строк, чтобы свыкнуться с клавиатурой, а затем положил письмо на пюпитр и принялся за дело. Я сказал:
- Слушай, Джордж, ведь Марджери пишет свое имя через "е", а не через "о", верно?
- Верно, - отозвался Джордж странным тоном.
Я добил заметку до конца, посмотрел на него и спросил:
- Что дальше?
Он подошел, взял блок строчек с уголка и прочел перевернутый текст, как у печатников принято читать набор. Затем вздохнул и проговорил:
- Значит, дело не во мне. Взгляни, Уолтер.
Он передал мне набор, и я тоже прочел. Вернее, начал читать:
"Свадба Х. М. Клэфлина и мисс Марджори Берк состоялась вчера вечером в доме невесты. Падружками были…"
Я ухмыльнулся.
- Слава богу, Джордж, что мне уже не приходится зарабатывать этим себе на хлеб. Пальцы больше не слушаются: в первых пяти строчках три ошибки. Но в чем дело? Можешь ты мне сказать, зачем ты заставил меня набирать эту ерунду?
Он ответил:
- Будь добр, Уолтер, набери еще раз. Я… Мне хотелось бы, чтобы ты понял это сам.
Я поглядел на него. Он показался мне таким серьезным и озабоченным, что я не стал спорить, а повернулся к клавиатуре и напечатал: "Свадьба…" потом поднял глаза к верстатке и прочел по выпавшим матрицам: "Свадба…"
У линотипа есть одно достоинство, о котором вам, возможно, не известно, если вы не печатник. Вы всегда можете исправить ошибку в строке, если спохватитесь до того, как нажмете на рычаг, которым матричную строку посылают на отливку. Вы просто сбрасываете нужную вам матрицу и вручную вставляете ее в надлежащее место.
Ну, я ударил по клавише "ь", чтобы получить матрицу "ь" и исправить ошибку в слове "свадба"… Но ничего не получилось. Штанга клавиши выдвинулась нормально, раздался обычный звонкий щелчок, но матрица "ь" не выпала. Я заглянул в механизм, чтобы проверить, не встал ли верх, но там все было в порядке.
- Заело, - сказал я.
Чтобы увериться окончательно, я еще с минуту нажимал на клавишу "ь" и вслушивался в звонкие щелчки. Но матрица "ь" так и не выпала, и я протянул руку…
- Оставь, Уолтер, - сказал Джордж Ронсон спокойно. - Заканчивай строку и продолжай.
Я снова уселся и решил развлекать его дальше. Так мне быстрее удастся выяснить, к чему он клонит, чем ежели я начну спорить с ним. Я закончил первую строку, пробил вторую и подошел к слову "Марджери". Я нажал клавишу "М", затем "а", "р", "д", "ж", "е"… Тут я случайно взглянул на верстатку. Матричная строка гласила: "Марджо…"
- Ч-черт, - пробормотал я и снова нажал на клавишу "е", чтобы заменить матрицу "о" на "е", но ничего не получилось. Я жал на клавишу "е", но матрица не выпадала.
- Ч-черт, - повторил я и встал, чтобы осмотреть сталкиватель.
- То-то и оно, Уолтер! - сказал Джордж. В его голосе можно было различить и некое подобие торжества - надо мной, как я полагаю; и какую-то долю страха и явного замешательства, и оттенок покорности судьбе. - Теперь ты понимаешь, в чем дело? Она точно следует оригиналу!
- Она… что?
- Потому-то я и хотел, чтобы ты сам ее опробовал, Уолтер, - сказал он. - Просто желал убедиться, что все дело в машине, а не во мне. Вот взгляни: в письме на пюпитре написано вместо "свадьба" - "свадба" и вместо "Марджери" - "Марджори"… и, какие бы ты клавиши ни нажимал, выпадут именно эти матрицы.
- Глупости, - сказал я. - Не иначе как ты пьян, Джордж.
- Можешь мне не верить, - возразил он. - Попробуй набрать эти строки правильно. Исправь ошибку в четвертой строке, там, где написано "падружки". Я хмыкнул, взглянул на уголок, чтобы посмотреть, с какого слова начинается четвертая строка, и начал набирать. Набрал "п" и остановился. Медленно и осторожно, не спуская глаз с клавиатуры, я положил указательный палец на клавишу "о" и надавил. Я услышал, как матрица со щелчком прошла через сталкиватель, и увидел, как она упала в верстатку. Я твердо знал, что нажал на нужную клавишу, но… Вот именно, вы уже догадались. Выпала матрица "а".
- Не верю, - сказал я.
Джордж Ронсон с тревогой взглянул на меня, криво усмехнувшись.
- Я тоже, - сказал он. - Слушай, Уолтер, пойду прогуляюсь. Я схожу с ума. Я не могу здесь больше оставаться ни минуты. А ты валяй дальше и попробуй убедить себя. Машина в твоем распоряжении.
Я глядел ему вслед, пока он не ушел. Затем с каким-то странным чувством я снова повернулся к линотипу. Прошло немало времени, прежде чем я поверил, но поверить мне пришлось.
Какие бы клавиши я ни нажимал, проклятая машина точно следовала рукописи со всеми ее ошибками.
Я решил довести дело до конца. Набрал первые два слова, а затем прошелся по рядам клавиш сверху вниз, как это обычно делается, когда заполняют пустую строку: ЭТАОИН ШРДЛУ ЭТАОИН ШРДЛУ ЭТАОИН ШРДЛУ - не глядя на верстатку. Я послал результат на отливку, схватил горячую строку, которую ножи вытолкнули из формы, и прочел: "Свадба Х. М. Клэфлина и мисс Марджори…"
На лбу у меня выступил пот. Я вытер его, выключил линотип и отправился искать Джорджа Ронсона. Искать пришлось недолго, потому что он оказался именно там, где я и предполагал. Я тоже заказал выпивку.
Как только я вошел в бар, он взглянул мне в лицо, и, конечно, ему не пришлось спрашивать, что произошло.
Мы чокнулись и осушили свои стаканы, не говоря ни слова. Затем я спросил:
- Ты понимаешь, в чем здесь дело?
Он кивнул.
- Погоди, не говори, - сказал я. - Подожди, пока я не выпью еще и тогда тебя выслушаю… может быть. - Я возвысил голос и произнес: - Эй, Джо! Поставь эту бутылку рядом с нами. Мы рассчитаемся за нее.
Джо придвинул к нам бутылку, и я очень быстро налил себе еще. Потом закрыл глаза и сказал:
- Прекрасно, Джордж. Теперь валяй.
- Помнишь того парня, который заказал себе специальные матрицы и взял мой линотип напрокат, чтобы набрать что-то секретное? Не помню его имени… Как там его?
Я попробовал вспомнить, но не смог. Я выпил еще и предложил:
- Назовем его ЧСШ.
Джордж пожелал узнать, что это означает, я объяснил ему, и он снова наполнил свой стакан и сказал:
- Я получил от него письмо.
- Очень мило, - сказал я и тут же спросил: - Оно у тебя с собой?
- Нет. Я не сохранил его.
- А ты хоть помнишь, что в нем было? - спросил я.
- Помню местами, Уолтер. Не читал его вни… внимательно. Видишь ли, мне показалось, будто этот парень немного того… Я его выбросил.