- Как вам сказать, - начал было мямлить Джин, но не успел: над головой детины с нашивками вспыхнула красная надпись "ТРЕВОГА", и плотную ночную тишину здания разорвал вой сирены.
- Простите, господа. Поговорим в другой раз.
Кодбюри встал, расстегивая кобуру, вынул лучевик, щелкнул предохранителем, кивнул сержанту:
- Проводите гостей…
- Послушайте, Кодбюри, - раздраженно сказал, Факетти, - можете объяснить, что происходит?
Тот улыбнулся впервые - только дрогнули уголки губ.
- Как слышите, тревога.
- Сбежал кто-нибудь? - Я спросил это, не вставая с кресла, стараясь говорить как можно небрежнее. - Бывает… Вы, кстати, переставьте диапазон на прицеле: у вас там полтораста - все здание разнесет…
Он посмотрел на лучевик, передвинул бегунок диапазонов, спросил удивленно:
- Знакомы с оружием?
- Более чем знаком - в дружбе.
- Он у нас новенький, - засмеялась Жаклин: ей было явно наплевать и на Дикого, и на тревогу, и на самого хозяина. - Пилот-профессионал, герой на половинном окладе, первый друг Джина и Стива. - Дайте ему лучевик - всех врагов перебьет.
Я не был против своевременной идеи Жаклин.
- А что? Давайте попробуем! Я сейчас без работы: понравлюсь - возьмете на службу.
Кодбюри несколько секунд пристально смотрел на меня, потом подошел к столу сержанта, нажал какую-то кнопку:
- Доложите обстановку.
Из динамика на столе раздался взволнованный голос:
- Восточный блок. Круг дубль. Побег заключенного.
- Номер? - отрывисто спросил Кодбюри.
- Девяносто второй.
- Результаты?
- Блок оцеплен. Дополнительных сведений нет.
- Идиоты! - выругался Кодбюри и крикнул в микрофон: - Стягивать оцепление! Иду к вам.
Он оценивающе посмотрел на меня:
- Хотите пострелять, лучший друг Джина?
Я по-прежнему полулежал в кресле - очень уж оно располагало к отдыху, - бросил лениво:
- Буду рад.
- Держите! - Он кинул мне лучевик, я вскочил, поймав его на лету.
- Неплохо. - Кодбюри открыл ящик стола, достал второй лучевик, проверил диапазон. - Дежурный, остаетесь здесь, следите за тем, чтобы наши гости были в безопасности. - И уже к Джину: - Постараюсь развлечь вашего друга. - И покатился к двери.
А за дверью - по пустому коридору до поворота направо, потом в тесный лифт, вверх, вверх, вверх - сколько этажей? - потом лифт начал двигаться горизонтально и наконец остановился. Мы вошли в такой же, как и внизу, коридор, только ярко освещенный и заполненный черными мундирами. К Кодбюри подскочил верзила в шлеме с защитным забралом, козырнул, отрапортовал:
- Все выходы блокированы. Им не уйти.
- Жертвы? - быстро спросил Кодбюри.
- Один полицейский внутренней охраны. И еще один ранен. Он-то и поднял тревогу.
- Камера?
- Без взлома. Открыта шифром.
- Где же они?
Полицейский, казалось, даже ростом стал меньше.
- Не знаю. С момента тревоги мы их не слышали - ни стрельбы, ни беготни.
- А может быть, вы их проворонили?
- Никак нет. Все выходы блокированы.
Он откинул вверх прозрачный намордник, вытер платком лицо.
- Думаю, их всего трое. И заключенный Стоун. Где-нибудь выжидают.
- Где-нибудь… - передразнил его Кодбюри. - Вам бы командовать детским хором, а не особой группой.
- Так точно, - тупо сказал полицейский.
- Ладно, к делу, - начал Кодбюри. - Четверо с лазерами - в блок "Мышь", четверых - к грузовому лифту, взвод - в грузовой двор. Остальным прочесать коридоры. Да, еще… - Он остановил стартующего верзилу: - Изоляция камер?
- Включена на полную. - И спросил нерешительно: - Скажите, вы доложили о происшедшем директору Биглю?
Кодбюри даже позеленел от ярости.
- Какое вам дело? За излишнее любопытство - двое суток ареста. Выполняйте приказ.
Тот щелкнул каблуками, надвинул щиток на лицо и побежал к отряду. Через несколько секунд полицейские с пистолетами и лучевиками пробежали по коридору мимо нас, сворачивая в боковые проходы, и только теперь я заметил в стенах глухие стальные двери, видимо открывающиеся автоматически. Рядом с каждой - прямоугольник щита-распределителя: там, вероятно, механизм двери, пульт наблюдения, черт знает что еще. А над щитами ярко горели зеленые фонарики, кроме одной двери, где лампочка тревожно мигала.
Кодбюри к чему-то прислушивался, как собака на охоте: уши напряжены, сам в стойке, сейчас бросится.
- Что-нибудь слышите?
- Может, и слышу, - сказал он. - Вот что, лучший друг Джина, мы с вами пойдем туда. - Он ткнул дулом лучевика в жерло туннеля-коридора, уходящего в темноту.
- Что там?
- Люк для отбросов.
- Вы думаете…
Он перебил, усмехнувшись:
- Представьте, думаю. Полицейские тоже иногда размышляют. Где искать отбросы? В люке для них. - Он опять усмехнулся, довольный собственной шуткой.
Темный коридор - пожалуй, низковатый для меня: я то и дело стукался головой о какие-то выступы в потолке - мы прошли неторопливо и крадучись, он впереди, я за ним. В конце коридора Кодбюри зажег фонарик, осветив массивную стальную дверь с ржавым замком-засовом и осколки стекла на полу.
- Видите, - он указал на них лучом фонарика, - лампочка. Слабенькая. Люком пользуются редко и в основном днем. А им и она мешала…
- За дверью лифт? - спросил я.
- Нет, обыкновенные ступеньки-скобы, ржавые от времени. Этой части здания лет восемьдесят.
- А этаж?
Он кивнул одобрительно:
- Соображаете… Тридцать седьмой. Высоко. Они, вероятно, еще не успели спуститься…
Он осторожно отодвинул засов, потянул на себя тяжелую дверь, наклонился над темной бездной. Я резко рванул его на себя - вовремя: откуда-то снизу полоснул узкий белый луч, лизнул стальной косяк, как перерезал его.
- Отлично, - сказал Кодбюри, - они здесь.
Он достал из кармана прямоугольный брусочек, сдавил его, чем-то хрустнув, бросил вниз.
- Что это?
- Игрушка: усыпляющий газ. Я бы хотел взять их живыми.
Внизу в туннеле что-то стукнуло и стихло. Кодбюри выругался:
- Мерзавцы знают этот дом, как свою квартиру: они перекрыли ход.
- Чем?
- Каждые пятьдесят метров - выдвижные крышки для накопления отбросов.
- Что же делать?
- Слушать старших, лучший друг Джина. - Он снова зажег фонарик и тут же погасил его, видимо обнаружив то, что искал. Ударил рукояткой по стене, брызнули осколки. - Здесь кнопка сирены…
Здание вновь заполнил резкий протяжный звук. Кодбюри отпустил кнопку, звук прекратился.
- Поспешим к лифту. Там должны быть наши. Мы перехватим птичек прямо у выхода.
Грузовой лифт, набитый полицейскими - их было не четверо, как приказывал Кодбюри сержанту, а по крайней мере десяток, - спустил нас на первый этаж в две минуты. Грузовой двор, заставленный какими-то ящиками, бочками, непонятными конструкциями из металла, был почти пуст, если не считать четверых полицейских у автоматических ворот, еще одного - в тесной будке контрольно-пропускного пункта и троих людей в серых комбинезонах, суетящихся у огромного мусоровоза.
Когда мы с Кодбюри во главе десятка перепуганных стражей порядка выбежали во двор, эти трое уже закончили погрузку мусора и полицейский в будке нажал кнопку управления воротами. Стальные створки поползли в стороны, серые комбинезоны влезли в кабину, и машина медленно тронулась. Она уже въезжала в ворота, когда внезапно прозревший Кодбюри истошно крикнул:
- Стой! - И полицейским: - Огонь по машине!
Потом рванулся за ней, прицеливаясь на ходу, а мимо него вслед беглецам сверкнули стрелы лазерных лучей. Вряд ли я тогда соображал, что и зачем делаю, но побежал за Кодбюри. Я настиг его у ворот, схватил за плечи, повалил и упал сверху - вовремя: из уходящей на полной скорости машины вылетел такой же лазерный луч, крест-накрест перечеркнул прямоугольник ворот. Приподняв голову, я увидел, как вспыхнула будка КПП, как, перерезанный пополам, рухнул на землю полицейский, как по темному переулку, завывая сиреной, пронеслись две черные машины управления.
- Кончен бал. - Я поднялся и помог встать придавленному толстяку.
Он засунул в кобуру бесполезный уже лучевик, протянул мне руку.
- Спасибо, вы спасли мне жизнь. А лучше бы вы спасали только свою…
- Почему?
- Моя мне будет дорого стоить.
В молчании мы добрались до кабинета дежурного, он толкнул дверь и вошел в приемную.
Жаклин и Факетти мрачно курили под охраной истукана дежурного. Увидев меня, Джин радостно крикнул:
- Наконец-то! Ну, что там?
Кодбюри перебил его, не церемонясь:
- Он вам потом расскажет. - Взял листок бумаги, что-то черкнул на нем. - Отдайте дежурному у выхода, иначе не выпустят.
Когда мы вышли, я рассказал о своих приключениях. Жаклин иронически заметила:
- Приобрели новую профессию - спасателя. Второй день практикуетесь.
Я отпарировал:
- Надеюсь, вас мне спасать не придется.
- Не ссорьтесь, ребята, - тихо сказал Джин. - Эта история будет стоить места старому Кодбюри: Бигль не прощает ошибок. А это значит, что у Лайка появляется враг…
- Дикий? - спросил я и добавил беспечно: - Он и так меня не терпит.
- Тут другое, - пояснил Джин, - чувство недоброжелательства перейдет во вражду. А как враг Дикий очень опасен.
Время показало, что Джин был прав.