Он выбрал пивную по соседству с общественным домом кеммера Содружества и заказал не пиво, а "воду жизни" - по-видимому, решил не тратить времени даром. После первой же рюмки он положил свою ладонь на мою и, приблизив ко мне свое лицо, зашептал:
- Наша встреча не случайна. Я ожидал этой встречи, потому что хочу эту ночь провести с тобой, - и назвал меня по имени. Я не отрезал ему язык только потому, что с тех пор, как я покинул Эстре, не ношу при себе ножа. Я сказал, что дал обет - во время изгнания воздерживаться от интимных отношений. Он что-то щебетал и нашептывал, держа меня за руку. Он очень быстро достиг полного расцвета кеммера в женской фазе. В кеммере Гаум необыкновенно красив, поэтому он очень рассчитывал на силу воздействия своей красоты, будучи уверен, как мне кажется, что я, как ханддарата, последователь ханддары, не пользуюсь антикеммерными средствами и пытался бы вопреки всему сохранить сдержанность и остаться холодным без их помощи. Он упустил из виду, что презрение действует лучше всяких снадобий. Я освободил свою руку от его прикосновения, которое, конечно, на меня действовало, и посоветовал ему попытать счастья в общественном доме кеммера, который так близко отсюда. Он взглянул на меня с ненавистью, вызывающей жалость, потому что вне зависимости от своих предательских комбинаций он все же находился в настоящем кеммере.
Действительно ли он рассчитывал заполучить меня так дешево? Он должен был не упускать из виду, что я действительно нахожусь в трудной ситуации, что вполне может быть поводом для беспокойства.
К черту всех этих комбинаторов! Среди них нет ни одного действительно порядочного человека.
Одсорни сусми. Сегодня после полудня Генли Ай выступал в Палате Тридцати Трех. Общественность допущена не была, и не было сообщений по радио об этом, но позже Оубсли пригласил меня к себе и дал мне прослушать ленту с записью этого заседания. Посланец говорил хорошо, с обязательной искренностью и убедительностью. В нем есть наивность, которая казалась мне чем-то чужим и дурацким, глупым, но бывают такие минуты, когда эта его кажущаяся наивность приоткрывала дисциплину мышления и широту горизонтов, которые вызывают у меня изумление. Через него к нам обращается мудрая и великодушная цивилизация, черпающая из мудрости древних, глубоких и невообразимо различных достижений человеческого разума. Но сам он молод, нетерпелив и неопытен. Он стоит выше нас, видит дальше, чем мы, но сам он всего лишь человек.
Он говорит теперь лучше, чем в Эргенранге, проще и тоньше, обучился своему ремеслу, как и все мы.
Его выступления часто прерывались членами фракции гегемонистов, требующих, чтобы председательствующий прервал безумца и удалил его из зала, чтобы снова вернуться к повестке дня. Репрезентант Йеменби оказался самым крикливым, и похоже, вопил совершенно искренне. "Вы хотите подсунуть нам это гичи-мичи?" - ревел он, обращаясь к Оубсли. Преднамеренная обструкция, составляющая совершенно непонятную и неразборчивую часть записи, направлялась, как утверждает Оубсли, Кабаросайлом. Привожу по памяти:
Альшель (председательствующий): Господин посланец, мы считаем информацию и выводы господ Оубсли, Слоуса, Айтепена, Йегея и других чрезвычайно интересными и дающими пищу для размышления… Однако нам бы хотелось иметь что-нибудь более конкретное… (Смех.) Поскольку король Кархида держит ваш… ну, то транспортное средство, на котором вы прибыли, надежно спрятанным и мы не можем его увидеть, то было бы возможным, как это кто-то сейчас предложил, чтобы вы вызвали сюда свой… звездный корабль. Правильно ли я его назвал?
Ай: Звездный корабль - это очень хорошее название, господин председательствующий.
Альшель: В самом деле? А как вы его называете?
Ай: Техническое его название - управляемый межзвездный NAFAL-20 сетианского типа.
Голос из зала: А вы уверены, что это не сани святого Петете? (Смех в зале.)
Альшель: Я призываю вас к спокойствию. Так. Если бы вы могли вызвать сюда корабль и посадили бы его здесь, на твердой земле, на надежной почве, чтобы, так сказать, обрести какой-то осязаемый…
Голос из зала: Осязаемое ухо от селедки!
Ай: Я бы очень хотел вызвать сюда тот корабль, господин Альшель, как доказательство и гарантию нашей обоюдной доброй воли. Я ожидаю лишь предварительного оповещения общественности об этом событии.
Кабаросайл: Неужели же вам непонятно, господа репрезентанты, что за всем этим кроется? Это не просто обычная дурацкая шутка. Это по своим намерениям публичное издевательство над нашей легковерностью, нашей наивностью, нашей глупостью, подготовленное с невероятной наглостью тем, кто перед нами здесь сегодня стоит. Вы знаете, что он прибыл из Кархида. Вы знаете, что он - кархидский агент. Вы видите, что это один из тех сексуальных выродков, которых в Кархиде под влиянием Темного Культа не только не лечат, а даже иногда создают искусственно для участия в оргиях их колдунов. И несмотря на это, когда этот человек говорит, что он прибыл из космического пространства, некоторые из вас закрывают глаза, отключают разум и верят. Никогда бы не подумал, что такое вообще возможно… И т. д., и т. д.
Судя по записи, Ай сносил оскорбления и насмешки спокойно. Оубсли говорит, что он хорошо держался. Я прогуливался около Палаты Тридцати Трех, чтобы увидеть, как они будут выходить после заседания. Ай хмур и задумчив. И не без причины.
Мое бессилие совершенно невыносимо. Я сам запустил, привел в движение этот механизм, а теперь никак не могу влиять на его ход. Я мечусь по улицам, надвинув на лицо капюшон, чтобы украдкой взглянуть на посланца. Ради этой бесполезной жизни, существования в тени я отверг власть, богатство и друзей. Ты очень глуп, Терем.
Почему я всегда должен ставить перед собой недостижимую цель?
Одепс сусми. Передающе-принимающее устройство, которое Генли Ай передал Тридцати Трем под ответственность Оубсли, никого ни в чем не убедит. Несомненно, это устройство действует именно так, как он говорит, но если королевский счетовод Шорст сказал о нем всего лишь: "Не понимаю принципа действия", то ни один орготский математик и ни один орготский инженер ничего не докажет. И тем самым ничто не будет ни подтверждено, ни опровергнуто. Великолепный вывод. Если бы этот мир был одной огромной крепостью ханддары! Но мы, к сожалению, должны идти вперед, оставляя на девственно чистом снегу свой след, доказывая и ниспровергая, спрашивая и отвечая.
В который уже раз я объясняю Оубсли, что Ай должен передать сигнал на свой звездный корабль, разбудить экипаж и убедить их поговорить с сотрапезниками по радио, так, чтобы эту беседу можно было слушать в зале заседаний Тридцати Трех. На этот раз у Оубсли была сформулирована причина, по которой этого делать не следовало.
- Послушайте меня, дорогой Эстравен, радио полностью находится в руках Сарфа, вам теперь это известно. Даже я не имею понятия, кто из моих сотрудников является человеком Сарфа. Несомненно, большинство из них, потому что мне известно наверняка, что они обслуживают транслирующую станцию на всех уровнях, включая техников и механиков, занимающихся консервацией механизмов. Они наверняка не пропустили бы в эфир такой передачи, или, если бы все-таки мы ее услышали, она была бы фальсифицирована. Вы можете представить себе эту сцену в зале заседаний? Мы - "космисты", сторонники союза с обитаемыми мирами Космоса, - жертвы нашего собственного мошенничества, затаив дыхание, слушаем шум работающей аппаратуры - и это все, никакого ответа, никакого послания?
- А разве у вас нет денег, чтобы заплатить каким-нибудь лояльным техникам или подкупить кого-то из их людей? - спросил я, но все было напрасно. Он боится за свой собственный престиж. Его поведение по отношению ко мне уже изменилось. Если он отменит прием в честь посланца, значит, дело худо.
Одархад сусми. Он отменил прием.
Сегодня утром я отправился на встречу с посланцем в чисто орготском стиле. Не открыто, в доме Шусгиса, где вся прислуга кишмя кишит агентами Сарфа, не говоря уже о самом Шусгисе, а на улице, будто случайно, в стиле Гаума - скрытно и украдкой.
- Господин Ай, не могли бы мы с вами немного поговорить? Он оглянулся удивленно, а узнав меня, испугался.
- Что это даст, господин Харт? - сказал он, помолчав. - Вы же знаете, что я не могу доверять вашим советам… еще со времен Эргенранга…
В его словах была искренность, если уж не способность к предвидению. Хотя все же и способность к предвидению тоже: он знал, что я хочу дать ему совет, а не просить его о чем-нибудь; он не хотел меня унижать.
- Здесь Мишнори, а не Эргенранг, - ответил я, - но опасность, которая вам угрожает, та же самая. Если вам не удастся убедить Оубсли или Йегея, чтобы они дали вам возможность связаться по радио с вашим кораблем, чтобы его экипаж, находясь вне опасности, мог придать достоверность вашему выступлению, то я думаю, что вам нужно связаться с ними с помощью вашего аппарата, анзибла, и, вызвать сюда корабль как можно скорее. Риск, связанный с этим действием, будет гораздо меньше, чем тот риск, которому вы подвергаетесь сейчас, действуя в одиночку.
- Заседание репрезентантов, посвященное моему вопросу, прошло удачно. Откуда вам известно о моих "выступлениях", господин Харт?
- Знать о таких вещах - для меня дело профессиональной чести.
- Но это уже не ваши дела, князь. Теперь это дело репрезентантов Оргорейна.
- Я говорю вам, что ваша жизнь в опасности, господин Ай, - сказал я. Он ничего не ответил, поэтому я ушел.