– Ты говоришь, что не входишь ни в один союз, Гормон. А не может быть так, что ты – Летописец и скрываешь это от меня?
– Погляди на мое лицо, Наблюдатель. Могу ли я принадлежать к какому-нибудь союзу? Разве Измененного туда возьмут?
– Пожалуй, – сказал я, оглядывая его золотистые волосы, толстую восковую кожу, багрово-красные глаза, щербатый рот. Гормон был вскормлен гератогенетическими лекарствами. Это был урод, прекрасный в своем роде, но все-таки урод. Измененный, вне человеческих законов и обычаев Третьего Цикла Цивилизации. У Измененных не было даже своего союза.
– Тут есть кое-что, – сказал Гормон. Кошель был невероятно вместительным, в его серый морщинистый зев мог при необходимости войти целый мир, и в то же время он был размером с руку, не больше. Гормон достал оттуда части механизмов, катушки с записями, угловатые предметы из коричневого металла, которые могли быть старинными инструментами, три квадратика сверкающего стекла, пять обрывков бумаги (БУМАГИ!) и еще целую кучу разных старинных вещей.
– Видишь, – сказал он. – Плодотворная прогулка, Наблюдатель. И все это собрано не просто так. Каждая вещица записана, снабжена этикеткой: пласт, возраст, местонахождение. Здесь у нас десять тысячелетий Роума.
– А стоило ли брать эти вещи? – спросил я с сомнением.
– Почему бы и нет? Кто их хватится? Кто в наше время заботится о прошлом?
– Летописцы.
– Для их работы не нужны предметы.
– Но зачем тебе это нужно?
– Меня интересует прошлое, Наблюдатель. Я несоюзный, и я увлекаюсь наукой. Что тут такого? Разве урод не может искать знания?
– Конечно, конечно. Ищи, если хочешь. Заполняй свое время. Это Роум.
На восходе мы отправимся. Я надеюсь найти там работу.
– У тебя могут быть затруднения.
– Почему это?
– В Роуме сейчас полно Наблюдателей, можешь не сомневаться. Вряд ли будет большая нужда в твоих услугах.
– Я буду искать милости Принца Роума, – сказал я.
– Принц Роума – холодный, тяжелый и жестокий человек.
– Ты его знаешь?
Гормон пожал плечами.
– Слыхал кое-что, – он начал затискивать свои сокровища обратно в кошель. – Попытай счастья, Наблюдатель. Разве у тебя есть выбор?
– Никакого, – сказал я, и Гормон рассмеялся, а я – нет.
Он засовывал свою добычу обратно.
Я обнаружил, что глубоко задет его словами. Он казался слишком уверенным в себе в этом непостоянном мире, этот несоюзный тип, уродливый мутант, человек с нечеловеческим обличьем. Как он мог быть таким холодным, таким меняющимся? Он жил, ни капельки не интересуясь бедственностью своего положения, и задирал всякого, кто выказывал страх. Гормон странствовал с нами девятый день, мы повстречали его в древнем городе у подножья вулкана, к югу от берега моря. Я и не предполагал, что он присоединится к нам. Он предложил себя сам, с согласия Эвлюэллы, как я думаю. Дороги темны и холодны в это время, леса кишат всевозможным зверьем, и старый человек, путешествующий с девочкой, должен благодарить судьбу, если с ними хочет идти мускулистый парень вроде Гормона. Хотя иногда бывали мгновения, когда я желал бы, чтобы его не было с нами. Как сейчас, например.
Я медленно вернулся к своей тележке.
Гормон произнес, словно только сейчас заметил:
– Я оторвал тебя от наблюдения?
Я мягко произнес:
– Да.
– Извини. Продолжай свое дело, я оставлю тебя с миром, – и он подарил мне свою ослепительную кривую улыбку, настолько полную очарования, что она совершенно сгладила высокомерие его слов.
Я нажимал кнопки, поворачивал рукоятки, наблюдал за циферблатами. Но я не впадал в транс, ибо мне мешало присутствие Гормона и страх, что он снова нарушит мою сосредоточенность в самый важный момент вопреки своему обещанию. Я все-таки не выдержал и отвел взгляд от своей аппаратуры.
Гормон стоял на другой стороне дороги, вытягивал шею, чтобы разглядеть хоть какой-нибудь след Эвлюэллы. Когда я повернулся к нему, он это почувствовал.
– Что-нибудь не так, Наблюдатель?
– Нет. Просто момент для работы неподходящий. Я подожду.
– Скажи мне, – спросил он, – когда враги Земли придут со своих звезд, твои машины действительно смогут узнать об этом?
– Уверен, что да.
– А потом?
– Потом я дам знать Защитникам.
– После чего твоя работа будет больше никому не нужна?
– Наверное, – сказал я.
– А почему вас целый союз? Почему не один специализированный центр, где проводятся наблюдения? Для чего нужна сеть странствующих Наблюдателей, бесконечно куда-то идущих?
– Больше векторов детекции, – пояснил я. – Больше вероятность раннего обнаружения вторжения.
– Тогда отдельный Наблюдатель может старательно проводить свои наблюдения и ничего не замечать, если оккупанты будут рядом.
– Так могло бы быть. Поэтому мы и используем большое количество Наблюдателей.
– Я думаю, вы доводите дело до крайности, – заметил Гормон. – Ты действительно веришь во вторжение?
– Да, – подтвердил я жестко, – иначе моя жизнь прошла бы впустую.
– А зачем людям со звезд нужна Земля? Что у них тут, кроме осколков древних империй? Что они будут делать с захудалым Роумом? С Перришем? С Ерслемом? Прогнившие города! Полусумасшедшие принцы! Послушай, Наблюдатель, признайся: вторжение – миф, и трижды в день ты совершаешь совершенно бессмысленные действия, а?
– Мое ремесло, моя наука – наблюдать. Твое – ржать. У каждого свои склонности, Гормон.
– Ну, извини, – сказал он с ужасающей насмешкой. – Иди и наблюдай.
– Иду.
Я в бешенстве повернулся к своим инструментам, решив теперь игнорировать любое его вмешательство, каким бы жестоким оно ни было.
Звезды глядели на меня; я всматривался в сверкающие созвездия, и мозг мой автоматически регистрировал многочисленные миры.
"Будем Наблюдать, – думал я. – Будем бодрствовать, вопреки шутникам".
Я впал в транс.
Вцепился в рукоятки и разрешил рвущемуся потоку энергии пронзить меня. Я разрешил своему мозгу занять всю Вселенную и стал выискивать проявления враждебности. Какой экстаз! Какое невыразимое наслаждение! Я, который никогда не покидал своей маленькой планетки, скитался по черным пространствам Вселенной, несся от полыхающей звезды к полыхающей звезде, видел планеты, крутящиеся подобно волчкам. Лица поворачивались ко мне, когда я пролетал мимо, лица без глаз и с множеством глаз, вся доступная мне населенная множеством рас Галактика. Я искал малейшее сосредоточение враждебной силы. Я исследовал подземные шахты и военные укрепления. Я искал, как ищу четырежды в день в течение всей своей долгой жизни, обещанных нам оккупантов, завоевателей, которым на склоне дней предназначено захватить наш изрядно потасканный мир.
Я не нашел ничего, а когда вышел из транса, потный и выдохшийся, увидел Эвлюэллу.
Она опустилась пером райской птицы. Гормон окликнул, и она подбежала к нему, босая, с подпрыгивающими маленькими грудями, и он раскинул свои сильные руки навстречу ее хрупкости, и они обнялись, не страстно, но радостно. Когда он отпустил ее, она повернулась ко мне.
– Роум! – воскликнула она. – Роум!
– Ты его видела?
– Весь! Тысячи людей! Огни! Бульвары! Рынок! Развалины зданий прошлых циклов! Ах, Наблюдатель, до чего же прекрасен Роум!
– Тогда твой полет был удачным, – сказал я.
– Чудо!
– Завтра мы отправимся в путь и остановимся в Роуме.
– Нет, Наблюдатель, вечером, сейчас же! – возразила она словно упрямая девчонка, лицо ее светилось возбуждением. – Нам осталось совсем чуть-чуть! Гляди, это же совсем рядом!
– Нам лучше сперва отдохнуть, – сказал я. – Не хотим же мы появиться в Роуме совсем усталыми.
– Мы сможем отдохнуть, когда будем там, – настаивала Эвлюэлла. – Идем! Собирай все вещи! Ты ведь уже провел наблюдение, да?
– Да, да.
– Тогда идем. В Роум! В Роум!
Я оглянулся на Гормона, ища поддержки. Уже наступила ночь, пришло время разбивать лагерь, чтобы немного поспать.
На этот раз Гормон присоединился ко мне. Он сказал девушке:
– Нам всем надо отдохнуть. Мы отправимся на рассвете.
Эвлюэлла надула губы.
Сейчас она более чем когда-либо походила на ребенка. Крылья ее опали, несформировавшееся тело поникло. Она обидчиво свернула крылья, превратившиеся в два комочка на спине размером с кулак, собрала разбросанную по дороге одежду. Пока мы разбивали лагерь, она одевалась. Я разделил пищевые таблетки. Мы залезли в спальные мешки. Я заснул с трудом, и мне снилась Эвлюэлла на огненном фоне разваливающейся на куски Луны, и летящий рядом с ней Гормон. За два часа до рассвета я поднялся и провел первое наблюдение нового дня, пока они еще спали. Потом я поднял их, и мы направились прямиком к сказочному городу Империи, направились прямо к Роуму.